Повелительницу Тьмы вызывали? (СИ) - Торн Рокси

Немного успокоившись и убедившись, что я цела и невредима, Крис опустил нас на землю, и передал меня даконам, изнывающим по почасушкам и обнимашкам. Огнём бы ещё не плевались от переизбытка эмоций, совсем бы славно было, но хотеть не вредно, и мне оставалось только уворачиваться от особо сильных струй пламени, благо гореть на мне было нечему. Что, кстати, не укрылось, от внимательно взгляда Криса, когда он принял человеческую форму. А вот мешает ли ему тьма меня так пристально разглядывать?

— Домой? — Сглатывая и отводя взгляд, спросил он, чуть отодвигая рептилий от меня.

Нифига ему тьма не мешает! Ох и жарко тут, оказывается, щёки так и пылают. Какие у светлых погоды стоят знойные, однако.

— Домой, — выдыхая, согласись с ним.

Уговаривала себя, что мы в стане врага и сейчас точно не время и не место, чтобы сдаваться своему демону, хотя даже и без этих жарких взглядов, я была абсолютно не против, да какой там, я всеми конечностями за. Но не посреди же вражеской территории? Хотя в этом что-то определённо есть. Интригующее, будоражащее и без того разгоряченную кровь.

Крис расположился в седле, пристраивая меня к себе на колени, не решился он усаживать меня, по сути, голым задом на жесткое сидение. Лететь самим было крайне неразумно, во всяком случае, у меня сил на такой подвиг точно не было, а Крис наверняка умело скрывал свою усталость. Так что возвращаться нам на спинах даконов. Эти рептилии бегали с такой скоростью, что и по времени мы ничего не проигрывали.

А вот стоило мужским рукам замкнуть кольцо на моей талии и бёдрах, как доводы разума перестали помогать. Крис, конечно, старался оставаться в рамках исключительно поддержки меня в неудобном положении, но это явно давалось ему с трудом, руки то и дело, начинали жить своей жизнью. Поглаживая, смещались под условную границы туманного бикини, а потом с усилием возвращались на исходную, целомудренную позицию. Да и губы, прокладывающие дорожки невесомых поцелуев от шеи до верхнего края моей туманной одёжки, тоже не отставали от своенравных рук.

Я терпела эту чувственную пытку, честно терпела, и даже рук не распускала в ответ, ну почти. Но с каждым лёгким касанием мягких губ, с каждым робким прикосновением под призрачной завесой из тьмы, моя выдержка натягивалась всё сильнее, грозясь лопнуть в любой момент. И момент этот настал, когда дакон, перепрыгивая ведомое ему одному препятствие, качнулся, накренив седло, а пальцы Криса сместились гораздо глубже, чем он себе до этого позволял сам.

Трудно ли оседлать мужчину, который только и ждёт, когда у меня сорвёт последний стоп-кран? Вообще ни разу, особенно, если он сам легко перебросил мои ноги на себя.

А дальше нас затянуло в пучину страсти. Нежность сменялась звериным вожделением, деликатные прежде касания, становились всё требовательнее, настойчивее. Я беззастенчиво тёрлась о более чем выразительное желание Криса, вырывая стоны и рыки из пульсировавшего тьмой демона. Его руки блуждали по моему телу, гладили, сжимали, исследовали недоступные ранее глубины, выбивая из меня не менее сладострастные стоны в ответ.

Когда на горизонте показался Оплот, Крис плотнее прижал мои ноги, оплетающие его талию и, поддерживая меня под ягодицы, взлетел. Мы летели, не разрывая жгучего поцелуя, игнорируя крики снизу, игнорируя обиженное фыркание даконов.

Стекло осыпалось с весёлым звоном, открывая нам доступ в нашу спальню. Ой, плевать, сейчас важны были только мы двое. Штаны Криса, единственная одежда на двоих, не считая браслетов и щитков, с треском лопнули и разлетелись в разные стороны. Кто их так, я или Крис? Не важно, сейчас не существовало ничего кроме нас двоих. Ни светлых, ни угроз, ни проблем, только два разгорячённых тела, съедаемых первобытной, необузданной страстью.

Проблемы, конечно, никуда не делись. И даже остаток дня и вся последующая за ним ночь, наполненные необузданной ещё страстью, не смогли избавить от необходимости проводить следствие и устанавливать барьер.

