115 способов разбогатеть, или Секреты денежного изобилия - Елена Коровина

Тайна письма

Тут дверь кабинета Островского распахнулась, и прямо к столу подлетел незваный гость. Сам в длинной лисьей шубе, бобровой шапке, лицо от мороза шарфом закутано, одни глаза лихо блестят. Вдохнул поглубже и запел молодецки:

– Ехал на ярмарку ухарь-купец, но в Малый театр угодил молодец!

Ольга от неожиданности чуть не присела мимо стула, а Островский крякнул:

– Что ты, Миша, врываешься, словно адов пес!

Садовская, не разглядев визитера из-за слабых глаз, взвизгнула:

– Миша?! Какой еще Миша? Неужто покойник?!

Нежданный гость лихо сломил шапку, скинул шубу, стянул алый шарф и тряхнул черными кудрями:

– Да что вы, дражайшая, какой еще покойник? Живой я! Ваш покорный слуга – театральный антрепренер Михаил Лентовский! – И весельчак галантно чмокнул ручку актрисы. – На проходной мне сказали, что вы взяли письмецо для супруга вашего – Михаила Провича Садовского.

Ольга стремительно выхватила руку, словно Лентовский укусил ее за палец. Так приглашение от покойного Хлудова предназначалось не ей, а мужу! В тусклом свете проходной, где она брала письмецо, плохо видящая актриса не разобрала адресата – то ли Садовская, то ли Садовский.

– Простите, дражайшая! – Лентовский покаянно прижал руки к груди. – Михаил написал эти послания, когда был, несомненно, весьма жив, – еще в прошлую Масленицу. Мы компанией у него погуляли. Уж больно хорошо вышло! Вот он и решил через год собрать всех сызнова. Позвал почтмейстера, отдал ему приглашения на двадцать персон и приказал отослать ровно через год. Кто ж знал, что Михаил наше бренное царствие покинет, а с письмом этакая оказия приключится?! Все мы, приятели по прошлому кутежу, такие приглашения получили. Но я, как только свое распечатал, к вам побежал – предупредить супруга вашего. Да опоздал, вы конвертик забрали. Ох эти женщины! Не при вас будет сказано, дражайшая, – от них одни неприятности. Вот Мишка Хлудов и сейчас здравствовал, если б не его супружница Вера! Сошлась с доктором Павлиновым, вдвоем они и состряпали документик, по коему выходило, что Хлудов болен белой горячкой и надлежит отправке в сумасшедший дом.

Садовская мстительно скривила губы: «Так и надо, раз допился!»

– Да мало ли по Москве пьют! – Антрепренер театрально всплеснул руками. – Хоть вы скажите, Александр Николаевич!

– Да что сказать?! Хлудов сам виноват. Не надо было себя вести столь вызывающе! Зачем привел на собачью выставку свою тигрицу и уселся с ней в клетке? Представляете, посетители идут, а в клетке человек с тигром сидят и на всех скалятся! Разве на такое кто в здравом уме решится?! Вот доктор Павлинов и припомнил сей случай на врачебном совете. Поместили Хлудова в больницу с решетками на окнах, в комнату, обитую толстым слоем ваты. Говорят, Миша там благим матом орал, да никто не слышал. Там он и помер, бедняга…

Ольга Осиповна вздохнула:

– Ужасно, конечно. Но ведь о таком диком безобразнике и горевать никто не будет!

И тут Лентовский взвился:

– А вот это не скажите, дражайшая! Михаил Хлудов был хоть и кутила-пьяница, своими страстями не владеющий, но человек недюжинный, поразительный. Храбр до умопомрачения! Вот вам пара случаев. Однажды приехал к знакомому на дачу, а у того псина огромная на две цепи посажена. Хозяин говорит: больно злющая, придется пристрелить. А Мишка всякую животину любил. Подошел к псу и сказал ему что-то. Пес хвост поджал, заскулил и попытался скрыться в конуре. Но Хлудов его за цепи вытащил, рукой по морде похлопал и опять что-то сказал. Так пес с тех пор стал шелковый: хозяина слушает, да и тот в нем души не чает. А вот другой случай. Забастовали рабочие на Ярцевской мануфактуре – начальство побили, контору подожгли. Отец, Алексей Иванович, наотрез отказался на свою фабрику ехать: «Пусть полиция разбойников укрощает!» А Мишка ему и говорит: «Погоди с полицией, папаша, людей жалко!» Поехал сам. Вышел прямо кразъяренной толпе. Спокойно так поднял свои черные гипнотические глаза на смутьянов, и толпа смолкла. Хлудов подошел к зачинщикам, одному руку пожал, другого по плечу похлопал. А сам шутками, прибаутками сыплет. Рабочие смеяться начали. А Мишка кричит: «Всё вместе обсудим! А пока выпьем!» А тут и слуги водочку выставили. Вот и примирение!

