Расчёт по-королевски - Хизер Лайонс

наследников здесь нет никакой реальной работы. Я даже не имела возможности применить хоть что-то из так называемых «тем для диспута» Его Светлости. Вот последняя встреча, где я была!? Никому нельзя было говорить. Как тогда представлять Ваттенголдию на мировой арене?

— Твой отец уже обозначил, к кому склоняется?

Я вглядывалась в пасмурное небо. Казалось, что тучи очень скоро раскроются и расплачутся. Но я пока не собиралась возвращаться. Я пошла на риск оказаться под дождём, пока не смогла бы спокойно дышать. Следующие пять минут я посвящала Шарлотту в курс всех кровопролитных деталей, которые могли случиться всего за полтора дня. Она тихо слушала (я уверена, что она делала многочисленные записи), аккуратно вытаскивая из меня всю историю.

Когда я закончила, она сказала:

— Я за Мэтью. — И потом, уже не так резко. — Он тебе хотя бы нравится?

— Полагаю, он довольно мил.

— Так себе похвала.

— А что ты хотела, чтобы я сказала? Что я обезумела от любви к нему в момент нашей встречи? — вынужденный взрыв смеха вырвался из моей груди. — Ради Бога. Да такого не бывает, особенно на КРБ.

— Я влюбилась в Джозефа, как только увидела его…

Я оборвала её. Из-за чрезмерной уравновешенности воспоминания Шарлотты о том, как она и ее муж впервые встретились, были искажены.

— Ты выплеснула в его лицо бокал и обозвала его козлом на весь ресторан. Потом ты безостановочно скулила о нём следующих два дня.

— Всё было совсем не так!

Я не сдавалась.

— Всё было так плохо, что тебе пришлось платить мне по евро за каждое упоминание его имени или оскорбление. Я тогда неплохо заработала.

— Я говорю о том, — она с трудом подбирала слова, — что любовь с первого взгляда действительно возможна.

— Любовь с первого взгляда — это городская легенда. Похоть с первого взгляда? Признаю, это вполне возможно. Но этого не случилось с Мэттом, — заверила я её. С Кристианом? О, да. — Он порядочный парень, но искры нет. Ни одной. Он для меня как брат — или, как минимум, такой, каким я представляю себе брата.

— О, Эльза, — тихо сказала она. — Мне так жаль.

— Ты думала, что была возможность того, что я приеду на королевский рынок брака и найду свою любовь? — издевалась я. — Нет здесь таких везунчиков.

— А что насчёт Прекрасного Принца?

Я остановилась посреди дороги.

— У меня нет Прекрасного Принца.

— Тот красавчик, с которым ты встретилась вчера…

С которым я столкнулась.

— Тот, за которого Его Светлость хочет выдать замуж Изабель?

— Ты действительно думаешь, что это может произойти, а как же помолвка Изабель с Альфонсо?

Я развернулась к главному зданию и уставилась на него.

— Боюсь, что помолвки больше нет. Изабель отказывается обсуждать Альфонсо, тем более сказать мне, в чём для неё выгода от участия в КРБ.

Это удивило Шарлотту ничуть не меньше, чем когда-то меня.

Глава 19

Кристиан

Какое, блин, счастье, что ужин закончился.

С нами сегодня ела Изабель, и ещё Мария-Елена. Волчица была в прекрасном настроении, потчуя обеих дам великими рассказами об Эйболенде и её остроумных, очаровательных сыновьях, росших в столь сказочном месте. Только вот дамы, вынужденные терпеть эти приукрашенные истории, превратились на всё то время в деревянные статуи. И мы, послушные сыновья, были не лучше.

Мы не были единственными в подобной ситуации. Такие же несчастные наследники и правопреемники сидели за похожими столами под тусклым освещением от ламп и гирлянд повсюду вокруг нас.

Потом, когда Изабель извинилась, чтобы отойти попудрить носик, я прямиком устремился к её сестре. Каждый раз, когда кто-нибудь поворачивался и заговаривал с Эльзой, я замечал то, каким мрачным было её лицо. Я не мог выдержать мысли о том, что она была такой же несчастной, как и я. Я понимал — то, что ей придётся пережить, было неоспоримо иррационально само по себе, но я думал лишь о том, что единственные моменты счастья, которые были у меня в Калифорнии, проходили в её компании.

Даже когда мы препирались. Даже когда она сбила меня с толку в коридоре. Даже если бы мы просто сидели друг с другом рядом в тишине.

К тому же, я заинтригован её начинанием.

Я догнал её в тот самый момент, когда пара монархов, с которыми она говорила, отошли к другой жертве.

— Ты меня разочаровываешь, — её манящий аромат вскружил мне голову, отчего мне было сложнее пытаться вести себя непринуждённо. — Посмотри на себя, сама воспитанность. Я ожидал, что ты будешь набрасываться на всех.

Самая хитрая и коварная улыбка, которую я когда-либо видел, предназначалась только мне. — Я думала, мы решили, что на этой неделе безумствуют только девственники.

Из меня вырвался одобряющий смешок.

— Ты, наконец, признаёшь, что не девственница?

— Да ты хам, и когда речь идёт о твоей истинной личности, то и снег может пойти. Ты и сам это знаешь?

Только она улыбалась так же широко, как и я.

— Да. Мне также кажется, что мой долг — признать, что множество людей безумствуют: и девственники, и не девственники. Очевидно, это то, что нужно делать.

Я был уверен, что она хотела сильно рассмеяться, но всё, что я получил, это плотно сжатые губы, сдерживающие смех.

— Со мной ты можешь смеяться. Обещаю, возражать не буду.

— Знаешь, насчёт чего я возражаю? — она шагнула ближе. — Если наши родители будут смотреть на нас.

Моя веселость угасла, когда я украдкой взглянул в указанном ею направлении. Хотя принц Густав и Волчица перемешались с несколькими правителями других микрогосударств, их внимание было приковано к нам. Хуже того, моя мать явно была не рада тому, что с этой ваттенголдской девушкой был я, а не другой.

Да пошла она!

— Не желаете прогуляться?

Облегчение, которым засияли глаза Эльзы, стоило гневной лекции, которой, я уверен, буду отчитан позже. Я провёл её сквозь толпу людей подальше от неодобрительных взоров наших родителей, к намного более спокойной и менее людной части сада.

Глубокий вздох облегчения сорвался с её губ:

— Сейчас ты лучше всех для меня.

Мой пульс скакнул от её заявления, как и мой член. Чёрт, эта женщина выглядела потрясающе сегодня. На ней было мерцающее чёрное платье, которое напомнило мне о чём-то прямо из прошлого, о чём-то из этого места и его истории, и её красота была одинаково неземной в алебастровом свете ламп, окружавших нас.

Пока я упивался её обликом, я очень явственно понял, как сильно она мне нравилась. До боли. И это за такое удивительно короткое время