Флибустьеры - Густав Эмар

— Что вы, Мартин? — спросил его граф.

— Простите, что беспокою вас, капитан. ДиегоЛеон стоит в карауле при батарее на перешейке с восемью людьми и доложил мне, что какой-то всадник требует видеть вас по весьма важному делу.

— Что за всадник?

— Белый, хорошо одетый, на великолепной лошади.

— Гм! Больше он ничего не говорит?

— Простите, забыл. Он прибавил еще: «Скажите вашему командиру, что я один из тех людей, которых он встретил в ранчо Сан-Хосе».

Лицо графа при этом прояснилось.

— Ну, так впустите его, это друг.

Лейтенант удалился.

Оставшись один, граф вновь начал ходить из угла в угол.

— Чего хочет от меня этот человек? — бормотал он про себя. — Когда я в Ранчо предложил ему с товарищем ехать сюда вместе со мной, оба они отказались. Что же заставило их так быстро изменить свое решение? Впрочем, к чему ломать голову, — закончил граф свои размышления, услышав топот копыт по плитам перед главной дверью, — вот и он сам.

Немедленно вслед за этими словами вошел дон Луи, сопровождаемый лейтенантом, который по знаку графа тотчас же удалился.

— Какой счастливый случай, — приветливо начал граф, — доставляет мне честь видеть вас у себя, хотя я уже и надежду потерял на это?

Дон Луи сказал в ответ какую-то любезность и прибавил:

— Нет, не счастливый случай привел меня к вам. Бог судил мне, напротив, явиться сюда вестником надвигающегося несчастья!

При этих словах граф нахмурился.

— Что хотите вы сказать, сеньор? — с беспокойством спросил он. — Я не понимаю вас.

— Сейчас вы все поймете. Но будем говорить по-французски, если вам угодно, так мы лучше поймем друг друга, — продолжал дон Луи уже по-французски, тогда как до сих пор они говорили по-испански.

— Как! — в изумлении воскликнул граф. — Вы говорите по-французски?

— Да, граф, — отвечал дон Луи, — тем более, что я имею честь быть вашим соотечественником. Хотя я, — прибавил он со вздохом, — уже десять лет как покинул нашу родину, но мне всегда доставляет несказанное удовольствие поговорить на родном языке.

Выражение лица графа окончательно изменилось, когда он услышал эти слова.

— О! — проговорил он, глубоко растроганный. — Позвольте же пожать вашу руку. Два француза, встречающиеся в этих далеких краях, — братья. Забудем на минуту, где мы, и поговорим о Франции, нашем милом далеком отечестве, которое мы так любим.

— Ну что ж! — отвечал дон Луи со сдержанным волнением. — Я сам счастлив, когда хоть на минуту могу забыть окружающее и восстановить в своем воображении картины нашей родины. К несчастью, время не слишком подходит для этого. Вам грозит великая опасность, каждая минута, которую мы потеряем, может повлечь ужасную катастрофу.

— Вы заставляете меня почувствовать ужас, милостивый государь. В чем дело? О чем таком страшном хотите вы предупредить меня?

— Разве я не говорил вам, граф, что я вестник несчастья?

— Ну, так что же? Как бы ни были ужасны ваши вести, сами вы являетесь желанным гостем. В том положении, в каком находимся мы, разве можно ежеминутно ожидать чего-либо другого, кроме несчастья?

— Надеюсь, что мне удастся помочь вам предупредить это несчастье, которое, как хищная птица, парит над вами и уже готово обрушиться на вас.

— Заранее благодарю вас за ваш истинно братский поступок. Но теперь говорите, я слушаю вас. Что бы вы ни сказали, я готов ко всему.

Дон Луи, ни разу не упомянув о своей встрече с Тигреро, как было условленно, рассказал, что ему удалось услышать разговор между своим спутником и несколькими апачскими воинами, скрывавшимися в кустах близ асиенды, и узнать об их намерении в самом скором времени захватить асиенду врасплох.

— А теперь, граф, судите сами о том, насколько важны известия, переданные мною, примите меры, чтобы помешать намерениям индейцев.

— Благодарю вас еще раз, милостивый государь. Когда за несколько минут до вашего прибытия один из моих лейтенантов доложил мне об исчезновении проводника, то я сейчас же понял, что это был шпион. То, что вы сейчас сказали, подтвердило мои предположения. Как вы правильно говорите, нельзя терять ни минуты. Сейчас я приму все необходимые меры.

И приблизившись к столу, он ударил по нему несколько раз.

Вошел пеон.

— Позови старшего лейтенанта, — приказал граф.

Несколько минут спустя появился Мартин Леру.

— Лейтенант, — приказал ему граф, — возьмите с собой двадцать конных людей и произведите самую тщательную рекогносцировку окрестностей на три лье 25 вокруг. Я сейчас получил известие, что индейцы скрываются поблизости.

Старый солдат молча поклонился и вышел, чтобы привести приказ в исполнение.

— Одну минуту! — воскликнул дон Луи, жестом удерживая его. — Еще одно слово!

— Как, — проговорил в изумлении Леру, остановившись у двери, — вы стали говорить по-французски?

— Как видите, — улыбаясь, ответил ему дон Луи.

— Вы хотите сделать замечание? — спросил граф.

— Я давно живу в Америке, привык к пустыне и знаю индейцев и все их хитрости. Если вы позволите, то я дам вам несколько советов, которые, я полагаю, будут вам полезны в настоящих обстоятельствах.

— Ради Бога! — воскликнул граф. — Говорите, говорите, дорогой земляк. Ваши советы для нас дороже золота, я уверен в этом.

В этот момент в комнату вошел дон Сильва.

— А-а, — обратился к нему по-испански граф, — пожалуйте сюда, дорогой мой, мы так нуждаемся в вашем совете. Ваше знание индейских обычаев сильно поможет нам.

— Что такое, в чем дело? — спросил асиендадо и общим, полным достоинства поклоном приветствовал всех.

— Дело в том, что нам угрожает нападение апачей.

— Ого! Это дело нешуточное, друг мой. Что же вы собираетесь предпринять?

— Я еще не решил. Я только дал приказ дону Мартину, моему лейтенанту, — и граф при этих словах указал на него, — произвести рекогносцировку в окрестностях. Но вот этот господин, мой соотечественник, которого я имею честь вам представить, кажется, не согласен с этим.

— Кабальеро прав, — решил дон Сильва, сделав легкий поклон в сторону дона Луи. — Но, прежде всего, откуда вы знаете, что готовится нападение?

— Мой соотечественник приехал предупредить меня.

— Ну, тогда не может быть сомнений, надо как можно скорее принять меры. Что думаете вы об этом, кабальеро?

— Он как раз собирался высказать свое мнение, когда вы вошли.

— Ну, так я не буду прерывать вашу беседу. Я слушаю, говорите, кабальеро.

Дон Луи, в свою очередь, слегка кивнул головой и начал.

— Кабальеро, — обратился он к дону Сильве, — все, что я скажу, будет относиться к двум моим соотечественникам, которые привыкли к европейскому способу ведения войны и не знакомы, я уверен, с тактикой индейцев.