Крест любви. Евангелие от Магдалины - Мариан Фредрикссон

– Господи, почему же мне недостаточно этого?

Она хотела уснуть, но картины из прошлого явственно возникали перед ее внутренним взором, лишь только она смыкала веки.

Глава 36

Следующим утром, когда все собрались на молитву, над Вифанией светило солнце. Буря миновала, и Иисус молился за них:

– Святой Отец, сохрани их во имя Твое, людей, которых ты забрал из мира и предал мне. Я охранял их, и никто из них не погиб, кроме сына погибели. Они не от мира, как и я не от мира сего. Освяти их Твоей истиной. Как Ты послал меня в мир, так и я посылаю их в мир.

Далее Иисус словно бы обращался к одним женщинам:

– Вы будете скорбеть, но скорбь ваша обратится в радость. Когда женщине подходит время родить, у нее начинаются боли, но как только ребенок родится, она забывает боль от радости, что в мир родился человек! Так и с вами, сейчас у вас время скорби, но, когда я снова вас увижу и вы возрадуетесь, никто больше не отнимет вашей радости.

Мужчины собрались в путь. Иисус ехал на осле. Толпы встречающих Его растянулись на большое расстояние. Тысячи людей устилали Его путь древесными листьями и даже собственной одеждой. Когда женщины приблизились, тут и там стали слышны крики:

– Осанна! Благословен тот, кто идет во имя Господа!

Все прочие голоса заглушил крик Симона Петра:

– Благословенно царство отца нашего Давида!

Мария Магдалина прижала руку ко рту, пытаясь сдержать крик: «Молчи!» Другие женщины тоже были напуганы – это был вызов, такое не прощалось. Когда женщины достигли оливковой рощи на склоне Оливковой горы, они решили отдохнуть. Погрузившись в тень старых деревьев, они наблюдали, как огромный ликующий караван исчезает в городских воротах на своем пути к храму.

Мария рассказала обо всех опасностях, которые подстерегают их, по мнению Иисуса, и о необходимости держаться на расстоянии от Него, и обо всем прочем, что должно было произойти. Некоторые женщины почувствовали облегчение, оценив риск. Но Мария, та Мария, сыновьями которой были Иосиф и Яков, как-то поникла и всем телом задрожала. Лидия присела с нею рядом, но у нее не было слов, чтобы утешить женщину.

Наконец они двинулись, медленно, тяжелым шагом, к городской стене и вошли в ворота. Никто им не препятствовал, в потоке иудейских мужчин и женщин, прибывших отовсюду, чтобы принести в святом городе в жертву ягненка, они были незаметны.

Улицы и переулки кишели людьми. И солдатами. Сусанна тихо сказала, что римский проконсул привел с собой в Иерусалим на Пасху целую армию.

– Почему? – спросила Саломея, которая боялась всего и в особенности всех римлян.

– Они боятся мятежа, – шепнула Сусанна.

Потом все произошло так, как говорил Иисус. Человек с кувшином на плече дал им почти незаметный знак и медленно пошел впереди. Его просторный, красиво отделанный дом стоял возле городской стены На улицу выходили массивные ворота. Человек указал на лестницу, наверху уже приготовили две комнаты. Старшая из служанок, гречанка Елена, тепло их приняла. Она была говорлива, в противоположность хозяину дома, который пока еще не издал ни звука. Когда он, наконец, заговорил, то лишь предупредил женщин о том, что они не должны больше ходить все вместе. Покидать дом разрешалось по двое, и, как только возникала возможность, следовало сразу скрыться в толпе. Женщины согласно кивнули, было ясно, что они находятся на вражеской территории.

Днем по городу пронесся слух о том, что Иисус якобы выгнал из храма менял. Он опрокинул стол, щелкнул кнутом и проклял тех, кто превратил Божий дом в дом мамоны.

Елена, еле переводя дух, рассказывала:

– В этом, может быть, что-то есть, – сказал она. – Но к храму тянутся длинные очереди паломников, они хотят поменять деньги. Куда же они пойдут, не купив жертвенного ягненка?

Женщины отчаянно стенали, кто-то плакал Одна Мария Магдалина стояла, словно окаменев думая о том, что теперь уже нет пути назад.

Ближе к вечеру Елена принесла еще одну ужасную весть:

– Римляне подавили мятеж в храме, пятеро зилотов, были схвачены и доставлены к Понтию Пилату.

– Зилотов? – удивленно переспросила Мария.

– Да, так они себя называют, сикарии. Их еще называют кинжальщиками из-за длинных ножей, которые они прячут в складках одежды.

Мария вспомнила об одном из учеников, Симоне, которому дали прозвание Зилот. Он примкнул к апостолам после казни Иоанна Крестителя.

