Государь - Александр Мазин

Никто бы и слова не сказал. Младший со старшим вправе биться боевым оружием в полную силу… Или – нет?

– Ты колол или резал? – громко спросил Руад.

Вопрос его поняли пятеро: Стемид, Трувор, двое из старшей гриди и сам Илья.

– Резал, – буркнул приемный сын Серегея.

«Добивай давай, а не разговоры разговаривай!»

«Ай да малец! – восхитился Руад. – Пожалел меня!»

Младший старшего не щадит. Берегут друг друга в учебном бою только равные.

Руад уронил щит и, глядя маленькому бояричу прямо в глаза, рванул зубами кожу на шуйце. Затем показал гриди выступившую кровь.

На этот раз его поняли только двое: Трувор и отец.

Стемид кивнул одобрительно и провозгласил:

– Победил Илья, сын Серегея!

Он видел выпад малыша и оценил его по достоинству. Подрастет – великим воином станет. А пока в бою о нем Руад позаботится. Кровью поклялся сын.

Руад подмигнул изумленному Илье.

– Не грусти, братец, – сказал он маленькому герою. – Мы с тобой еще поиграем железом. Но не сегодня. Сегодня мы будем праздновать!

«А старый Рёрех, верно, ведун. Ничего, кроме Правды, не нужно юному Серегеичу, – подумал Стемид. – Нет в мальце изъяна».

Но задача Рёрехова от того легче не станет. Потому что у каждого бога – своя правда, а малый не Перуну кланяется, а Христу. И даже если примет отрок сердцем основу варяжскую, это еще не значит, что Перун Молниерукий примет его. Оба они ревнивы, Перун и Христос. А душа у воина одна. На две части не рвется.

Часть вторая

Рим и Русь

Глава 1

Из Киева в Царьград

[29]

В начале марта в Киев прибыли посланцы Василия Второго. Аж два епископа-законоучителя – вести дипломатические переговоры и попутно шпионить.

И, очень кстати, по гладкому санному пути – еще один епископ. Немецкий.

С аналогичной миссией.

А чуть раньше, будто по заказу, – посол из Великого Булгара. Для организации постоянной миссии.

Владимир со всеми иностранными дипломатами держался ровно и дружелюбно. Разместил. Назначил кормление.

Ромеи обеспокоились. Они чувствовали себя старателями, прибывшими столбить разведанную золотоносную жилу и обнаружившими на окученном участке прорву соперников, осваивающих желанную территорию. Семена, посеянные Духаревым ранее, упали на благодатную почву и дали обильные всходы.

Свою беду посланцы Автократора понесли прямиком к Духареву. Естественное движение. По «штатному расписанию» канцелярии логофета дрома[30]Сергей – «штатный агент влияния» при дворе варварского вождя.

Сергею даже не потребовалось особо сгущать краски, чтобы превратить беспокойство в панику.

Роль крепнущей Руси в мировой политике была очевидна не только ему, но и всем, кто обладал нужной информацией и был готов чуток пошевелить мозгами. Если походы Святослава можно было представить как дерзкие разбойничьи экспедиции невероятных масштабов, то нынешние четко обозначенные границы владений киевского князя – это было уже нечто стабильное и потому очень важное. Свойство человеческого ума таково, что он уверенно собирает из фактов-кубиков именно тот игрушечный домик, который ему привычен. Так что совсем нетрудно было представить достаточно свободный, разномастный и слабо управляемый конгломерат Владимировых данников как единое централизованное государство. Сергей маленько постращал ромеев – и те с готовностью устрашились. Они-то знали, что Владимир был не одинок в своей государственной деятельности. Такой же централизацией и «собиранием земель» и «укреплением властной вертикали» занимались и другие великие князья: Болеслав Польский, Геза Венгерский… И большую часть таких вот «собирателей» Великая Римская империя восточного образца уже «проиграла» конкурентам. Но ни Польша, ни Венгрия не могли по значению соперничать с Владимировой Русью, занимавшей на геополитической карте средневекового глобуса исключительно выгодное и перспективное положение.

В чем в чем, а уж в глупости и недальновидности византийских политиков упрекнуть было нельзя. Всё они понимали… И, опять-таки, по свойственному людям образу мысли, видели в первую очередь именно те страшилки, которых больше всего боялись.

