Спецназ - Виктор Суворов

Кроме действий против реальных советских военных целей, подразделения спецназа проходят курс обучения в учебных центрах, где с высокой точностью воспроизводится условия и атмосфера района, в котором они предположительно будут воевать. Для обозначения «противника» используются модели ракет «Плутон», «Першинг» и «Лэнс», а также «Миража-VI», «Ягуара» и других вооруженных атомным оружием самолетов. Есть там также артиллерия для стрельбы ядерными снарядами, специальные типы автомобилей, используемых для перевозки ракет, боеголовок и тому подобное.

Группы спецназа должны преодолеть множество линий охраны, и каждая группа, пойманная охраной, является субъектом для обработки, которая достаточна груба, чтобы выбить из людей любое желание быть пойманными в будущем, хоть на учениях, хоть в настоящем бою. У солдата спецназа постоянно только одна мысль в голове, вбитая в него, что оказаться пленником хуже, чем умереть. В то же время его учат, что его цели благородны. Прежде всего, если его ловят на учениях, то сильно избивают, затем ему показывают архивный фильм, снятый в концентрационных лагерях Второй Мировой Войны (эти фильмы действительно намного страшнее того, что с ними делают на маневрах), затем его отпускают, но в случае повторного попадания в плен все снова повторяется. Это рассчитано на то, чтобы в очень короткое время у солдата развилась очень сильная негативная реакция на мысль стать пленником, и, конечно, что смерть – благородная смерть в понимании спецназа – предпочтительнее.

* * *

Однажды, после моего бегства на Запад, я присутствовал на больших военных маневрах, в которых принимали участи армии многих западных стран. Обычная военная подготовка произвела на меня очень благоприятное впечатление. В частности, меня поразило умение, я бы даже сказал, мастерство, с которым подразделения маскировались. Военное оборудование, танки и другие транспортные средства, бронетранспортеры были окрашены чем-то, чтобы не отражать света; цвета были умно подобраны и маскировочная окраска была выполнена так, что было трудно разглядеть машину даже с короткой дистанции, ее линии сливались с окружающей обстановкой. Но каждая армия сделала одну огромную ошибку при маскировке некоторых машин, которые имели огромные белые круги и красные кресты, нарисованные на их боках. Я объяснил западным офицерам, что белый и красный цвета очень хорошо различимы на расстоянии, и лучше бы использовать зеленую краску. Мне сказали, что машины с красным крестом предназначены для перевозки раненых, что я и так хорошо знал. «Это веский аргумент, – сказал я. – Для того, чтобы убрать кресты или сделать их значительном меньше. Будьте людьми. Вы перевозите раненых и должны их охранять всеми способами. Так охраняйте их! Спрячете их. Убедитесь, что коммунисты не смогут их увидеть».

Возражения продолжались, и в тот день я никого не убедил. Позже другие западные офицеры пытались объяснить мне, что я попросту игнорирую международное соглашение по им делам. Вам не позволят стрелять в машины с красным крестом. Но, что до меня, то советский солдат не подозревает об этих соглашениях. Это большой крест нарисован на них для того, чтобы советский солдат мог его увидеть и не стрелять по ним. Но советский солдат знает только то, что красный крест означает что-то медицинское. Никто даже не подумает о том, чтобы сказать ему, что нельзя стрелять по красному кресту.

Я узнал об этом странном правиле, что по красным крестам нельзя стрелять, совершенно случайно. Когда я был еще советским офицером, я прочел книжку о фашистских военных преступниках, и среди предъявленных им обвинений было утверждение, что нацисты иногда стреляли по машинам и поездам, несущим красный крест. Мне это показалось очень интересным, поскольку я не мог понять почему такие действия считаются преступлением. Была война, и одна сторона старалась уничтожить другую. Почему же поезда и машины с красными крестами надо отличать от других машин противника?

Я нашел ответ на этот вопрос совершенно независимо, но не в советских инструкциях. Возможно, там и есть ответ на этот вопрос, но прослужив в Советской Армии много лет и пройдя через дюжину экзаменов различного уровня, я никогда не сталкивался с какой-либо ссылкой на правило, что солдат не может стрелять по красному кресту. На учениях я частенько спрашивал моих командиров (некоторые из них очень высоких званий) в очень провокационной манере, что случится, если внезапно появится вражеское транспортное средство с красным крестом. Мне всегда отвечали с некоторым замешательством. Советский офицер очень высокого ранга, который закончил пару академий, не мог понять, в чем будет разница, если там будет красный крест. Советскому офицеру никогда не объясняли его полного значения. Я никогда не беспокоил этими вопросами ни одного из моих подчиненных.