На следующее утро они парами, как советовал человек с кувшином, пробирались переулками к храму. Женщины внимательно следили за дорогой, боясь заблудиться и не найти дорогу обратно: тучный торговец овощами на одном углу, большая каменная колонна на другом. Отыскать Иисуса оказалось нетрудно, вокруг Него была тьма народа. Женщины не смогли подобраться ближе, живая стена не пропускала опоздавших.

Взор Марии затуманили слезы, ей очень хотелось Его увидеть. Потом раздался голос – молодой, чистый голос, который был слышен всем. Кто-то кричал:

– Следует ли платить налог кесарю?

Мария встревожилась, вопрос был опасным. Но голос Иисуса был спокоен, Он почти со смехом отвечал:

– Покажите мне динарий. Кто на нем изображен?

– Кесарь, – гудела толпа.

– Тогда отдавайте кесарю – кесарево, а Богу – Богово.

По толпе прокатился хохот, Мария и Лидия улыбнулись друг другу.

«Я должна еще многое вспомнить о тех днях в храме», – думала Мария Магдалина, сидя в саду в Антиохии. Но словно черная копоть облепила ее душу в Иерусалиме, и четких воспоминаний практически не осталось. Кроме одного.

В один из тех долгих дней они с Сусанной осмелились подойти прямо к Нему, когда Он сидел на камне и проповедовал. Было утро, но, несмотря на ранний час, народ уже собрался вокруг. Мария не слушала, видя перед собой лишь Его лицо. Она видела, как Он устал. Видела, что Он в отчаянии. И понимала, что смерть – единственное, что может освободить Его.

Он чертил что-то на песке.

Внезапно орущая толпа перед ним расступилась, и вперед вытолкнули женщину, уличенную в супружеской измене.

– Закон велит побивать таких женщин камнями. Что скажешь ты? – кричали из толпы.

Иисус продолжал рисовать. Воцарилось молчание, и тогда Он поднял голову:

– Тот из вас, кто без греха, пусть первым бросит в нее камень.

Линчеватели опустили руки и один за другим стали отходить прочь. В полной тишине толпа рассеивалась. Одна только преступница все еще стояла там, да Мария с Сусанной, которые спрятались за колонной. Они услышали голос Иисуса:

– Куда они ушли? Разве никто не осудил тебя?

– Нет, Господи, – ответила женщина.

– И я тебя не осуждаю. Иди и больше не греши, – сказал Он.

В следующий миг Иисус поднялся, чтобы уходить, и их с Марией глаза встретились. Проходя мимо обеих женщин, он сказал:

– Я приду к вам ночью.

На мгновение Мария почувствовала, как ее наполняет радость. Кровь прилила к лицу, сердце забилось, ноги сами понесли ее вниз по храмовой лестнице. Они вернулись в дом, по парам, как уже привыкли. Женщины в доме тоже засветились от радости, услышав такое известие.

Потом было долгое ожидание в сумерках. Впервые они обратили внимание на то, что в большом городе ночь никогда не была темной. И тихой – люди громко переговаривались на улице, маршировали римские солдаты, долго ссорились две какие-то женщины. Но в самый темный час Он появился. Женщины тихо плакали, все видели, как Он устал. Они приготовили ему ванну и отдельную комнату с мягкой периной.

Они легли. Ее руки узнавали Его тело, каждый мускул был напряжен. Руки Марии внезапно вспомнили искусство, усвоенное очень давно. Она нежно растерла Его спину, плечи, руки и ноги.

Они не разговаривали, больше говорить было не о чем.

Он уснул, глубоко и спокойно. Мария тоже должна была спать, но когда ее разбудил стук Никодима, оказалось, что подушка женщины мокра от слез.

После ухода Никодима на востоке над горами занялся рассвет. Иисус поцеловал ее, и они оба знали, что это было в последний раз. Он исчез так же внезапно, как и появился. Мария пыталась снова уснуть, но не смогла.

За завтраком женщины начали разговор о мужчинах, учениках. Где они были? Сусанна слышала, что они вернулись в Галилею, а Саломея – что ушли в горы. Остались только Андрей и Иоанн, пришедшие с Иисусом ночью.

– Как могут они быть такими трусливыми? – воскликнула Мария Магдалина. Но та Мария, что была матерью Иосифа и Якова, ответила:

– Говорят, сейчас опасно даже быть знакомым с ним.

В это время появилась гречанка:

– Вас ищет женщина, говорит, она с вами. Хозяина нет дома, и я не знаю, как поступить.

Они переглянулись. Женщина, кто она? Кто знает этот дом, чего она хочет? Воздух стал плотным от страха. Наконец, поднялась Мария Магдалина: