Портрет дамы - Диана Стаккарт

— Ваша благодарность — лучшая награда, графиня, — ответил он с легким поклоном и намеком на ту самую ленивую улыбку, которой он улыбался мне. И затем, к моему величайшему изумлению, он ей подмигнул.

Я быстро отвернулась, притворившись, что ничего не видела. Тем не менее я успела заметить, что ее щеки порозовели. Как ни странно, она вовсе не выглядела разгневанной подобной фамильярностью со стороны мужчины, который был гораздо ниже ее по положению. Наоборот, ее смущенное, но счастливое лицо выдавало с головой ее влюбленность.

Неужели графиня была одной из тех женщин, которых Грегорио знал лучше, чем других?

Вспомнив слова Эсты о том, что Беланка носила кому-то записки от Катерины, я поняла, что моя догадка была верна. В конце концов, тайная связь знатной дамы с мужчиной гораздо ниже ее по рождению была отнюдь не редкостью, в особенности если этот мужчина был столь привлекателен, как Грегорио!

Стараясь не обращать внимание на ревность, неожиданно кольнувшую мне сердце, — разве лихой капитан не оказывал мне подобные, почти интимные, знаки внимания всего несколько минут назад? — я заставила себя снова посмотреть в их сторону. Странно, но, несмотря на разницу в общественном положении, эти двое, казалось, были необыкновенно похожи друг на друга своей экзотической красотой и непостоянным нравом. Я видела, как они обменялись взглядами, прежде чем Грегорио снова поклонился и вышел из комнаты.

Как только за ним закрылась дверь, Катерина снова приняла свой обычный взбалмошный и немного высокомерный вид.

— Дельфина, тебе больно? — спросила она, подходя ко мне. Не дожидаясь ответа, она схватила меня за здоровую руку и серьезно сказала: — Я никогда не забуду, что ты рисковала жизнью, спасая Пио. Он для меня единственное родное существо. Не знаю, что бы я делала, случись с ним что-нибудь!

Она повернулась к Эсте, которая уже закончила обработку моей руки и теперь оборачивала ее мягким куском льняной ткани.

— Ты не забыла о мази, которую всегда использовала Лидия? Она уверяла, что ею можно вылечить любую рану. О, если бы она была здесь!

С подавленным рыданием Катерина резко села на край постели и приложила кружевной платок к влажным от слез глазам. Видя ее печаль, Пио забрался ей на колени и коснулся своим холодным носом ее щеки.

— Дельфина, ты не знала Лидию — эту очень мудрую женщину, — сказала она мне дрожащими губами. — Она заботилась обо мне, когда я была ребенком, потому что моя мать умерла вскоре после моего рождения. Даже после того, как она перестала у нас служить, мы иногда встречались тайком, и она рассказывала мне чудесные истории. Я даже иногда представляла себе, что Лидия была моей настоящей матерью.

Она замолчала на секунду и покачала головой.

— Да, я знаю, что это было глупо, но эти фантазии делали меня счастливее. Думаю, что и ее тоже. Я знаю, что она любила меня, поэтому не могу понять, почему она покончила с собой. Самоубийство — это тяжкий грех, не так ли?

Она не сводила с меня тревожного взгляда, и я поняла, что она ожидает от меня слов, которые могли бы разуверить ее в этом и внести покой в ее душу. Я мысленно застонала. Возможно, выпей я еще один бокал вина, я смогла бы подискутировать на религиозные темы. Но все, чего мне сейчас хотелось, это остаться одной и поплакать над своей раненой рукой и испорченным платьем.

Но поскольку она моя хозяйка, я не могу проигнорировать ее вопрос. Я подумывала о том, чтобы ответить какой-нибудь банальностью, когда внезапно вспомнила о Витторио. Константин рассказал мне, что его мать разбилась, упав с балкона, и люди начали шептаться, что это был вовсе не несчастный случай. Что я могла бы сказать Витторио, задай он тот же вопрос, что и графиня?

— Церковь говорит, что лишить себя жизни — смертный грех, — осторожно сказала я, — но только Бог ведает, что происходит в сердце человека в момент его смерти. Может быть, в последний момент Лидия одумалась и захотела жить. И тогда ее смерть на самом деле всего лишь ошибка, не так ли?

Глаза Катерины снова наполнились слезами, но она заулыбалась и внезапно стала казаться моложе.

— О, Дельфина, ты так же мудра, как и Лидия, — с облегчением вскричала она, снова схватив меня за руку. — Я уверена, что ты права, хотя вполне возможно, что это действительно был несчастный случай. Как бы то ни было, мне стало гораздо легче.

