Свои чужие (СИ) - Джокер Ольга

— Я никуда не уйду, — сообщаю Кириллу, — пока не буду уверена, что с тобой всё нормально.

— Сомневаешься, что я могу вытолкать тебя из комнаты? — хмыкает он.

Я вспыхиваю и начинаю злиться. Вот что он за человек такой?

— Со мной всё нормально, — спокойнее произносит Самсонов чуть позже. — А теперь марш к себе.

Он подходит к шкафу, открывает дорожную сумку и начинает там что-то искать. Кажется, медикаменты. Хотя потряхивает от эмоций, я стараюсь казаться невозмутимой и уверенной в своих действиях. Он не выгонит меня. Больше не выгонит. Если бы хотел, то сделал бы это в первые секунды, как увидел, что я вернулась.

Кирилл, не глядя в мою сторону, уходит в ванную комнату. Включает свет, захлопывает дверь. Чересчур громко — давая понять, что я здесь явно лишняя. И правда начинаю думать, что зря сюда пришла и веду себя подобным образом. Возможно, стоит признаться хотя бы самой себе, что я просто не хочу уходить — не только потому, что переживаю за Кирилла, а потому что здесь, в этой спальне, меня окутывает щемящая ностальгия.

На этой кровати мы десятки раз занимались сексом. Долго, жадно, страстно. Он брал меня всю, до последней капли. Потом лежали и отдышаться не могли. Вспотевшие, довольные и счастливые. Наверное, здесь я забеременела. Или вон у той стены, где висит картина… Не знаю точно.

Слышу, как в ванной долго шумит вода, а затем стихает. Проходит бесконечное количество минут, но Кирилл всё не выходит.

Дальше я себя не контролирую. Просто встаю с постели, поправляю ночную сорочку и направляюсь к нему. Дёргаю за дверную ручку, щурюсь от чересчур яркого света.

Кирилл смотрит на меня с неприкрытой злобой и отчуждённостью. В руках у него тюбик с какой-то мазью, он наносит её на шрамы. Его челюсти крепко сжаты, ноздри широко раздуваются. Кажется, если бы я не была девушкой, он точно бы мне вмазал.

— Можешь вытолкать меня силой, сама я не уйду. Просто не уйду, — заявляю срывающимся голосом.

Он молчит и продолжает смотреть. В зрачках застыла толстая корка льда, которую мне не под силу растопить. Слишком чужими и далёкими мы стали.

— Пожалуйста, не прогоняй меня, — прошу чуть тише. — Позволь тебе помочь.

Не дав Кириллу времени на раздумья, подхожу ближе и касаюсь его рук. Он шумно дышит и внимательно наблюдает за моими действиями. Я будущий врач, медик. Я хочу помочь. Хочу остаться, потому что всё ещё люблю его и моя душа разрывается на части от того, что ему больно и тяжело. Одному тяжело.

Его девушка наверняка помогает в такие минуты. Но Кирилл со мной, не с ней. Понятия не имею, какую чушь он ей наплёл, но он выбрал меня.

Осторожно забрав тюбик, выдавливаю на подушечку указательного пальца бесцветную массу. Она ничем не пахнет.

Поднимаю взгляд на Самсонова и тут же опускаю, чтобы не сдрейфить.

Касаюсь шрама, втираю мазь. Вблизи, в электрическом свете, они выглядят куда страшнее. Я даже представить не в силах, что такого могло случиться с Кириллом. Ноль вариантов. Ожоги? Осколки от взрыва? Сомневаюсь, что он сам мне расскажет.

Его кожа горячая и влажная, он ведь только что вышел из душа. Я почти не дышу, когда обрабатываю живот. Кирилл не дёргается, не вздрагивает от моих движений. Никак не реагирует. Значит, доверяет?

Переместившись за его спину, вытираю тыльной стороной ладони жгучие слёзы. У меня получается плакать беззвучно. Почти. Пока он не видит.

Заканчиваю я быстро. Закручиваю тюбик, читаю название. Кирилл оборачивается и забирает его у меня из рук. Достаточно агрессивно. А затем возвращается в спальню, и я иду следом за ним. Уходить на тороплюсь, знаю, что всё равно в своей комнате не усну. Здесь есть хотя бы малюсенький шанс на то, что Самсонов станет более сговорчивым и я узнаю, что же с ним произошло.

Он кладёт мазь в ящик тумбы и собирается выйти из комнаты.

— Куда ты? — спрашиваю севшим голосом.

— Воды попить.

— И мне принеси.

