СТРУНА ИСТОРИИ - ГУМИЛЕВ Николаевич

А сами арабы вели жизнь мирную, которая лишь иногда прерывалась тем, что они грабили отдельных путников или иногда друг друга. Но последнее бывало редко, потому что у них была в обычае семейная взаимовыручка: если ограбят человека, то весь его род вступится за него и грабителю мало не будет. Так что — побаивались. А вот чужих — можно. Иногда они нанимались в войска: или персидских шахов, или византийских императоров. Те их брали, но платили им мало, потому что они были очень малобоеспособны. Их использовали, так сказать, как не регулярные войска, для каких-нибудь отдельных маневров — в тыл противника забросить для разведки. А в строй, в боевые линии — не ставили потому, что они были очень нестойкие и очень трусливые, убегали. А зачем им действительно надо было гибнуть за чужое дело? «Деньги заработать — да. А чтоб меня за это убили? Кому надо!» — рассуждение было крайне разумно.

И вот во второй половине VI в. у них появилась плеяда поэтов.

Должен вам сказать, что, по моим наблюдениям, стихи писать очень трудно. И тот гонорар, который платят поэтам за хорошие стихи, никак не окупает их труда. И, тем не менее, они пишут и даже без гонорара, потому что у них изнутри какой-то пропеллер крутится и заставляет писать стихи, чтобы выразить себя. Этот «пропеллер» мы уже знаем — это пассионарность. Они хотят выразить себя и свои чувства, они хотят получить уважение и преклонение за то, что им удалось сделать. То есть самая обыкновенная страсть — тщеславие. Но она ими руководит.

Поэтов стало много. И поэтессы были. И стихи они стали писать хорошие. Но, знаете, главным образом языческие, — стихи о любви, о вине, иногда о каких-то стычках, но, так сказать, не целеустремленные в одну сторону. А целеустремленности и быть не могло, потому что идеологии (о которой мы поговорим после — она ляжет на ординату, на вертикальную линию), — у арабов никакой единой не было.

Большая часть бедуинов, живших в пустыне, считала, что боги — это звезды. Вот сколько на небе звезд, — столько богов. И можешь своей звезде молиться — дело твое.

Было много христиан, много иудеев, были идолопоклонники. А христиане были всех толков: и несториане, и монофизиты, и православные, и ариане. И так как все занимались своими насущными делами, то религиозных столкновений совершенно не было. А жили они спокойно.

И вот в начале VII в. появился человек, называемый Мухаммедом. Это был бедный человек, эпилептик, очень способный, но не получивший никакого образования, совершенно безграмотный. Занимался он тем, что гонял караваны. Потом он женился на богатой вдове Хадидже. Она его снабдила деньгами, в Мекке он жил. Он, так сказать, стал членом общества, довольно почтенным. И вдруг он заявил, что он пришел исправить пороки мира. Что до него было много пророков — Адам, Ной, Давид, Соломон, Иисус Христос с Мариам — Девой Марией. И все они говорили правильно, а люди всё перепутали, всё забыли. Так вот он, Мухаммед, сейчас всем им всё объяснит. И объяснил он очень просто: «Нет Бога, кроме Аллаха». И это все. И потом стали прибавлять, что «Мухаммед — пророк его». То есть Аллах — единственный (слово Аллах означает «единственный») говорит и говорит через Мухаммеда арабам. И стал эту религию проповедовать.

Человек шесть — его учение приняли, а остальные меккане говорили: «Да, брось ты эту скукочищу, брось ты эту тягомотину! Мы лучше пойдем послушаем веселые сказки про персидских богатырей».

«Да, брось ты, мне некогда, — говорили купцы. — У меня сейчас подсчеты. Вот видишь надо баланс свести, караван пришел!»

«Да, ну тебя! — говорили бедуины, — вон у меня верблюдица ушла. Мне надо ее пригнать на пастбище».

То есть большинство арабов меньше всего хотело с ним говорить. Но оказалась кучка — сначала шесть человек, а потом несколько десятков, которые ему искренне поверили. И среди них были такие люди волевые, сильные и из богатых, и из бедных семей: страшный, жестокий, непреклонный Абу-Бекр, справедливый, несгибаемый Омар, добрый, совершенно искренний, влюбившийся в пророка Осман, его зять — героический совершенно боец, жертвенного типа человек — Али, женившийся на сестре Мухаммеда Фатьме, и другие.

А Мухаммед все больше и больше проповедовал. Но мекканцам это все страшно надоело. Потому что, когда он проповедует, что есть один Бог и все ему должны верить, то что же делать с людьми, которые приезжают торговать и верят в других богов? Это вообще не удобно, и скучно, и настырно! И они ему сказали: «Прекрати свое безобразие!»

