Леди-мафия - Владимир Колычев

Она не верила своим ушам. Неужели свершилось?

Вадиму еще больше года служить. Но она не даст ему пропадать в армии, которая больше не воюет. Да он и сам будет рваться на гражданку. Ведь ему больше нет смысла доказывать силу своего характера.

Она вырвет Вадима из армии. Пускай на это все деньги из общей казны уйдут, но она оформит на него «белый билет».

И Сему бы она сюда вернула. Но, увы, зона ни за какие деньги его не отдаст. Где-то в Среднетахийске – никогда бы не подумала, что есть такой городишко, – сидит он, бедняга. И пишет ей. Эх, если бы такие письма от Вадима приходили... Любит ее Сема, только об этом и пишет. Не могу, мол, без тебя! Приезжай, если можешь... Легко сказать. Сам ведь пишет, что легче шар земной пешком обогнуть, чем к нему в глухомань таежную добраться. Да и некогда ей. Дел невпроворот.

Кстати, о делах. Была у нее мысль наехать на того директора обувного комбината, которого они «обули» в прошлом году. Видать, громадными суммами ворочает. Дербанить его надо...

Она даже начала наводить справки о нем. Да обломалась. Оказывается, деляга этот отстегивает процент в воровской «общак», через Костыля, «смотрящего» местного. А с ворами дела иметь накладно.

Костыль у блатных в авторитете, как и должно быть. Только не больно-то расторопен он. На рынок местный еще в былые времена лапу наложил, «цеховиков» старой закваски доит, с шулеров местных, с катал купоны стрижет. Да еще валютчики и торговцы опием дань ему платят. А ведь мог на Ржавого запросто наехать. Да и кооператоры доиться начали. Почему бы их на карман не поставить?

Отстает он от времени. А она нет, в ногу с ним шагает. Запросто блатных обскакать сможет.

Да только не станет она этого делать. С ворами нужно в мире жить, иначе писец придет. Воровская паутина десятилетиями плелась. У них организация в масштабе всей страны. Не все же среди них такие, как Костыль, дряхлые. Если что случится, вмиг нашлют сюда своих «торпед», такого шороху наведут, не уцелеешь...

Но и особо бояться у рок тоже не стоит. Не станет она трогать обувного «цеховика». Но по рынку городскому прошвырнется. Не частников Костыль обирает, а директора рыночного, у которого левый доход о-го-го какой. Ну и пусть себе доит его. А она начнет потрошить кооператоров да частников, а еще нерусей разных, которые дыни и мандарины вагонами сюда везут.

* * *

– На Ржавого наехали, – хмуря брови, сообщил Ирине Весло.

Крепкий парень, подковы гнет, и черепок неплохо варит. Но главное, предан он Ящеру и ей. У самих истоков команды стоял, один из ее столпов. На него можно было положиться всегда и во всем. Ирина верила в него, а потому с легкостью поставила во главе первого звена, самого мощного, как думалось когда-то. Сейчас так уже не скажешь, потому что есть бригада Мухомора.

– Кто?

– Костыль со своей братвой. Ты, сказали ему, про шпану свою забудь, это они про нас. Фуфло, мол, это все. Нам будешь, говорят, отстегивать...

– А крена им лысого... Сидели в своих норах, задницы чесали, а тут на тебе, зашевелились...

– Под каток пустить нас хотят. На мозоль больную мы им наступили...

– Я тоже так думаю... Что делать будешь?

Ржавого опекал Весло со своим звеном.

– Разборка у меня завтра с Костылем. – В его глазах светилась тревога, но в голосе звучал металл. Страшновато все-таки связываться с уголовным авторитетом, непривычно. Но и отступать он не собирался. – Всех своих на «стрелку» выведу. Ты бы мне, мать, «стволов» подкинула из тайника. «Калашей» бы пару штук. Дело-то серьезное...

На руках у бойцов – да и то не у всех – только «пээмы» со сбитыми номерами. Большая часть пистолетов, автоматы и гранатомет хранились в тайнике. Их полагалось брать только на особо важные дела.

– Без проблем... Я тоже с вами прокачусь. Со стороны погляжу...

Она знала о своем даре производить на людей впечатление сильной, умудренной жизненным опытом женщины. Взгляд у нее особенный, тяжелый, гипнотический. Глядя в глаза, люди забывали о ее возрасте.

Но Костыль – старый вор, много лет топтал зону, всякого насмотрелся. Он тоже умеет ломать чужую волю, давить на психику. Сможет ли она выдержать его взгляд, не сломаться, не отразиться в его глазах безмозглой малолеткой с большими амбициями? Если она облажается, то все может пойти наперекосяк. Нет, уж лучше пусть с Костылем говорит Весло. Он мужчина, к нему больше доверия...