Я закончил Военно-дипломатическую Академию, и неплохо. Во время обучения я внимательно слушал все лекции и всегда ожидал, что кто-нибудь из моих учителей (многие из них в чине генерала с многолетним опытом международных отношений) что-нибудь скажет относительно красного креста. Но узнал лишь, что организация Международный Красный Крест расположена в Женеве, прямо напротив Постоянного Представительства СССР в ООН, и что эта организация, как и некоторые другие международные организации, может быть использована офицерами советских разведывательных служб в качестве прикрытия их деятельности.

Так кому же делают лучше армии Запада, рисуя этот огромный красный крест на своих санитарных машинах? Попробуйте нарисовать красный крест у себя на спине и груди, а затем зимой пойти в лес. Неужели вы думаете, что красный крест спасет вас от атаки волков? Конечно же нет. Волки не знают ваших законов и не понимают ваших символов. Так почему же вы используете символ, который для противника ничего не значит?

Во время последней войны коммунисты не уважали международные конвенции и соглашения, но некоторые из их противников, с многовековой культурой и отличными традициями, объективно потерпели неудачу, уважая международные законы. С того времени Красная Армия использует знак красного креста небольших размеров, как знак, говорящий ее солдатам, где находится госпиталь. Нужно, чтобы красный крест был видимым только своим людям. Красная Армия не верит в добрую волю врага.

Международные соглашения и конвенции никогда и никого не спасут от нападения. Пакт Молотова-Риббентропа – прямой тому пример. Он не защитил Советский Союз. Но если бы Гитлер попытался вторгнуться на Британские острова, то пакт не защитил бы и Германию. На эту тему Сталин выразился совершенно открыто: «Война может изменить все соглашения любого вида сверху донизу» («Правда», 15 сентября, 1927).

Советское руководство и советская дипломатическая служба подберут философское обоснования своей позиции по любым соглашениям. Если кто-то доверяет друзьям, то необходимости в договорах нет; друзья не нуждаются в соглашениях для того, чтобы позвать на помощь. Если же кто-либо слабее, чем его противник, то соглашение, по-любому, бесполезно. А если кто-то сильнее, чем его противник, то какой смысл соблюдать соглашение? Международные договоры являются всего лишь инструментом политики и пропаганды. Советское руководство и Советская Армия не верят никаким договорам, веря только в силу, которая стоит позади этих договоров.

Поэтому огромный красный крест на военном транспортном средстве является всего лишь символом наивности и доверия Запада протоколам, параграфам, подписям и печатям. Когда западные дипломаты подписывали эти договоренности, они должны были настоять, чтобы Советский Союз, тоже их подписавший, разъяснил бы своим солдатам, офицерам и генералам, что эти договоренности содержат, и включил бы в свои официальные инструкции специальные параграфы, запрещающие соответствующие действия на войне. Только после этого может быть какой-то смысл в огромных красных крестах.

Красный крест является лишь единичным примером. Необходимо постоянно помнить, то, на чем всегда делал ударение Ленин: Диктатура полагается на силу, а не на закон. «Научная концепция диктатуры означает ничем не ограниченное насилие, без законов и не сдерживаемое абсолютно никакими правилами, и полагающееся только на силу». (Ленин, том 25, с. 441).

Спецназ является одним из орудий диктатуры. Его военная подготовка пропитана лишь одной идеей: уничтожить врага. Эта цель не является субъектом никаких дипломатических, юридических, этических или моральных ограничений.

Глава 11. В тылу врага: тактика спецназа

Прежде чем подразделениям спецназа начать действовать в тылу противника, они должны туда попасть. Советское высшее командование имеет выбор: или послать войска спецназа в тыл противника перед началом войны, или послать их туда после того, как война развязана. В первом случае враг может их обнаружить, понять что война уже началась и, вероятно, нажать кнопки старта ядерной войны – опередив Советский Союз. Но если войска спецназа будут посланы после начала войны, то может быть слишком поздно. Противник может уже активизировать свои ядерные возможности, после чего уже будет нечего делать в тылу врага – ракеты будут в полете на советскую территорию. Одним из потенциальных решений этой дилеммы является то, что лучше будет, если небольшие отряды спецназа – профессиональные спортсмены – проникнут до начала войны, принимая чрезвычайные меры для того, чтобы не быть раскрытыми, в то время как стандартные подразделения проникают в тыл противника после начала войны.