Дипломатия Волков - Холли Лайл

– Я сделаю так, чтоб она не сомневалась в нашем положении. Как долго мне изображать это?

Дугхалл хищно усмехнулся.

– Ты, я и Типпа отправляемся в Калимекку аэриблем – через четыре дня, на рассвете.

– В день свадьбы?

– Да.

– А все остальные?

– Большая часть уедет завтра. Остальные на следующий день.

Кейт вздрогнула.

– Доктиираки заметят это.

Дугхалл взмахнул рукой.

– В этом-то и вся красота. После того как мы вчера отправили весть домой, аэрибли доставляют равномерным потоком «свадебных гостей», которые на самом деле таковыми не являются. Это солдаты в праздничных нарядах, многие в женской одежде – они заменят немногих женщин, стрелков из лука и мечников, которые есть у нас. Замаскированный под балласт персонал посольства мы отправляем назад в якобы пустых аэриблях. Мы трое не можем лететь до самой последней минуты, потому что Типпе и этой крысе Калмету предстоит совершить обряд очищения в ночь перед свадьбой; я должен стать свидетелем, а ты, как всегда, компаньонкой. Однако когда мы вернемся в посольство, нас будет ждать аэрибль, а на свадьбу вместо вас под вуалями отправятся солдаты, мой же дублер укроется капюшоном.

Кейт улыбнулась, и впервые за этот день улыбка ее казалась искренней.

– Значит, свадьба будет не такой, на какую рассчитывают Доктиираки?

– Естественно. А когда она закончится, праздновать будут только Галвеи.

Глава 10

Его конь – хотя Хасмаль ни под каким видом не мог бы назвать это животное своим, – точнее конь, которого он украл, довольно уткнувшись в сено, стоял в сооруженном на скорую руку загоне вместе с прочими лошадьми Гиру. Пленник сразу узнал и пятнистую шкуру животного, и кривое клеймо на правом боку... Хасмалю даже показалось, будто он уловил мстительный блеск в глазах этого создания. Он заметил коня, когда стража повела его к ручью – ополоснуться; Гиру содержали своих лошадей подальше от людского жилья – ниже по течению и по склону холма, – показав себя с лучшей стороны в отличие от создателей города, в котором проживал Хасмаль. Он никоим образом даже не намекнул своему стражу, что узнал животное: скрытность определенно сулила больше перспектив. Но на душе стало спокойнее: раз Гиру обнаружили коня, возможно, и пожитки его сейчас находятся в лагере, где-нибудь неподалеку... Быть может, он сумеет вернуть их себе.

Стоянка Гиру занимала северный склон невысокого холма, от длинного гребня до ручья, извивавшегося меж деревьев в долине. Хасмаль прикинул, что у Гиру здесь около сотни фургонов, однако он не испытывал в этом особой уверенности: лес вокруг был очень густой, и едва он замечал несколько новых повозок, как остальные немедленно исчезали из виду; да и сами они, разрисованные лесными и луговыми пейзажами, неким таинственным образом растворялись среди окрестностей, внушая тревогу. И все же приблизительную оценку он получил – этого было достаточно, дабы представить, что взрослых Гиру здесь по меньшей мере свыше пятидесяти – поэтому нечего было и мечтать о том, чтобы одолеть стража и бежать.

Потом, Хасмаль имел представление и о своей силе, и о своей слабости, и у него хватало ума не путать одно с другим. Рожденный в городе, воспитанный в цивилизованных условиях, привыкший к доставляемой акведуком воде и пище, приготовленной дома в кирпичной печи, к общественным баням, а не речкам, он и на мгновение не обольщался тем, что сумеет бежать через лес, удрать от погони и пережить опасности, коими изобиловали дикие края. В глуши он был слаб.

Но оставались хитрость и осторожность, и с помощью особых качеств он надеялся выпутаться из непростой ситуации.

Охранявший его Гиру не проявлял нетерпения, пока Хасмаль купался. Ухмыляясь, он сидел на поваленном дереве и не отводил нацеленный на грудь пленника арбалет. Оружие вынуждало Хасмаля нервничать, тем не менее страж обращался с ним неплохо, обеспечил его изрядным количеством пищи и обвел вокруг колючих зарослей, вместо того чтобы заставлять пробираться сквозь них. Последнее обстоятельство особенно порадовало Хасмаля, до сих пор остававшегося без одежды.

– Спасибо тебе за то, что не торопил меня с мытьем, – произнес Хасмаль по-иберански, затевая со стражником сложную игру, в которой он изображал, что в жизни не слыхал шомбийского слова, в то время как охранявший его человек претендовал на полное незнание иберанского. Поэтому объяснялись они жестами, призывая при этом к себе богов, чтобы собеседник первым начал выдавать свои секреты.

Хасмаль намылился мылом, полученным от стражника, наслаждаясь прикосновением пены к своей коже, так же как и водой, которая омывала все части тела, пострадавшего во время вчерашней скачки.

– Эти сукины дети протащили меня сквозь каждую лужу и чащу, которую сумели отыскать между дорогой и тем местом, где они встретились с вами, ребята.

Страж улыбался, делая вид, что не понимает слов Хасмаля. Пленник расслаблялся в воде, не такой чистой, как доставляемая акведуком, но тем не менее прекрасной.

– По-моему, ты даже не представляешь, как это бывает, когда тебя предают, – продолжал Хасмаль. – Что испытывает свободный человек, спасающийся от зловещих знамений, попавший в руки воров и едва не повешенный, – только потому, что при нем не нашлось ничего ценного. Не представляешь, как ощущает себя человек, из петли проданный в рабство дохода ради. Тряхнув головой, он полностью погрузился в воду и, намочив волосы, принялся намыливать их.

– Эти сволочи стащили мою одежду и оставили нагишом. Даже каких-нибудь лохмотьев не кинули, чтобы прикрыться. И все же... нагому рабу легче, чем мертвому свободному человеку.

Хасмаль закончил намыливание, сполоснулся и встал.

Страж, все еще ухмыляясь, бросил ему полотенце – такое грубое и жесткое, что в банях Халлеса их бы использовали только для того, чтобы стирать грязь с обуви. Хасмаль не был уверен, следует ли вытереться им, или обмотать вокруг чресел, и поскольку страж ни словом, ни мимикой не намекнул ему на функцию этой тряпки, решил сделать и то, и другое. Пока он шел к ручью, женщины в лагере посмеивались над его наготой; хорошо, что этого можно было избежать на обратном пути.

– Я бы отдал все, чтобы получить мои вещи назад и убраться отсюда, – сказал Хасмаль.

Стражник показал на вершину холма, и Хасмаль направился вверх. Грубая лесная почва ранила ноги, однако он приободрился – вымывшись и прикрыв наготу полотенцем.

– Вы, наверное, захотите избавиться от меня, если узнаете, какого рода неприятности связаны со мной. Я проклят, и судьба моя связана с женщиной из семейства Галвеев. Я как раз собирался уйти как можно дальше от нее – пока не случилось чего-нибудь ужасного. Мне предсказана незавидная судьба, и оракул не утверждал, что она не затронет окружающих.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});