Мой Мир (СИ) - Юдд Юджин

— Пожалуй, в первый раз я вижу такое наказание, которое гарантированно предотвратит дальнейшие преступления, — сказала она.

При подходе к столице нас встретил небольшой кораблик, окрашенный в синий цвет. Парусов на нем не было, но он ходко двигался навстречу нам. Понятно, синие с данью. Когда он подошел, с нашего корабля скинули трап, и я спустился к ним.

Меня встретило человек 6 разнокалиберных синих. Больших и маленьких, блондинок и брюнеток, крупных и мелких. Короче на любой вкус — синие решили играть на победу. Женщины периодически сводили коленки и морщились — работал канал с младшей. Я осмотрел их. Подключил своих. Мы коллегиально посмотрели, но не увидели ничего хорошего. Ауры всех были разной степени синевы, но ни у одной не было шарика больше горошины. А у двоих его не было вообще (ну, или я не заметил). Вообще, мне это напомнило выбор блядей в бане. Тьфу! Я развернулся и молча пошел к трапу. Сзади раздался испуганный многоголосый вой. Из днища корабля к ногам женщин начали тянуться ростки. Вообще-то, несмотря на то, что корабль был неплохо экранирован, я заметил отблеск еще одной ауры. Но раз она не вышла, то и не о чем говорить. Когда я протянул руку к трапу, сзади раздался звонкий голосок:

— Стойте!

Ха, кто-то из них будет мне приказывать. Я ни на секунду не замедлил движения.

— Пожалуйста, подождите, — уже совершенно другим голосом.

Вот это другое дело. Я, не снимая ногу с трапа, обернулся. Передо мной стояла изящная девушка. Тип лица, как говорили в нашем мире — сердцевидный. Огромные ярко-синие глаза, густые волосы стянуты в тугой пучок, синее облегающее платье подчеркивает изящество фигуры. Она, в отличие от остальных, не сжимала колени. Ее связь с товаркой на корабле была видна только по периодически расширяющимся зрачкам. Аура, я бы сказал, упругая, темно-синего цвета. Шарик, размером с грецкий орех, тревожно пульсировал. Что же, а вот это может быть. Я спросил у Своих. Последовала некоторая пауза.

— Может быть, — неуверенно сказали они. — Но уж точно не те.

— Ну хорошо, попробуем, — сказал я.

Я молча развернулся и полез вверх. Когда долез до верха и перекинул ногу, то обернулся вниз. На меня смотрели два расширенных глаза, полные слез.

— Чего стоишь, лезь… — кинул я. — Остальным не отплывать. Ждать здесь. Заберете свою подругу.

Лезть в узком платье было неудобно, и девушка вынуждена была задрать его выше колен. Я не стал ее ждать и неторопливо пошел по направлению к каюте. Она, чтобы догнать меня, должна была двигаться максимально быстро. К каюте мы подошли практически одновременно. Я открыл дверь и пропустил ее внутрь. Она прошла, обернулась на меня и увидела свою товарку. У обеих глаза расширились.

— Лора?

— Латиция?! Ты?!

— Да. Он не захотел никого другого.

— А как же Дорн?

— А что делать? Не пойду я — не будет никакого Дорна.

— Что скажет мать?

— А что ей сказать? Она расплачивается за собственную жадность. Не плохо мы до этого пиратства жили, не богато, но не плохо. И не так уж и нужен был этот диплом. Я залезла на корабль по своей воле, мать не знает.

Девочка начинала мне нравиться. Характер — железный.

Я с интересом наблюдал за этим диалогом. Просканировав несчастную Лору, я понял, что Латиция единственная дочь директрисы школы. Самая любимая и поэтому оберегаемо-угнетаемая. Дорн — ее жених, сын богатого, но безродного скотопромышленника. Как казалось матери — выгодная партия — их школа получит деньги, а скотопромышленник — уважение высшего света. История, старая как мир. Молодые люди симпатизировали друг другу, но, самое главное, они, наконец, выходили из-под опеки родителей. Скотопромышленник уже построил для сына дом, во дворе которого была выложена синяя башенка для невестки.

Лора страдальчески на меня посмотрела.

— Господин, наш директор просит войти с ним в контакт.

