Пастыри. Последнее желание - Сергей Волков

Потом, потормошив Митю, Мишгановская бригада ушла. По-прежнему шумели на ветру дубы, по-прежнему перекликались птицы, застрекотал где-то в стороне заполошный осенний кузнечик.

А Мите было все равно… Все равно… Все равно…

…Притопал Старый Гном. Ткнулся холодным носом в Митин лоб, уколол плечо. Божья коровка добралась до конца травинки и улетела на небо, туда, где ее детки кушают конфетки…

Митя сел, вытер ладонью кровь с губ, огляделся. Странно…

Вроде и венерин башмачок погиб, и досталось ему, и Теплякова («Да никакая она не эльфийская принцесса, а просто… просто дура!» – вспыхнула на миг в голове мысль) в очередной раз не обратила на Митю никакого внимания, а на душе было… Как-то тепло и спокойно. И даже радостно!

«А ведь Мишган меня испугался! – понял вдруг Митя, вспомнив страх, плескавшийся в глазах школьного «пахана». – Выходит, он просто трус, поэтому один и не ходит никогда? Наверное, так…»

Поднявшись, Митя отряхнулся и заглянул в пакет. Так и есть – на глазах снова навернулись слезы – стебель орхидеи сломан в двух местах, листья измяты, измочалены, корневой ком расплющен. Сволочи!

– Надо ее похоронить, – грустно сказал вслух Митя Старому Гному, норовившему тоже сунуть мордочку в пакет.

Совок отыскался в зарослях волчьего лыка на краю поляны. Митя бережно вынул изуродованное растение из пакета и отнес орхидею к трухлявому пню.

Присев на корточки, он начал копать в стороне от того места, где еще час назад росло несчастное растение. Почему-то Мите это казалось очень важным – вырыть для орхидеи достаточно глубокую ямку.

Пару раз под лезвием совка скрежетали мелкие камни, с хрустом лопались корешки лимонницы…

Вдруг – дзэнь! – Митя вскрикнул, выронил совок и затряс соскочившей с рукояти рукой:

– Ч-ч-ерт! Чуть не вывихнул!

Подобрав совок, Митя обнаружил, что лезвие чуть-чуть смялось. «Не иначе, железяка какая-то», – подумал он и осторожно продолжил копать.

Вскоре выяснилось – под слоем влажной лесной земли и спутанными корнями действительно скрывается железяка, причем здоровенная, прямоугольная и немного выпуклая.

«Крышка сундука! А в нем сокровища…» – Митя глуповато хихикнул и покосился на Старого Гнома, с интересом наблюдающего за своим другом.

На то, чтобы окончательно очистить находку от земли, ушло почти полчаса. На сундук железяка не походила, это стало ясно, когда обнаружились дверные петли и каменная кладка вокруг. Скорее всего, Митя нашел люк или дверцу, маленькую, сантиметров пятьдесят на сорок. Чугунная, вдобавок окованная крест-накрест железными полосами, с небольшой ручкой в виде птичьей головы и забитой землей замочной скважиной рядом, дверца явно вела в некое подземелье…

Почувствовав, что его бьет нервная дрожь, Митя сел на кучу свежевырытой земли и задумался: «Так… Открывать или не открывать? Позвать взрослых? Отца? А вдруг там ничего нет? Или есть…»

В голове у Мити царил полный ералаш. Ему виделись то сундуки, набитые золотыми монетами и самоцветными каменьями, то мрачные застенки с цепями и решетками, то совсем уж небывалое – гномьи туннели и подземные залы…

Отдышавшись и немного успокоившись, Митя начал рассуждать «по-логичному»: «Откуда здесь может быть эта дверь? В Терлецком парке раньше, до революции, были дачи, которые принадлежали какому-то графу, про это отец рассказывал. Граф сдавал дачи богатым москвичам и даже трамвай или конку проложил от железнодорожной станции, чтобы удобнее было ездить. Потом дачи сгнили, и их сломали, а лес, в котором они стояли, стал парком. Выходит, дверь ведет в погреб одной из дач. Дома нет, а погреб остался…»

Митя посмотрел по сторонам: слева в пяти шагах – дуб, справа в двух шагах – липа, а рядом – трухлявый пень, который до революции тоже явно был деревом.

– Негде тут даче поместиться! – решительно объявил Митя, кышкнул на Старого Гнома и взялся за ручку в виде птичьей головы – была не была!

Дверца, конечно же, открываться не захотела. «На ключ закрыта!» – разочарованно сообразил Митя после многочисленных рывков и дерганий.

Вечерело. Ежику пантомиму под названием «Митя открывает таинственную дверцу» наблюдать надоело, и он убрел по своим ежовым делам.

Если что-то не открывается по-нормальному, можно попробовать это что-то сломать – такое правило Митя вывел еще в детстве. Правда, он здорово сомневался, что ему удастся сломать такую прочную на вид дверь, но выхода не было.

Всунув совок в щель между дверцей и каменной кладкой, Митя всем телом навалился на ручку. Совок спружинил, Митя нажал сильнее…

– Крак!! – громко сказала дверца, вздрогнула и поддалась. Митя упал и ударился подбородком о сырое ржавое железо. Есть!

Как и положено таинственным дверцам, отворилась она со страшным скрипом. Митя увидел пологий низкий коридор и каменные ступени, ведущие вниз, под землю. Там, метрах в десяти, во мраке угадывалась небольшая площадка и еще одна дверь – большая, человеческая, и дверь эта была приоткрыта…

* * *

Митя сражался с собой минут двадцать. С одной стороны, он отчаянно трусил, с другой – ему до смерти хотелось узнать, что же там, внизу. Страх и любопытство боролись между собой, словно нанайские мальчики. Синицы, склевывающие ягоды растущей неподалеку от подземелья молодой рябины, с интересом поглядывали на перемазанного землей мальчика с титановым совком в руке.

Наконец мальчик сердито топнул ногой, пригнулся и скрылся в черном провале входа. Любопытство победило…

Спустившись ступенек на пять, Митя осмотрел наклонный коридор. Здоровенные серые квадратные камни – кажется, такие называются известняком. Мощный полукруглый свод. В середине лестницы под потолком из стены торчит железный ржавый крюк – наверное, туда вешали лампу.

На подгибающихся от страха и волнения ногах Митя спустился вниз и заглянул в приоткрытую дверь. За ней горел свет!

Митя шарахнулся в сторону, едва не поскользнувшись на осклизлых камнях, и спрятался за выступ стены.

«Там кто-то есть! Свет – это значит, что в подземелье бывают люди!» – Митины мысли снова помчались вскачь, и он с трудом отогнал от себя видение: толпа заросших бородами бомжей, похожих одновременно на террористов и маньяков, пирует за столом посреди подвала, а в нише за решеткой томятся изможденные пленники, заложники и жертвы злодеев…

«Балбес! Если бы там кто-нибудь был, то как ты открывал дверцу, они услышали бы в два счета! – наконец сообщил Мите рассудительный внутренний голос. – Да и дверь была засыпана землей не вчера, и даже не в этом году».

Эта мысль немножко успокоила Митю – в самом деле, судя по траве и корням, дверцей, через которую он вошел, не пользовались очень давно. Но у подземелья может быть и второй вход!

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});