Сочинения - Семен Луцкий

«Что кии в Токио в загоне…»[168]

Что кии в Токио в загоне,Грущу об этом также не…— Дианы рог на небосклонеЗовет меня в иной войне.

Пусть европейские народыИ азиатские шумят —Ведь кислым молоком свободыНе мало вскормлено телят.

А я, как вкусную окрошку,Люблю многоцветистый мир,Влюблен в печеную картошкуИ уважаю рыбий жир.

А впрочем, все на эту темуВеков известно испокон.Кончаю длинную поэму,Прощай, Гаврила. Я уж сонн.

«Плыви, как ломкий сук по речке…»[169]

Плыви, как ломкий сук по речке,Первостепенная тоска,Пылай, душа, в телесной печке,Придурковата и хлестка…

Вышеизложенное, право,Не худо было б объяснить,Но я слюнявою забавойТебя не в духе огорчить…

Уж не тебе ль? Уж не тебя ли?..Уже без нужды? Ты ж не уж —Ты спишь на жутком одеяле,Не раздеваясь, жалкий муж…

Как лошадь завтракает в стойлеИ ужинает тоже там,Так свой кусок жуешь ты. Свой ли?По неприсутственным местам.

А я под знаком АполлонаВлачу торжественную лень.Мя не прельщает Лиза-Монна,Зря улыбается, как пень…

Послание друзьям («Известен Вам, друзья, стихотворенья…»)[170]

Известен Вам, друзья, стихотвореньяПриятного секрет изготовленья,Опасность и отрада ремесла,Которое судьба нам принеслаДуше в награду или в наказанье…За что? Но не о сем мое посланье…Просили Вы — пиши нам. Ну, пишу —Всегда я верен слову моему…Я жив, здоров, чего и Вам желаю,Пишу стихи, смотрю на птичек стаю,Прогуливаюсь часто у реки,Смотрю, как ловят рыбу рыбаки,Сам иногда, поддавшись искушенью,Забрасываю удочку в теченье(Но я, должно быть, скверный рыболов —Обильный редко приношу улов…).Здесь комары, а прочих насекомыхМне не назвать, но, к счастью, нет знакомых…(Я говорю, конечно, не про Вас.)Но хорошо быть одному подчас…Отлично… Но (собака тут зарыта)Я не один — здесь у меня есть свита…Их даже две — идущих по пятам,Меня преследующих здесь и там,Враждующих, коварных невидимок(Когда бы мог я б Вам прислал их снимок.Не всякому такой подарок дан —Мне мог бы позавидовать султан…)Направо — черти. Ангелы налево,А может быть, наоборот. От гнева,От ярости, от вечной их войныБолит душа, не разогнуть спины…Вы поговорку знаете и сами —Паны дерутся — хлопцы с синяками…Извольте ж рассудить — не прав ли я,Не жалостна ль история моя?…Все не отходят! Вот пристали, право…Соперники сварливейшего нрава…Да что я им? Мосульский керосин?Иль золото из Трансваальских мин?Албания? Китай? Или полено?Парис? Или прекрасная Елена?Пускай поймут. В толпе земных калекЯ только — одинокий человек…Но я предмет нелепейшего спораИ долго буду яблоком раздораНа древнем дереве судеб висеть,Пока Всевышний не подымет плетьИ не прогонит Ангела и Черта,Которым я — для спора иль для спорта…И то сказать? Какая им охота?Нет у меня ни шкуры бегемота,Ни перьев страуса, ни пышного хвоста…Простое тело и душа — проста…Мне самому изрядно надоело,Признаться, и душа моя и тело…Всегда грущу, а быть хочу веселым,Хочу летать — ползу по грязным долам,Как будто выполняя приговор,Во всем становится мне жизнь наперекор…Скажу ясней (хоть это и не в моде):Заботиться о завтрашней погоде,О пище, об одежде, о войнеИ о политике — все надоело мне…Что ж, умереть? Друзья, какая крайность!Навеки смерть, а в жизни все случайность…И создана теория давно,Что дважды два не четырем равно…Быть может, трем, быть может, единице…Я — человек, могу быть завтра птицей,Цветком, дорогой, небом, муравьем,Какая тайна прячется во всем!Какие неожиданные дали!Вот только б Ангелы не помешали!Опять про них? Замучают ей-ей,Ах, к Черту их и к Ангелу Чертей!..

19. XII <19>25

Гунга(«Я сказал моей дочурке…»)

Я сказал моей дочурке —Кто ты, крошка? Кто ты, Адик?Мы играли с нею в жмурки,Наполняя смехом садик.Подбежала, погляделаИ, подумавши немножко,Нерешительно, несмело:«Адя — Гунга, а не крошка».Что за шутка! Вот названье!В первый раз такое слово…Непонятно содержанье,А таинственно и ново…Гунга, Гунга!.. Детка, кто жеПодсказал тебе вот это?Божьей правдою, быть может,Имя странное согрето…Или все, что непонятно,Что в тебе и над тобоюТы назвала так занятно?..Ах, не будет мне покою…Ах, не будет — уж я знаю…Станешь девушкой, малютка,Расцветающему маюГрустно скажешь: «Как мне жутко…Бог, любовь, душа, искусствоИ мое существованье —Гунга все!» Не слово — чувство…Вспомнишь детское названье…

Paris,19.VIII <19>26

«Я читал о струнах дрожащих…»[171]

Я читал о струнах дрожащих:«Забудьте, что струны дрожат».Я читал о полетах мечтаний:«Как можно летать в пиджаке?»Мне стало немножко грустно…О чем же тогда петь,Если ни струн, ни мечты, ни порывов,Если нельзя лететь?Попробую Вас послушать,Но как не писать о том,Что хочется сердцу кушатьИ что в душе Содом…Я знаю — нельзя петь о радости,Если главной радости нет.Небеса опорочены,Поля разворочены,О радости петь нельзя.

<около 1930>

«Мы здесь на свободе…»[172]

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});