А вечером того же дня она узнала, что звено Самовара понесло первые потери. Он и его громилы облагали данью абхазцев с их мандаринами. Но появились люди Костыля. Зашли к Чижу со спины, сунули «перо» в бок и слиняли. Но не убили, только подранили, кровь, так сказать, пустили. Напугать хотели. Не суйтесь, мол, на рынок, не ваша это вотчина.

Да, похоже, она была не права. Не стоило соваться на чужую территорию. Что ж, пусть это послужит ей уроком.

Только зря Костыль Чижа подранил... Ирина была вне себя от злости.

Ну уж нет! Завтра она сама будет базарить с Костылем. Плевать на его авторитет, на его возраст. Она будет говорить с ним на равных, заставит выслушать себя. Он увидит в ней достойного противника.

* * *

К безлюдному месту за городом у пруда Костыль и его люди подъехали на трех машинах. На одной новой и двух видавших виды «Волгах». Из каждой на заснеженную землю ступили по четыре братка. Были среди них и крепко сбитые здоровяки, но в основном все средней комплекции. Но это вовсе не означало, что «торпеды» местного пахана ничего собой не представляют. Отнюдь, они таили в себе большую опасность. Их закалял суровый быт мест не столь отдаленных, они жили по закону джунглей, поэтому могли жалить быстро и смертельно.

Ящеровская братва подкатила на пяти машинах, новых «девятках». Дорогие автомобили – ведь покупать их приходилось с рук, втридорога, – но Ирина денег на них не жалела. Мобильность в их деле была не менее важной, чем «стволы». Каждая машина высадила десант из пяти бойцов, хмурых, недобро смотрящих на противника. Настрой у них был боевой.

Не только от Весла люди приехали, но и от Самовара.

В каждой машине на заднем сиденье лежало по автомату. Мало ли что могло случиться. Но Ирина, смело выступившая вперед, не торопилась показывать их. Осторожничала.

От толпы «синих» отделилась сгорбленная фигурка их главаря, старого, но еще при деле Костыля. Опираясь на богато инкрустированную палку, он пошел на сближение с вожаком новоявленных конкурентов.

Остановившись друг перед другом, старый и молодой авторитеты схлестнулись взглядами, жесткими, тяжелыми, исполненными внутренней силы.

Старый, совсем старый, думала о Костыле Ирина. Держалась она уверенно, не подчинялась силе его взгляда. Под шестьдесят ему, но выглядит на все семьдесят. Давали о себе знать долгие годы лагерной жизни. Нужно уважать его седины, нельзя грубить ему. Но и церемониться с ним она не собиралась.

– Вот, стало быть, ты какая? – Он заговорил первым. – Я бы деткой тебя назвал, больно уж молода ты. Да только есть в тебе что-то... Зачем так много пацанов с собой привела? Боишься?

– Только на понт, Костыль, меня брать не надо, – небрежно усмехнулась Ирина. – Ты тоже не один пришел...

Она обращалась к нему на «ты». Иначе в ее положении нельзя.

– Ишь ты какая! – хищно сощурился пахан.

– Такая... Обидел ты меня, Костыль! – Хватит ходить вокруг да около. Пора брать быка за рога.

– Вот как...

– Пацана моего зачем на нож посадил?

– Надо было, значит. – Глаза его остекленели, в уголках рта застыла жесткая полуулыбка.

Костыль не отрицает своего участия в инциденте с Чижом. Что ж, это подкупает...

– Это не ответ.

– На горло вы мне, шпана, наступаете! – Костыль начал заводиться. Казалось, еще немного, и он придет в бешенство. – Параши, суки, не нюхали, законов воровских не признаете, все выше головы прыгнуть хотите. Беспредел творите, кого ни попадя на карман ставите. Людей мочите почем зря!

Это он о таксисте. Зря его убили, спору нет. Но не Костылю об этом судить! И внутри у Ирины начало закипать.

– Это наши проблемы... Ты не ответил, зачем человека нашего порезал?

По своему собственному мнению, она вела себя безупречно. Не заискивала перед Костылем, в рот ему не смотрела. Держалась на равных. И он, похоже, смирился с необходимостью считаться с ней как с серьезным противником. А то, что грубит, на крик срывается, так это для такого случая вполне нормально.

– Рынок наш городской под моей пятой. И никому там хозяйничать не позволю! – гневно блеснул он взглядом.

– Хорошо, пусть будет так. Рынок твой. Мы туда больше не полезем. Ты эту территорию раньше нашего застолбил... Только зря ты моего пацана тронул. Можно было и миром обо всем договориться...

– Не будет у меня с вами мира. Не признаю оборзевших фраеров... Город мой, и никому я его не отдам. А все, что вы захапали, мне отдадите...

– Это мы еще посмотрим, – кольнула его ядовитым взглядом Ирина.