Вскочив на ноги, она обратилась к Эсте:

— Давай прибери здесь все, и пусть Дельфина и Пио отдохнут после этого ужасного происшествия. Нужно еще выбрать для Дельфины одно из моих платьев, потому что ее порвано. Позже я заставлю Розетту и Изабеллу починить ее платье, чтобы оно было как новое.

— Да, графиня, это замечательная мысль, — охотно согласилась Эста. Она улыбнулась мне, и по блеску, мелькнувшему в ее глазах, я поняла, что ей доставит большое удовольствие посмотреть на лица близняшек в тот момент, когда они услышат распоряжение графини.

Эста и Катерина наконец ушли, и я со вздохом откинулась на подушки. Пио тихонько заворчал и шлепнулся рядом со мной, вытянув длинные ноги и умудрившись занять большую часть кровати.

К счастью, выпитый бокал вина сделал свое дело, и я уже почти не чувствовала боли в руке. Алкоголь также притупил мои воспоминания о недавнем нападении и не дал разыграться воображению, в противном случае я извела бы себя, представляя, чем все могло бы кончиться.

Но тут я вспомнила: учитель увидит меня завтра с перевязанной рукой и потребует объяснений. Состояние безмятежности, в котором я пребывала, едва не покинуло меня, когда я представила себе реакцию Леонардо на сегодняшние события. Что, если он сочтет, что я не подхожу для этой роли, и отправит меня обратно в мастерскую? При этой мысли меня охватила тревога.

«Но, конечно же, этого не произойдет», — тут же заверила я себя.

Без сомнения, учитель останется доволен тем, что я успела узнать… Кроме того, защитив Пио, я завоевала благосклонность графини.

Успокаивая себя таким образом, я начала погружаться в сон. Вечером нужно непременно воспользоваться ее благорасположением — предложу-ка сыграть в карты Таро, чтобы скоротать время. Затем я попробую незаметно подсунуть сделанные учителем копии карт в колоду, как он мне и наказал.

В то же время, я позволила себе помечтать о некоем привлекательном капитане стражи… и о том, каково это быть одной из тех женщин, которых он знал лучше, чем других.

11

СИЛА

Две слабости, поддерживающие друг друга, становятся силой.

Леонардо да Винчи. Атлантический кодекс

Позже этим вечером мы с Пио были разбужены приходом Катерины и Эсты. Последняя принесла поднос с едой. Катерина, дав мне несколько минут, чтобы привести себя в порядок, пригласила в комнату придворного врача.

Мои опасения, что он узнает во мне подмастерья Леонардо, оказались совершенно беспочвенны, поскольку мужчина едва удостоил меня взглядом. Он снизошел до того, чтобы бегло осмотреть мою раненую руку, однако результатом этого осмотра стали несколько колких фраз о женщинах, которые возомнили, будто что-то понимают в медицине. Объявив, что я буду жить, он дал мне настойку, которая вкусом и запахом удивительно напоминала вино, в которое Лидия добавляла свои травы. Он настоял, чтобы я выпила половину в его присутствии, затем, предписав держать рану закрытой, чтобы избежать заражения, он покинул нас.

— Ха, думаю, Лидия гораздо больше понимала во врачевании, чем этот человек, — прошептала мне Эста, пока Катерина провожала доктора.

Девушка уже ставила передо мной большой поднос с едой, обычно подаваемой лишь благородным господам: куски говядины, птица, сыр и хлеб, а также чашка со сладостями. Но поскольку к боли в руке теперь добавилось легкое чувство тошноты от выпитого вина, я не слишком налегала на яства. Пио, однако, преспокойно проглотил два ломтя мяса и здоровый кусок сыра и плюхнулся обратно на подушку. Его выпуклый живот наглядно демонстрировал, что он сыт.

— Эста, ты должна помочь мне с этим, — простонала я, откинувшись на подушки и указывая на все еще полный поднос. В приступе щедрости я добавила: — И поделись с Изабеллой и Розеттой… то есть, если графиня не против.

— Я не скажу ей, — озадаченно ответила девушка, — но почему ты так добра к ним, после того, что сегодня произошло?

— Это ведь не их вина, что на нас напала собака. И я не могу их осуждать за то, что они были слишком испуганны, чтобы помочь мне, — сказала я. — На самом деле, я и сама перепугалась.

— Э, да ты просто слишком много выпила настойки хирурга, — ответила она, забрав у меня полупустую чашку. И все-таки в ее тоне скользило одобрение, и я знала, что она поделится едой с близняшками.

Я снова задремала. Когда проснулась, уже смеркалось, поскольку в комнате горели свечи. Вскоре вернулась Катерина в сопровождении Эсты и близняшек. Юная графиня посмотрела на меня с довольной улыбкой и присела на кровать.