Сергею осталось лишь подлить в огонь немножко маслица. Например, намекнуть, что иудеи-хузары – тоже в игре. Полный вздор для тех, кто знал ситуацию изнутри, но не для византийских дипломатов, которые очень хорошо помнили о проблемах, которые сравнительно недавно создавала им Хузария. А почему бы и не быть четвертому игроку? Ведь в Киеве имеется целый квартал, принадлежащий иудеям…

В общем, Большая Игра была в самом разгаре, когда Добрыня в очередной раз напомнил, что рассчитывает на личное участие Духарева в событиях будущего лета.

Что ж, коли так – надо собираться. Тем более что посланцы-епископы дозрели до того, что мысль отдать за Владимира константинопольскую принцессу уже не казалась абсурдной. Чего не сделаешь ради спасения державы и любимого Автократора? Цель, как несколько позже сформулируют братья-иезуиты, оправдывает средства.

Небольшая проблема пришла откуда не ждали.

Владимир поссорился с водимой женой. С Рогнедой. Да так крепко, что выгнал ее из Детинца в пригородное сельцо Предславино.

Зашедший в гости к Духареву Устах рассказал, что причиной ссоры стала как раз планируемая женитьба Владимира на сестре ромейского василевса. Дочь Роговолта Полоцкого враз сообразила, что с появлением в Киеве Анны водимой ей уже не быть. Даже если Владимир не последует христианскому обычаю и не прогонит других жен (такого от любвеобильного князя никто не ждал), то станет Рогнеда при Анне – как дочь ярла при дочери большого конунга. Меньшая и младшая. И сыновья ее тоже умалятся. Так что билась за свое право первенства Рогнеда люто. Даже в сердцах пообещала убить ненавистную ромейскую кесаревну.

Раньше Рогнеде многое сходило с рук: Владимиру нравилась ее неженская свирепость и яростный норов. Но такая угроза – это уже чересчур.

И отправилась сердитая княгиня в Предславино.

Впрочем, Владимир уже через пять дней навестил Рогнеду на новом месте и одарил мужским вниманием. Однако в Детинец не вернул.

Примерно через недельку, не спеша, но и не откладывая, дабы успеть до таяния снегов, воевода-боярин Серегей, он же – спафарий византийский Сергий, оснащенный всеми необходимыми грамотами от послов-епископов, на пару с отозванным в столицу мандатором Мелентием и его охраной отправился в Константинополь. Миссия Мелентия была завершена. Теперь при киевском князе имелось посольство много выше рангом.

Бывший имперский посол и его охрана совершенно потерялись в огромном санном поезде, двинувшемся в путь под управлением Духарева.

Воспользовавшись ситуацией, Сергей принял под свое начало изрядное количество полезного груза, который намеревался доставить прямо в империю в начале судоходного сезона и реализовать по самым высоким ценам.

Чтобы всяким нехорошим парням не пришло в голову подняться за счет боярина-воеводы, Духарева сопровождали пять сотен отборных дружинников: две трети всей своей гриди. А в Крыму Сергей рассчитывал еще более усилить свою армию – за счет хузар Машега.

Само собой, чтобы доставить все это богатство и мощь к Золотому Рогу, требовалось немалое количество кораблей, но с этим проблем не возникло. Сергею не надо было даже прибегать к собственным ресурсам: флотилия, выделенная Византией для будущей транспортировки русов в империю, уже была на пути к Херсону. А зачем ей простаивать зря, если есть возможность пополнить казну некоторым количеством номисм?

Никаких сложностей, если не считать небольшого шторма, по пути не возникло, и уже в начале апреля Духарев прибыл в города василевсов Константинополь.

* * *

Всю дружину Сергея свободным порядком в город не пустили бы. Да и ни к чему. Тридцать бойцов личной охраны – достаточная и вполне оправданная свита для знатного ромея.

Духарев мог бы отправить дружинников в собственное поместье, но решил держать их поблизости. А заодно сэкономить на фураже и провианте.

Так что шесть с хвостиком сотен бойцов были записаны русами. Русам же, согласно действующему еще с Олеговых времен договору, входить в город разрешалось только группами, без оружия и в сопровождении специально выделенного сопровождающего. Так что размещали гостей из Киева вне стен, на европейском берегу Босфора, близ монастыря Святого Маманта.

Хорошее место, просторное. Рядом – загородная резиденция императора, ипподром (как же без него) и просторные зимние казармы императорских военных подразделений-тагм, ныне пустующие. Согласно всё тому же договору в весенне-летне-осенний сезон окрестности монастыря превращались в «русский квартал», где купцов-русов тщательно переписывали, назначали казенное содержание (но только при наличии товаров на продажу и на ограниченный срок) и при выходе в город обязаны были давать сопровождающих – толмачей-гидов-соглядатаев.