Но у него был дядя, который сказал этим, его противникам: «Ни в коем случае вы моего Мухаммеда не трогайте. Конечно, говорит он чепуху и всем надоел. Но все равно, он же мне племянник, я не могу его оставить без всех». (Тогда, понимаете ли, еще родственные чувства ценились.) И он дал совет Мухаммеду: «Убегай!»

И Мухаммед убежал из Мекки, где его решили убить, чтобы он не мешал жить. И он убежал в Медину (тогда этот город назывался Ясриб), но после того как он там обосновался, он стал называться Мединатун-Наби — «город Пророка». Медина — это просто «город». В отличие от Мекки, где жили богатые и довольно зажиточные, я бы сказал, арабы давным-давно, этот самый Ясриб был местом, где поселились самые разные народы, образовав там собственные кварталы. Там два квартала были еврейских, был персидский квартал, был абиссинский квартал, был негритянский квартал. И все они между собой не имели никаких взаимоотношений и иногда собачились. Но так, особых войн не было. И когда появился Мухаммед с его верными, которые последовали за ним, то ему сказали: «Ну, вот и живи тут — один из всех. Ничего, ты не мешаешь».

Но тут случилось что-то непредвиденное. Мухаммедане, или, как они стали себя называть, мусульмане, поборники веры ислама, они развернули, во-первых, — жуткую агитацию. Они объявили, что мусульманин не может быть рабом. То есть мусульманин, произносивший формулу ислама — «Ла Илла иль Алла Мухаммед расуль Алла» («Нет Бога кроме Аллаха, и Мухаммед — пророк его») немедленно становился свободным, его принимали в общину. Некоторые негры пришли к ним, некоторые бедуины пришли к ним. И те, кто пришли, они поверили в это дело, они зажглись тем же жаром, что был у Мухаммеда и у его ближайших сподвижников. И они создали общину весьма многочисленную и, самое главное, активную. К этим мухаджирам, которые пришли из Мекки (их было не много), примкнули ансары.[95]

И Мухаммед оказался одним из самых сильных глав общин в самом городе Медина. И тут он стал постепенно расправляться. Сначала он расправился с верующими, которые верили в звезды.

«Нет, — говорит, — не масса богов на небе, а один Аллах. А кто не хочет, того убить надо просто, потому что он оскорбляет величие Аллаха», — и убивали.

Потом он столкнулся с христианами. Стал говорить им, что он исправляет закон, который дал сам Иисус Христос. Христиане говорят: «Брось ты, где ты можешь его исправить! Ты же вообще безграмотный человек!»

Их убили или заставили принять веру ислама.

Потом он пришел к евреям и заявил им, что он — Мессия. Те быстро взяли Талмуд, Тору. Посмотрели по книгам и сказали: «Нет. У тебя нет таких-то, таких-то и таких признаков. И вообще, никакой ты не Мессия, а самозванец!»

«А-а!» — сказал он.

Два квартала, один за другим, были вырезаны до последнего человека.

После чего он оказался самым сильным в Медине и решил завоевать Мекку. Но Мекка была сильна, его войско было опрокинуто. Тогда он начал действовать в обход. Он подчинил себе бедуинов и заставил их признать веру ислама. Бедуины, которым спасаться было некуда. (Кругом, понимаете, степь, как стол. Ну, куда убежишь?) И имея свой интерес, сказали: «Хай будэ, ладно».

Продолжали молиться на звезды, но официально веру ислама признали и людей в войско Мухаммеда дали.

А вот евреи с удовольствием дали. Почему? «На Мекку идти! Мекка богатая, Мекку разграбить можно».

Он захватил Гадрамаут, это южное побережье Аравии, там было много замков. Он потребовал, чтобы они признали веру ислама. Те подумали-подумали: «Да, что там, в конце концов! Скажу я одну фразу-то, что мне от этого убудет, что ли?» Признали и людей дали.

Тогда он пошел снова на Мекку, а мекканцы были люди очень умные, очень хитрые. Они сказали: «Слушай, Мухаммед, зачем ты идешь завоевывать родной город, мы будем защищаться, кого-нибудь убьют. Ну, кому это надо? Давай помиримся! (Арабы — они народ очень практический.) Придумай еще парочку богов, чтобы было три. Лата — очень хороший бог и эту — Зухру. Это Венера, — планета Венера. Ну, измени, что тебе, что — один, что три? А мы их почитаем».