Наутро, нас встречали пунцовая Несси, приносившая несколько раз нам перекус, который я забирала у неё в одной простыне, смущая и без того стеснительную девушку, и радостный Курд, щёки которого, кажется в любой момент готовы были треснуть от широчайшей улыбки.

— Курд, а в чем причина такой радости? — Нахмурившись и хлебнув обжигающего кофе, строго спросила я.

Нет, я, конечно, понимаю, что он радуется за брата, кажется, весь замок был в курсе нашего настолько бурного и близкого общения с Крисом, да и наше появление трудно было не заметить. Но, совесть то иметь надо, меня тут под самым их носом отравили, а потом вообще украли и чуть на органы не пустили, а он радуется, что брату, раз пять за ночь перепало, хмм, или шесть?

— Курд, есть новости? — Нахмурившись, спросил Крис у брата. Ясно, тоже не одобряет настолько ярое проявление эмоций в неподобающий момент.

— Да, ну вас, — скрестив руки и уткнувшись в чашку, понуро пробурчал Курд, — новости есть, не очень приятные.

Ворги совместно с оборотнями установили, что усыпили нас редким на Тёмных Землях растением — соновкой. Эту пакость, подсунули в корзинку, поместив пару веточек в букетик, украшающий композицию. Отличительной чертой этого растения, произрастающего исключительно на Светлых Землях, является непереносимость его носителями тьмы. Нас даже не усыпило, нас вырубило. Происходящее с носителем тьмы при соприкосновении с этим цветочком, похоже на автоматическую защиту от перенапряжения. В голове хлопает автомат, отрабатывая, и выключает темного мага, оберегая от выжигания разум. Ну, а убрав источник пагубного воздействия, мозг загружается, возвращая контроль над телом.

А ещё ворги выяснили, что Элай корзинку действительно отправил, вот только никакого букетика в ней не было. Метаморфозы с подарком произошли уже в стенах Оплота. Печально, но предсказуемо и ожидаемо.

— А есть, кто видел, как корзина попала внутрь замка? — Задумчиво пережёвывая тост, поинтересовалась я, стараясь составить полную картину.

От перемены моего настроения адский котик, который не отходил от меня всё утро, даже мурлыкать перестал. Да, котик тоже пал жертвой коварной диверсии и очнулся только вместе с Крисом, и теперь жался ко мне, явно испытывая очередной приступ стыда.

— Мальчишка, что принёс её, сейчас сидит в темнице, — проинформировал Курд и поспешил добавить, пока тост в моих руках не раскрошился полностью от злости на излишнюю жестокость: — Он сам вызвался, и поместили его в камере для знати, мы должны были, как минимум его обезопасить.

Ну, логично и правда. Если он лично её принёс, то точно знает, кому передал и что в ней было, а тут и за меньшее свидетелей убивают.

— Не томи уже, — поторопил Крис, видя моё напряжение.

— Гардей, — отрезал Курд и уткнулся обратно в чашку.

Прикрыв глаза, я усиленно старалась совладать с охватившим душу смятением. Я заранее понимала, что враг где-то совсем близко, но забавный пухляш? Чем я заслужила такую неистовую ненависть? Вот только проблема была не только в Гардее.

— Кто из них? — Распахнув глаза и собравшись с духом, жёстко спросила я.

Мужчины удивлённо посмотрели на меня.

— Корзину мне передал не Гардей, — отчеканила я, ловя отголоски зарождающего сомнения и понимания во взглядах.

Стоило мне озвучить последние слова, как столовую молниеносно заполонила суета. Курд вызвал Ральфа, тот в свою очередь нагнал стражей. Следом просочился Урумшай, не хватало только Крастора и Барта. На последнем имени горечь разочарования неприятно царапнула что-то внутри.

В прошлой жизни я была, наверное, счастливым человеком, пусть и не с самой завидной долей, но с предательством мне никогда не приходилось сталкиваться. Меня любили родители, пусть и не могли позволить красивую одежду, игрушки или развлечения, как у многих сверстников, но они всегда были на моей стороне, чтобы не случилось, я всегда знала, что меня поддержат, пожалеют, успокоят. У меня были друзья и приятели, и парни и девушки, и не было особого соперничества, я не была жертвой буллинга или травли. Мне было с кем посекретничать, с кем провести время, у кого списать, у кого одолжить топ или тени перед школьной дискотекой. С молодыми людьми мне тоже везло, меня не унижали, не насиловали, мне не изменяли, со всеми мы мирно расставались.