Ольга Осиповна пожала плечами:

– Свою собственность защищать, для себя стараться – особой храбрости не надо…

– Так ведь Михаил Хлудов и для России старался! – Лентовский сцепил свои холеные руки. – Ему всего-то двадцать лет было, когда он первым из русских купцов отправился в Бухару, а потом в Коканд, чтоб устроить там конторы по закупке хлопка. До того его старший брат Иван Алексеевич первым из русских открыл Торговый дом Хлудовых в Северо-Американских Соединенных Штатах. Там закупали хлопок, да началась Гражданская война, весь хлопок сожгли. Вот и пришлось Михаилу хлопковую торговлю со Средней Азией налаживать. В 1869 году он добрался до Афганистана. За это государь Александр II наградил его орденом Владимира IV степени. Нечасто ордена за купеческие заслуги-то давали! А когда в 1876 году начались события на Балканах, Михаил Хлудов на собственные деньги снабжал вначале сербскую армию, а потом и обнищавшую русскую армию и провиантом и медикаментами. Да и сам воевал, показывая чудеса храбрости. Был адъютантом при генерале Черняеве в сербской армии, а потом и при самом Скобелеве на Русско-турецкой войне. Но при штабах не сидел – из боя раненых выносил, за языками в турецкий лагерь ходил. Получил русского Георгия и сербский орден «За храбрость». Вот вам и «московский безобразник», дражайшая!

Ольга Осиповна вздохнула: сколь многогранен бывает человек, особенно русский. И тут подал голос Александр Николаевич:

– А я вам следующее скажу. Людская молва завистлива. Людям свойственно заострять внимание на пороках купеческих, а не на достоинствах. Хлудовы не только ткацкие и бумагопрядильные фабрики по России организовывали, но и благотворительные больницы, богадельни, школы, училища открывали и содержали. Алексей Иванович, отец Михаила, большую коллекцию древнерусских рукописей и старопечатных книг собрал, которая после его смерти отошла в Никольский московский монастырь, где он обычно молился и каялся. А Герасим Иванович, дядя Михаила, собирал картины, помогал русским художникам. Были в его собрании полотна Перова и Айвазовского, Брюллова и Боголюбова. А сам Михаил завещал по духовной 350 тысяч рубликов на постройку детской больницы с самым современным оборудованием на Большой Царицынской улице.

– Ну, про это даже я наслышана, – отозвалась Садовская. – Знаю, что маленький сын у Михаила Хлудова помер, вот отец и решил: не спас своего, хоть другим помогу.

– Достойный поступок! – Островский перекрестился на образок, который так и не успел повесить в своем кабинете.

– Кому ж теперь перешли хлудовские миллионы? – спросила Ольга. – Ведь отец Михаила в позапрошлом году помер, а дядя Герасим в прошлом?

– По женским линиям разошлись. Сестра Михаила – Варвара замужем за миллионером Морозовым, другая – за Мамонтовым, а двоюродные сестры за фабрикантами Прохоровым и Найденовым. Денежки к денежкам пошли.

– А что сталось с тигрицей Сонькой?

– Ее в зоопарк сдали. Только через пару недель она с тоски сдохла. Видать, одна она и любила Михаила…

Ольга Осиповна расправила помятое приглашение и нерешительно произнесла:

– А может, и вправду собраться нам – помянуть московского озорника? Будем считать, что он нас все-таки пригласил…

– Отличная мысль! – Лентовский подхватил свою шубу. – Закажу-ка я зал в трактире у Тестова.

Дурацкие рецепты

Составьте себе рецепты сами. Тут открывается такое множество вариантов! Два варианта на поверхности.

Рецепт 91 (вернее, эмоция). Нам бы хлудовские метания и страдания!..

Рецепт 92 (вернее, замечание). Когда уже чересчур, так и в рот не влезет. И видит око, да зуб неймет.

12.5

Том, том, иди за мной!

Нам же сейчас стоит поговорить о бешеных деньгах, которые падали как снег на голову, на забубённую головушку Мишки Хлудова. Нет – плохо, но ведь и переизбыток – ужас. Хлудову же от шального богатства и жизнь не в жизнь.

Ведь шальные деньги – что ржавчина, все вокруг разъедают. Правда, и от их влияния есть рецепты.

Драматург Александр Николаевич Островский много таких купеческих рецептов знал и в своих пьесах рассказывал. Одну из лучших пьес так и назвал «Бешеные деньги». Речь там идет о юной Лидии Чебоксаровой, которая мечтала продать свою красоту подороже – найти самого богатого жениха. Мужчины Лидию обожали, возили кататься на тройках, обедать в ресторанах, покупали подарки в дорогих магазинах. Сама Лидия меняла их в бешеном вихре и грезила о все большем богатстве. Однако наделе вышел пшик – все претенденты хоть и сорили деньгами, но, как оказалось в дальнейшем, кто – деньгами, взятыми в долг, а кто и вовсе – крадеными. Словом, мечта о быстрых и бешеных деньгах лопнула, и пришлось Лидии выйти за скромного купца, у которого и был-то всего один завалящий заводик где-то в провинции. И вот, представьте, выяснилось, что именно скромный заводчик и заработал настоящие, реальные миллионы, а не какие-то мифические бешеные деньги.