Огонь и меч - Саймон Браун

Но лица продолжали меняться. Кожа приобретает цвет слоновой кости, а белки глаз стали золотисто-желтыми.

– Олио! – взывали дети. – Исцели меня!

Он перебегал от койки к койке, возлагая руку на каждый лоб, чувствуя, как его собственная жизнь высасывается из него, когда он исцелял каждого Линана.

Полностью опустошенный, он остановился, медленно падая на колени. Дети поднялись с коек и окружили его, их бледные ручонки тянулись к Ключу Сердца.

– Нет, Линан, прекрати! – выкрикнул он. Ключ у него на груди горел, словно раскаленное тавро.

– Нет!..

Он проснулся с безмолвным криком, все мускулы его тела сплелись в узлы боли, одежда насквозь промокла от пота. Олио вскочил с постели, хватаясь за Ключ, пытаясь оторвать его от своей кожи. Нащупав цепочку, он с силой рванул ее. Ключ так и вылетел у него из-под рубашки. Он прикоснулся к нему, а затем, охнув, выпустил и подул на пальцы. Распахнув рубашку, Олио посмотрел на свою грудь и увидел выжженный напротив сердца знак в виде Ключа. Он сдернул цепочку с шеи и отбросил Ключ. Тот с лязгом упал на пол.

Хватая воздух раскрытым ртом, Олио скинул ноги с постели, зарылся лицом в ладони и заплакал навзрыд. Он испытывал одновременно и страх, и стыд, и замешательство. Олио не понимал, что с ним происходило. Когда рыдания наконец стихли, он поднял голову и сообразил, что не знает, где находится. Какая-то комнатушка, единственная постель. В нем начал подыматься панический страх, а затем он услышал два голоса, отдаленных, словно эхо воспоминаний.

Олио нетвердо поднялся на ноги и подошел к двери. Та была слегка приоткрыта, и он прислушался к звукам, доносящимся через щель.

– На улице, прелат! Вы понимаете, что могло с ним случится?

Олио знал этот голос. Старческий, с убывающей властностью в нем.

– Он обещал мне бросить пить.

Этот голос он тоже знал. Полный раскаяния, отчаяния. Они принадлежали его друзьям, в этом он был уверен. Ему следовало выйти к ним.

– Мы должны остановить его ради него самого. – Снова стариковский голос. – Он мог умереть. Или упасть с причала. Видит бог…

– Как? Он не прекратит исцелять, но исцеления изматывают его и вызывают кошмары. Вот потому-то он и пьет.

– Тогда добейтесь, чтобы он побольше отдыхал.

– Усталость эта не просто физическая. Ключ словно берет у него не только энергию.

Это говорил Эдейтор Фэнхоу. Он был хорошим человеком.

– Что вы имеете в виду?

А это Гирос Нортем. Тоже хороший человек. И они говорили о нем. Они беспокоились за него. Он сделал что-то не то.

– Меняется его природа. Могли вы когда-нибудь представить себе, что он сделается таким вот?

– Нет, конечно же, не мог. И никогда бы не стал содействовать вам с принцем, знай я, что случится такое.

– Я просто не знаю, что же делать.

– Мы его остановим, вот что мы сделаем.

– Но говорю же вам, он НЕ СТАНЕТ останавливаться. Его неудержимо тянет исцелять тех, кто нуждается в его помощи.

– Ничего, остановится, – решительно заявил, примас. – Мы скажем Ариве.

– Боже, нет!

– А что еще мы можем сделать? Нельзя позволять ему продолжать в том же духе.

Олио сообразил, что говорят о нем. Что же он наделал? Он потряс головой, пытаясь прояснить ее. Что-то воняло. Он отошел от двери, но запах переместился вместе с ним. Он опустил взгляд и посмотрел на себя, снова увидел ожог, а затем заметил пятна на рубашке и штанах. Он обмочился в штаны. И было также еще кое-что. Он чувствовал запах вина. Дешевого, загустевшего вина.

Он услышал как Эдейтор что-то сказал, но не разобрал слов и вернулся к двери.

– Закрыть приют! – Теперь говорил уже примас. – Я не могу этого сделать. Слишком много бедняков знает о его существовании, знают, что туда являются умирающие, но уходят полностью исцеленные.

– Тогда переместите его туда, где Олио не сможет его найти.

– Да как мы ему помешаем? Он же принц.

– Тогда с ним все время должен быть кто-то, кому мы доверяем.

– Кто?

– Охранник, священник, маг. Не знаю.

– Он этого не допустит.

– Допустит, – голос Эдейтора внезапно сделался твердым. – Допустит, или же мы и правда обратимся к Ариве. Он на все согласится, лишь бы мы этого не делали. Его до ужаса пугает мысль, что она может положить конец его целительству или даже заставит отдать ключ.

Какой-то миг оба собеседника не говорили ни слова, или, если и говорили, то Олио их не слышал. Шаги, идущие к нему. Он торопливо отступил от двери, наткнулся на постель и споткнулся. С глухим стуком сев на пол, он выбросил руки за спину, чтоб не упасть навзничь. Его правая ладонь опустилась на Ключ. Пораженный этим, он оглянулся, и одновременно распахнулась дверь. Он снова посмотрел в ту сторону и увидел мрачные лица глядящих на него примаса и прелата.

– Он слышал наш разговор, – констатировал Нортем.

– Но сколь долго?

– Думаю, п-почти весь, – признался Олио, голос которого мало отличался от хриплого шепота.

– Что сегодня произошло? – потребовал объяснений Нортем.

– Я… я не знаю. Д-должно быть, я пил.

– Ты нарушил слово, – печально промолвил Эдейтор. – Не думал, что ты когда-нибудь сделаешь такое.

– Я не хотел, – слабо произнес Олио и отвернул от них лицо.

– Мы собираемся прекратить исцеления, – сказал Нортем.

– Знаю.

Он поднял Ключ и надел цепь на шею. Теперь тот холодил ему кожу.

– Он тебя обжег, – Нортем показал на грудь принца. – Ты знаешь, почему он это сделал? – спросил он у прелата.

Эдейтор покачал головой.

– Никто по-настоящему не знает и не понимает всей степени сил Ключа. Им явно никогда не предназначалось быть используемыми так часто, как использовался этот с тех пор, как им владеет его высочество.

На глазах у Олио снова выступили слезы.

– Но те дети… Я не мог дать им умереть.

– Они будут умирать, как всегда умирали дети в этом городе, – заявил ему Нортем. – Как всегда умирали они во всех городах в Гренде-Лир.

– Пусть приют действует и дальше, – взмолился Олио. – Я буду обходить его стороной, но смогу по-прежнему поддерживать его. Это спасет некоторых больных.

Нортем задумчиво опустил голову.

– Отлично, – согласился наконец он. – Но как только я услышу, что вы пользовались Ключом или снова начали пить – сразу закрою-таки его… навсегда.

Олио как будто весь съежился. Нортему и Эдейтору он сам показался в тот миг таким же потерявшимся ребенком, покинутым и испуганным.

ГЛАВА 10

Травянистую степь вокруг Верхнего Суака покрыл тонкий слой снега. Скот лизал снег, не нуждаясь в водопое, а потом ел покрытую им пожелтевшую траву. Дыхание скота наполняло неглубокую долину облаками пара. А надо всем этим сияло солнце – далекое и слабое, но желанное зрелище в холодном, пустом голубом небе.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});