Вторая жена - Анджела Арни

— Ну раз так, то все в порядке, — с облегчением сказал Тони. — А я было решил, что мне снова придется хозяйничать самому. — И в мозгу Фелисити снова прозвучал голос матери: «Может быть, Тони нужен человек, который будет стирать его трусы и носки».

Но все мысли о нижнем белье и одежде вообще исчезли в ту же ночь, которая показалась Фелисити самой замечательной в жизни. На следующее утро они спустились поздно, испытывая любовь ко всему на свете, и обнаружили, что Аннабел встала рано и приготовила завтрак. В субботу Фелисити так и не успела купить продукты. Аннабел обследовала кладовку и морозилку, поджарила рыбные палочки и разогрела печеные бобы с томатным соусом.

— Вот, — гордо сказала она, сунув Тони под нос блюдо с рыбными палочками, плававшими в море бобов с томатом. — Что скажешь?

Фелисити закрыла глаза. Утро было таким прекрасным! Ну почему нужно обязательно все испортить? Аннабел прекрасно знает, что Тони любит только крепкий кофе по-французски, свежие тосты и густой темный джем. Правда, часто он обходился и без этого, но даже растяпа Фелисити никогда не предлагала ему на завтрак рыбные палочки и печеные бобы.

— Классно! — услышала она голос Тони. — Много лет никто не кормил меня рыбными палочками!

Фелисити открыла глаза. Сидевшая напротив Аннабел подняла брови и пожала плечами, словно хотела сказать: с мужчинами легко справиться, если знаешь, как это делать. И тут Фелисити с удивлением поняла, что ее дочь начала превращаться из гадкого утенка в юную женщину.

— Посмотри-ка. Даже животным нравится, — сказала Аннабел.

Пруденс, сидевшая справа от Тони, с надеждой смотрела вверх и пускала слюни, а Афродита, уже получившая одну палочку от хозяина (что было не в его правилах), положила ее на пол и поделилась с котятами.

ГЛАВА 9

НаПортобелло-роуд, как всегда, царили суета и густая смесь ароматов. Был разгар пятницы, и на рынке торговали лишь овощами, фруктами и дешевыми безделушками, рассчитанными главным образом на небогатых туристов. Венеция часто приходила сюда на несколько часов, чтобы отобрать товары для субботней торговли. Сейчас она осторожно разворачивала фигурку из глазурованного фарфора.

Айрин сидела в маленьком складе позади киоска и улыбалась. Она была рада приходу Венеции. Старая леди обладала удивительной способностью заставлять людей раскошеливаться. Ее присутствие шло на пользу фирме «Хоббит», но лишало прибыли мелких торговцев. Такова жизнь, думала довольная Айрин: что одному здорово, то другому смерть. Покупатель рад, я рада, а больше всего рада сама Венеция.

Сегодня старуха была в ярко-красной косынке, пламеневшей на фоне множества вещиц, разложенных на самодельном столе. Венеция подняла взгляд, и на ее тонком, обычно суровом лице расплылась широкая улыбка. Она явно затмевает меня, думала Айрин, понимая, что с каждым днем все больше любит Венецию. Когда морщинистое лицо восьмидесятисемилетней старухи становилось довольным и воодушевленным, можно было догадаться, какой она была в молодости. Наверно, я единственная, кто еще видит в ней хорошенькую девушку, думала Айрин. Для всех прочих она остается почтенной пожилой леди. Для людей существует только «здесь» и «сейчас», они никогда не видят прошлого. И тут праздным размышлениям Айрин пришел конец. О Боже, ведь то же самое можно сказать и обо мне, подумала она. Да, я на двадцать с лишним лет моложе Венеции, но право на бесплатный проезд в автобусе автоматически делает меня пожилой женщиной. Эта мысль расстроила Айрин, и она попыталась убедить себя, что шестьдесят пять лет ничем не отличаются от двадцати пяти, если не считать того, что она ходит медленнее, а когда пытается бежать, у нее начинается одышка. Но отличие все же было, и оно печалило Айрин, когда она слишком долго думала об этом. Если не считать бизнеса, ее жизнь была не такой заполненной, как когда-то. Не нужно было торопиться домой, чтобы приготовить мужу еду, накормить детей и сделать сотню дел, которые всегда ждут своей очереди, если в доме живет не один человек. Мы с Венецией одинаковые, думала Айрин. Обе одинокие. И наши друзья медленно исчезают, один за другим оставляя этот свет. Айрин нечасто позволяла себе такие мысли. Она не была религиозна и упорно отказывалась думать о смерти и обо всем том, что с нею связано. Она считала, что, пока человек жив, нужно пользоваться этим, а потому приняла импульсивное решение.

— Венеция, — сказала она. — Я кое-что придумала. Нам нужно устроить праздник. На прошлой неделе мы хорошо поработали, и это следует отметить. Может быть, съездим пообедать или завтра отправимся в Вест-энд и посмотрим какое-нибудь шоу? Как вы думаете? Что могло бы доставить вам удовольствие в этот уик-энд?

Венеция на мгновение задумалась, а потом медленно ответила:

— То, что могло бы доставить мне удовольствие, невозможно.

— Ерунда. На свете нет ничего невозможного. Скажите мне, что это, и я все устрою.

— Мне хотелось бы еще раз посетить Черри-Триз, когда там будут дети. Когда-то я радовалась этому.

— Ради Бога, объясните, почему это невозможно?

По многим причинам, думала Венеция, ощущая чувство вины. Главным образом потому, что я не слишком одобряла брак Саманты с Тони. Осуждала, презирала, а теперь все это рикошетом ударило по мне. Моя внучка оставила отца ее детей ради другого мужчины. Развалила семью, а я позволила ей это. Но Венеция не могла так сказать, потому что не находила нужных слов. Все было слишком запутанно. Ее мысли напоминали клубок ниток, которым поиграл котенок. Венеция неловко замешкалась и наконец сказала:

— Потому что я им больше не родня.

— Конечно, родня, — возразила Айрин. — Вы по-прежнему остаетесь детям бабушкой.

Прабабушкой, — напомнила Венеция.

— О Господи, ну да! Я всегда забываю. Но это неважно. Вы родня и имеете полное право на визит. Сейчас я схожу в пивную напротив и позвоню дочери.

— И что вы ей скажете?

— Что мы приедем на уик-энд и чтобы она встретила нас в Брокенхерсте. Мы приедем на поезде, который отправляется с вокзала Ватерлоо в семь тридцать. Это сэкономит нам кучу времени. Успеем собраться.

— Но это невозможно! — воскликнула Венеция. — А как же быть с киоском? Завтра единственный рабочий день.

— Нет проблем, — беспечно ответила Айрин, решившая не останавливаться на полпути. — Я попрошу Джо, торгующего в соседнем киоске, чтобы за нашим прилавком посидел его сын. Такое уже бывало. Конечно, выручка немного упадет, ну и что? Я уже говорила, что последние недели торговля шла бойко. Я могу себе это позволить. — Она поднялась и вышла.