Игра со Зверем - Алёна Алексина

Пришедшая в сознание озиралась, чувствуя как по плечам, груди и спине течет холодная, пахнущая тиной вода. Демон красноречивым взглядом смерил высокую грудь, облепленную мокрой тканью, дождался, пока рабыня должным образом покраснеет, а потом приказал:

— Хватит валяться. Тебя ждёт израненный герой. Займись им, пока кровью не истёк.

Невольница перевела взгляд в ту сторону, куда Хозяин спроваживал её небрежным кивком. На траве, в намокшей от крови одежде лежал ангел. Лицо у него было восковым, но в отличие от своей заступницы в обморок проваливаться он не собирался.

Клацая зубами, девушка спросила только:

— Разве он не может вылечиться заклинанием?

Амон потянулся. Сытый, наигравшийся зверь.

— Рану, нанесенную демоном? Хотел бы я посмотреть на того, кто сможет. Иди, — и он вздернул её на ноги.

Шлец суетился вокруг господина, с причитанием разрывая на бинты какую-то тканину. Пострадавший вяло отмахивался от его приставаний и пытался сесть.

— Ты, — зачинщик всеобщих беспокойств повернулся к рабу, который сразу сжался и для верности повалился на колени. — Я пойду, поохочусь — от твоего Хозяина теперь долго толку не будет. К моему приходу костер должен гореть, раненый отдыхать, рабыня — сидеть здесь. Если кто-то сунется, за целостность этих двоих, — он небрежно кивнул на Кэсс и Риэля, — отвечаешь головой.

С этими словами Амон скрылся в чаще. Он не взял с собой ни лошадь, ни оружие.

— Как он собрался охотиться? — достиг слуха все ещё трясущегося Шлеца недоуменный вопрос. — Он же безоружный.

Юноша снова склонился над господином и огрызнулся:

— Ты посмотри, что он с Хозяином сделал! И безо всякого оружия.

Девушка похолодела. Он что — голыми руками будет…

Она помотала сырой головой и тоже склонилась над привалившимся к тонкой осинке ангелом. Тот сидел, прикрыв глаза. Рубаха была разорвана, клочья ткани прилипли к глубоким рваным бороздам, вспоротая плоть сочилась, разорванные края раны выглядели отвратительно.

— Погоди, — Кассандра удержала руку раба, тянущегося перебинтовать господина. — Перевязка не поможет. Нагрей воды. Иголка с ниткой есть?

Бледный, как полотно, юноша закивал. Он настолько испугался вида крови, что забыл вообще обо всем и был счастлив уступить инициативу по спасению хозяйского здоровья кому-нибудь другому, более стойкому.

Риэль поднял тяжелые веки и посмотрел на спасительницу, аккуратно вытягивающую из раны кусочки ткани.

— Зачем ты меня защитила? — сквозь зубы спросил он, морщась от боли.

Кэсс посмотрела удивленно:

— Ты, конечно, редкостный гад, но мои волосы и даже моё лицо не заслуживают того, чтобы ради них кого-то убили. Даже тебя.

Он усмехнулся сквозь боль и ответил:

— Непочтительно, но от души.

Героическая заступиница промолчала.

— Умнее с твоей стороны было бы сказать Амону все, как есть, — спокойно продолжил он, хотя в голосе чувствовалась слабость.

— Зачем? — девушка взяла из трясущихся рук Шлеца склянку с какой-то жидкостью.

— Господин, это винная настойка, она жжёт, — словно бы извиняясь за сей досадный факт, пробормотал юноша.

Ангел не обратил на него никакого внимания, а Кэсс, раскупорив бутылочку, помедлила, глядя в восковое лицо. Она считала Андриэля изнеженным, высокомерным и педантичным, поэтому была уверена — плесни ему водкой на раны, сразу же начнет орать и биться. Кивком головы лекарка попросила раба придержать господина за плечи. Парень позеленел от ужаса, но потянулся исполнять просьбу — как-никак здоровье Хозяина было важнее его гнева и немилости. Однако взгляд зеленых глаз, обращенный на распоясавшегося невольника, был столь свиреп, что несчастный отдернул руки и замер. Кассандра же, неотрывно глядя в лицо Риэлю, медленно наклонила склянку.

Жидкость потекла по телу.

На юном, почти мальчишечьем лице не дрогнул ни один мускул.

Похоже, Кэсс ошиблась, считая его изнеженным. Он умел терпеть боль без стонов и жалоб.

— Давай нитки, — приказала девушка бездействующему ассистенту, а тот, обрадованный, что может быть хоть чем-то полезен, протянул ей иголку с уже вдетой нитью и зажмурился.

Знахарка сделала глубокий вдох. Рваные борозды выглядели ужасно: неровные, рыхлые, широкие и очень длинные. Одной ей не справиться. Риэль смотрел на отчаянную целительницу, на её внутреннюю борьбу и вдруг спросил непринужденным светским тоном:

— Могу я поинтересоваться — доводилось ли тебе сшить хотя бы носовой платок?

Рабыня с натянутой улыбкой на губах ответила:

— Нет. Но однажды я зашивала рваное ухо коту. Надеюсь, ты не будешь орать, царапаться и биться, как это делал он?

В зеленых глазах мелькнуло что-то похожее на искру веселья.

— Воздержусь.

Приободренная этими словами Кэсс закусила губу и решительно проткнула иглой край раны. К горлу подступила тошнота, усугубляемая ещё и пониманием, что шить приходится как-никак живого человека и любое движение причиняет ему боль.

Шлец смотрел собачьими глазами и выполнял любые приказания, отвернувшись в сторону. Зелёный до полного сходства с лягушкой, он, тем не менее, стягивал края раны, чтобы девушке было удобнее штопать.

— Так почему ты не сказала Хозяину, что я действительно заслужил его гнев? — поинтересовался Андриэль звенящим от боли голосом.

Видимо, ему было легче контролировать себя и терпеть мучительное лекарство во время разговора.

— А ты заслужил? — удивилась Кассандра, не отрываясь от работы.

— По большому счету — да. Я посягнул… — он сделал паузу — игла прорвала край раны — стежок не удался, — на его собственность. Такое не прощается.

— А если не по большому счету? — поинтересовалась собеседница, поспешно вытирая окровавленные руки о поданную Шлецом тряпку.

— Ты — рабыня. Жизнь раба менее ценна, чем жизнь господина.

Тонкая рука сильнее потянула нить.

— Вот как?

— Да. Поэтому было глупо за меня заступаться.

— Это было правильно, — ответила девушка и вытерла рукавом вспотевший лоб.

— Нет, не правильно. Если бы ты не встряла, он бы убил меня, а значит остаток пути прошел бы спокойно.

Темные глаза посмотрела с недоумением:

— А теперь не пройдет? Или ты ищешь изощренный способ умереть?

Ангел прикрыл веки. Он не понимал человечку. Не понимал, почему она действует вразрез с логикой.

— Ну, положим, я у тебя в долгу, — с неохотой признал Риэль. — И конечно, оставлю в покое, хотя мир ещё не видел более дерзкой, непокорной и глупой рабыни. Навлечь на себя гнев Хозяина могла только абсолютная дурочка. Ты в его власти. И сейчас он очень зол. Ты слишком много на себя берешь и вмешиваешься в вопросы, в которые людям нельзя совать нос.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});