Кирилл кивает, уходит. Я остаюсь одна. Шмыгаю носом, обнимаю себя за плечи. Что делать дальше, совершенно не знаю. О чём с ним разговаривать? О чём спрашивать? И стоит ли.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Самсонова долго нет. Я успеваю заскучать. Ложусь на пустующую половину его кровати, сворачиваюсь клубочком и смотрю на дверь в надежде, что он вот-вот придёт. Понятия не имею, сколько проходит времени… Полчаса? Сорок минут? Часов в комнате нет.

Кирилл возвращается в тот момент, когда я хочу встать, чтобы пойти за ним. Расслабленный, спокойный. С бутылкой воды в руках. Он бросает её в сторону кровати, я ловлю. Жадно присасываюсь губами к горлышку и пью, пока Самсонов открывает шкаф, достаёт оттуда футболку и надевает её.

— Я предлагаю спать, Вита, — произносит он, стоя ко мне спиной. — Завтра рано вставать.

— Так суббота же!

— Я часто работаю по выходным.

Он разворачивается и идёт к кровати. Замечает, что постельное бельё расправлено, а подушка теперь не на полу — на месте.

К счастью, Кирилл ни слова не говорит, когда я забираюсь под одеяло и всем своим видом показываю, что останусь здесь. С ним. Пусть выталкивает, силой уносит. Что угодно делает!

Тяжело вздохнув, он ложится рядом, несколько секунд молча смотрит в потолок, потом ровно произносит:

— Если планируешь ещё когда-то спать со мной, то должен сказать, что… подобное случается крайне редко.

Я вспыхиваю, потому что понятия не имею, что он имел в виду и будем ли мы ещё когда-то спать вместе. Хорошо, что приглушила ночник и Кирилл не может увидеть горящий румянец на моих щеках.

— Но на всякий случай ляг подальше.

— Ты буйный? — усмехаюсь я.

— Возможно.

Кирилл тоже улыбается. Краешки его губ ползут вверх, он устало прикрывает глаза, а я, пользуясь моментом, пододвигаюсь как можно ближе, упираюсь лбом в его плечо. И забываю, как нужно дышать. Близость Кирилла, его запах и тепло действуют на меня слишком сильно и ярко.

— Я тебя не боюсь, — произношу почти шёпотом и обессиленно закрываю глаза.

Глава 24

* * *

Просыпаюсь я резко и даже без будильника.

Открываю глаза, долго таращусь в потолок. По венам быстрым потоком разгоняется кровь, потому что я нахожусь в постели Кирилла. И пусть его самого рядом нет, я точно помню, как мы всю ночь прижимались друг к другу. Его руки на моей талии и бёдра, прижатые к моим… Близость, которая гораздо больше, чем секс. И молчание, что куда громче любых, даже самых пафосных слов.

Оторвав голову от подушки, встаю с постели и иду к себе в комнату. На часах только половина седьмого, у меня, между прочим, законный выходной. Чего, спрашивается, так рано проснулась?

Я нахожу телефон и смотрю на пропущенные звонки и сообщения от Серёжи. Он, похоже, вовсе не спал, потому что последние послания были отправлены в пять утра. Серёжа волнуется и пишет, а я, вместо того чтобы утешать и успокаивать его, находилась в постели с другим мужчиной. И к собственному удивлению, не испытываю никаких угрызений совести. Эгоистка, не больше и не меньше.

Выглянув в окно, замечаю, что машина Самсонова стоит во дворе. Значит, он где-то здесь.

Недолго думая выбегаю из комнаты и несусь на первый этаж. Почему-то сильно хочется увидеть Кирилла. Одним глазком, на минуточку. Просто так.

Судя по глухим монотонным ударам, он занимается в подвале.

Я осторожно спускаюсь на цокольный этаж, толкаю дверь оборудованного спортзала. Так и есть. Самсонов молотит боксёрский мешок. Сильно, упорно. Его тело напряжено, крепкие мышцы перекатываются под обтягивающей футболкой, которая насквозь пропитана потом.

Тихо пройдя вдоль стены, сажусь на маты. Смотрю на Кирилла, любуюсь. Высокий, мощный. Настоящий мужчина.

Один-два-один-два, один-два-три. Я шевелю губами, отсчитывая удары. Кирилл когда-то рассказывал, что профессионально занимался боксом и даже завоёвывал чемпионские титулы. У него трижды сломан нос и дважды — челюсть.

Самсонов резко прекращает бить и разворачивается в мою сторону. Ловит взгляд, усмехается, а я густо краснею, будто застуканная на горячем.