Караван к Наташке - Илья Бриз

Время лечит. В справедливости этой старинной поговорки Затонов убедился уже через несколько дней, когда Сюзанна впервые улыбнулась. Теперь она с заметным нетерпением ждала окончания их путешествия. Подробная информация о проекте со всеми необходимыми деталями находилась на борту «Волкодава» в специальном файл–сервере. Но получить доступ к нему можно было только в конечной точке маршрута. Пароль для безопасного вскрытия защищённого банка памяти был только в документации законсервированной лунной базы на орбите Наташки.

***

Проснулся Кирилл от запаха. От одуряющего аромата свежего хлеба. Желудок немедленно заявил о собственной пустоте предательским урчанием. Давненько герцог не чувствовал такого сильного голода. Как будто неделю во рту крошки не держал. Поднял голову и посмотрел, как Сашка накрывает стол для завтрака. Девушек почему‑то не было, впрочем, задумываться о причине их исчезновения из кельи Кирилл не стал. Тихо встал, приложил палец к губам — Зверюга, поднявший голову, нехотя опустил её обратно — осторожно подкрался к другу и, дождавшись момента, когда в Сашкиных руках ничего не было, встряхнул его.

Парень, не испугавшись, медленно повернул голову, и Кирилл поразился угрюмому выражению на его лице.

— Что случилось?

— Ты, твоё высочество, как себя чувствуешь? — не ответив на вопрос, спросил слуга.

— Нормально. Что все‑таки случилось? — повторил свой вопрос герцог.

— Ешь, мойся, одевайся, и пойдём, — насуплено сказал Сашка, даже не думая отвечать.

— Куда? — Кирилл уже закидывал копчёное мясо в рот и откусывал большие куски от ржаного ломтя.

— Просто вниз спустимся, там тебя ждут.

«Кто ждёт? Зачем?» — герцог хмыкнул, продолжая в темпе утолять голод.

— Сам поел?

— Не хочу, — коротко отрезал Сашка и, приоткрыв дверь, кому‑то скомандовал: — Воду.

А вот дальше было странно — парящую бадью с подогретой водой втащили не местные слуги, а два незнакомых стражника с вышитыми золотом Сангарскими львами на левом плече. Оба воина были при мечах и кинжалах.

Кирилл, перестав есть, опять настойчиво спросил, когда стражники вышли:

— Что произошло?! — в этот раз герцог подпустил металла в голос. Как‑то не привык он, чтобы на его вопросы немедленно не отвечали.

— Не велено говорить, — глухо пробурчал слуга.

Генай побери! Да что же такое стряслось? Быстро закончив завтрак — недоеденный ароматный ломоть хлеба так и остался лежать около непустой ещё тарелки с мясом — глотнул горячего кофе из глиняной кружки и, содрав нательную рубаху — футболкой она называется, выскочило из подсознания — ринулся к бадье.

Проворно умывшись, подскочил к шкафу и вытащил с полки первые попавшиеся чистые штаны.

— Нет, — коротко возразил Сашка, доставая из сундука парадную одежду.

Спорить герцог не стал — хотелось быстрее разобраться в ситуации. Натянул на себя все, что подал слуга, включая перевязь с лучшим мечом, и направился на выход из кельи.

— Зверюгу возьми, — посоветовал Сашка, сам хватая оружие, а потом вообще удивил: — Теперь без него или псов не ходишь.

Кирилл пожал плечами и хлопнул ладонью по бедру. Живая молния, вскочив, немедленно пристроилась справа.

«Когда появится огнестрел, и от клинков можно будет отказаться, придётся гепарда переучивать, чтобы слева ходил» — отстраненно подумал герцог и шагнул в предупредительно распахнутую дверь.

У входа в его келью стояли, вытянувшись в струнку, три стражника. Герцог кивнул бойцам и потопал к лестнице, помаленьку охреневая все больше и больше. Двое воинов и Сашка, печатая шаг, не отставали. Спустился по лестнице, только собрался открыть наружную дверь, как она распахнулась сама. А на улице…

Они стояли ровными рядами. Впереди — дворяне и сангарские воины. На первый взгляд — пара сотен, не меньше. Позади столпились обычные крестьяне с рогатинами, женщины и даже дети. Объединяло всех невесёлое, скорее даже горестное выражение на лицах и следы многочисленных ран у большинства. Но ближе всех с каким‑то длинным предметом, завёрнутым в ткань, стоял — Кирилл глазам своим не поверил, откуда он здесь взялся?! — родной старший брат Мишка. Герцог, по–прежнему ничего не понимая, спустился со ступенек крыльца, напряжённо следя, как бойцы — все как один — вытягиваются, преданно глядя на него. Михаил сделал шаг навстречу, сорвал тряпку с предмета — Святой меч! — выдернул из ножен клинок до половины и опустился перед Кириллом на колено.

— Я, старший наследный герцог Сангарии…

«А как же брат Сахио, сын мамы – Настасьи? Он же на год раньше Мишки родился» — пронеслось в голове.