Я подошел к ней и воткнул палец во влагалище. Вошел в контакт. Понял, что канал закрыт и нас слышат только трое — директриса, Лора и, собственно, я. Я для интереса, отзеркалил контакт на Латицию. Ее глаза расширились от удивления — она явно не представляла, что это возможно.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Дальше пошел поток сознания со стороны директрисы. Она, как квочка, кинулась защищать свою дочь. Я был и монстр, и злодей, и негодяй. Она кричала, что если я обижу ее девочку, то она достанет меня из-под земли. Периодически ее крики прерывались стонами от реакции с младшей. Я послушал пять минут. Мои ржали в голос. Когда надоело, я сказал: ее никто не держит, она может быть свободна. И активизировал разрушитель. Правда, в слабом режиме. Он мгновенно сломал «защиту», которую попытались соорудить непутевые волшебницы, и стал пожирать их ауру. Она пораженно замолчала, поняв, что сейчас, просто вот сейчас все кончится. В канал ворвался звонкий от напряжения и эмоций эмпирический голос Латиции:

— МАМА! Я сама пошла! Я постараюсь ему понравиться! Прекрати!

Повисла звенящая тишина. Разрушитель остановил движение. Я сказал:

— Завтра вы поймете мое решение. Молитесь, если есть кому, — и грубо разорвал контакт.

Во мне начала закипать ярость. Наверное, я как-то изменился, потому что в глазах Латиции был страх. А вот в глазах Лоры плескался просто беспредельный ужас. Перед ее глазами вставали картины моего кровавого безумия на корабле и дикий крик младшей, когда ее корабль отходил от нашего. Кстати, я отзеркалил эти картинки на Латицию.

Корни, держащие Лору, с чпоканьем убрались в стену. На ее голове остались две большие ветки, в виде рогов. Я схватил ее за волосы и потащил к их кораблю. Перегнувшись вниз, я сбросил ее на палубу. Ее товарки испуганно прижались в углу.

— Забирайте эту тварь и уходите. А ты не никогда не сможешь убрать эти рога. И каждый будет знать, что ты пособничала пиратам, — я напрягся и произвел некоторые трансформации с ее «рогами». — Это яблоня, — продолжил я. — Жри урожай, хоть с голоду не сдохнешь. ПОШЛИ отсюда!

Синий кораблик, сначала тихо, а потом все быстрее начал уходить в сторону порта.

По дороге я встретил капитана (команда и так глазела из различных углов, боясь показаться мне на глаза).

— Кэп, сегодня ночуем на рейде, — бросил я и с грохотом закрыл дверь к себе в каюту.

Не глядя на Латицию, я разделся, лег на кровать и повернулся к стене.

— А что мне делать?

— Что хочешь. Можешь спать, можешь уходить. Переночуешь на палубе, мне все равно. Разрушитель я остановил. Попроси капитана, он завтра отвезет тебя на берег.

Дальше я рывком провалился в медитацию. Я осмотрел себя — аура клубилась тревожным серым дымом, а по шару проскакивали багровые сполохи. Я с трудом погасил ярость. Вообще, с каждым разом я все легче в нее впадал и все сложнее выходил. Вообще-то мне это не очень понравилось. В углу тревожно мигали три огонька. Не хочу сейчас с ними общаться, подумал я и отключил их. Затем провалился в сон. Из сна меня выдернул сигнал тревоги от моих. Оказывается, была попытка проникновения Черными через павильон. Моя мембрана сработала расчётно, и три трупа были утилизированы первичным огнем. «Да когда же вы успокоитесь», — подумал я и связался с Хлыстом.

— Ты нашел то место, которое мы видели у черного в памяти?

— Не уверен. Мне кажется, это было на Длинном острове. Вернее, на одном из маленьких островов, входящих в его группу. Но я был там больше тысячи лет назад. Горы на горизонте, по-моему, не сильно изменились.

— Хорошо, наведаемся туда после столицы.

Вообще откат от ярости действовал на меня интересно. Член стоял как кол. Это состояние меня не сильно беспокоило, просто я отметил это как факт. В углу кто-то пошевелился. Латиция смотрела на меня расширенными глазами.

— Господин, простите мою мать. Она хорошая, просто она любит меня. Иногда излишне.

Я молчал.

— Не гоните меня, пожалуйста, я не хочу туда возвращаться. Дорн не будет сильно жалеть, он хороший парень и найдет себе хорошую девушку. У его папаши столько денег, что он купит себе какую-нибудь разорившуюся дворянку. Мы говорили с ним об этом, когда еще не были помолвлены.