— Признаю своего младшего брата герцога Кирилла Сангарского своим сюзереном. Клянусь быть верным до самой смерти и отдать ему, буде потребуется, все своё, включая кровь и жизнь!

«Почему он мне вассальную клятву приносит, а не нашему отцу?» — пытался понять ставший вдруг правителем герцог, отстраненно наблюдая, как Мишка медленно прикладывается к мечу — блестящий металл клинка в месте поцелуя мгновенно запотел, расцветая изморозью поверх еле заметных кольчатых узоров, которые, из всего известного на Наташке оружия, были только на Святом мече.

«Булатная сталь!» — всплыла подсказка из подсознания.

Кирилл принял меч из рук брата, тоже приложился губами к холодному железу, задвинул в ножны и положил Михаилу на плечо:

— Под руку свою беру тебя и семью твою на веки вечные! — произнёс короткую ответную формулу вассальной присяги. Затем выдернул из перевязи свой привычный клинок вместе с ножнами и отдал брату. Освободив руки, посмотрел на хмурое лицо Мишки и вдруг понял — нет больше у них ни отца, ни матерей, ни братьев и сестёр. И герцогства сейчас тоже нет. Его ещё предстоит отвоёвывать. В глазах предательски защипало, но пустить даже одну слезу, Кирилл не посмел. Нет у него теперь такого права — нюни распускать на глазах своих воинов. А вот обнять брата дозволяется.

Они стояли, стиснув друг друга, и молчали.

***

Наташка была красива… Не просто красива — прекрасна! Буквально ослепляла и одновременно умиляла своей прелестью! Ярко–голубая — синева превалировала значительно больше, чем у Земли — окутанная редкой дымкой белоснежной облачности она плыла в черноте космоса, как огромная драгоценная лазоревая жемчужина, пытаясь ослепить своей красотой.

Павел, нарушив все инструкции, сдвинул бронеплиту аварийного люка, и они любовались планетой воочию. Заворожённая Сюзанна прилипла к остекленению кабины и не могла оторваться.

— Величественная… Почему она такая синяя? Как будто в индиго или кобальте искупали.

— Плотность атмосферы несколько выше, чем на Земле, — объяснил подполковник. — И, хотя в процентном отношении кислорода чуть меньше — всего шестнадцать процентов — общее количество оксигена в воздухе заметно больше. Отсюда и высокая насыщенность цвета.

— Угу, — недовольно протянула девушка, — вот умеете вы, мужики, все объяснить, и своим прагматизмом все волшебство сказочной картины испортить.

Затонов только пожал плечами, совсем не чувствуя за собой никакой вины. Но, примиряюще погладив Сюзанну по плечу — любимая женщина всегда права, даже если абсолютно неправа — потянул её к ложементу — уже пора было начинать манёвры для посадки на приближающийся спутник Наташки. Прилунился «Волкодав» штатно почти в самом центре видимой с планеты стороны. И, несмотря на выключенный почти полмиллиона лет назад маяк — именно столько времени прошло внутри аномалии после четвёртой экспедиции — подполковник «притёр» свой кораблик всего в двадцати метрах от основного входного люка законсервированной базы. Быстро откачав воздух из истребителя — шлюз на «Волкодаве» конструкторы не предусмотрели — Павел выпрыгнул из люка, нашёл броневую плиту коммуникационного колодца, поднатужившись, сдвинул её, подтянул от звездолёта и подсоединил силовой кабель к специальному разъёму, запуская разогрев входного отсека. Более–менее быстро можно было подготовить к эксплуатации только его — основные помещения базы, вместе со всем оборудованием находившиеся на глубине пятидесяти и более метров, были, чтобы избежать диффузионной деградации, заморожены почти до абсолютного нуля.

Ещё раз проверив на маленьком контрольном экране темп расконсервации отсека, подполковник повернулся к «Волкодаву». Лежащий на посадочных лапах тяжёлый истребитель дальнего сопровождения выглядел на фоне потрескавшихся пород лавового поля и виднеющихся вдали скал чужой луны под светом ярко–голубой планеты как‑то слишком иррационально. Нечто неуловимое, недоступное взгляду сразу давало понять, что это боевой корабль, единственное предназначение которого — нести врагам смерть. Идеально ровные плавные линии фюзеляжа, хищно изогнутый форпик [15] с зажатой броневыми плитами внутри кабиной, вытянутый вперёд набалдашник главного калибра, маленькие острые треугольные крылышки по бокам и наоборот непропорционально большие аэродинамические рули хвостового оперения для управления в атмосфере и толстые наплывы зенитных турелей — все это вместе производило здесь, в тысячах световых лет от родной Солнечной системы, очень странное впечатление. Казалось, тяжёлая машина хотела сообщить — буквально кричала! — что она здесь чужая. Павел смотрел на истребитель, в котором он провёл безвылазно больше месяца, и вдруг начал вспоминать, как эта гребаная экспедиция — три четверти состава уже потеряно! — начиналась.