Трон тени - Векслер Джанго

Ей было до сих пор нелегко поверить, что Джейн и вправду здесь: та, что три года преследовала ее во сне, сейчас наяву стояла рядом. Коротко остриженная, в штанах и домотканой холщовой рубахе, какие носят портовые рабочие, без стеснения сыплющая бранными словами — норой казалось, что это совершенно другой, незнакомый человек. Но вот она видела знакомый профиль, знакомую проказливую усмешку, знакомые огоньки в глазах — и сердце болезненно екало, и она едва сдерживалась, чтобы снова не удариться в рыдания.

«Обходы» Джейн, как выяснилось, представляли собой неспешное кружение по улицам, примыкавшим к ее логову. Времени на это уходило значительно больше, чем можно было предположить, поскольку каждый встречный знал Джейн в лицо, а каждый третий из них считал необходимым остановить ее и обменяться парой слов. Джейн при любой возможности знакомила Винтер со своими собеседниками, но очень скоро та обнаружила, что путается в именах и лицах. Все портовые рабочие были довольно схожи друг с другом: рослые, жилистые, до красноты прокаленные долгими годами труда под палящим солнцем. И имена у них были такие же: Сутулый Джим, Зубы Реджи, Боб Свинья, Орех…

Последний оказался настоящим великаном, даже крупнее капрала Фолсома из роты Винтер. Морщинистое лицо его было темным, как хорошо продубленная кожа, а добродушная ухмылка обнажала поразительно белые и крепкие зубы. По словам Джейн, Орехом его прозвали за то, что он обожал орехи — и, самое главное, не колол их, а давил в кулаках. Услыхав это объяснение, здоровяк радостно захохотал и сгреб парочку из стоявшей рядом миски, чтобы продемонстрировать свой талант. Он стискивал кулаки, пока скорлупа не раскололась с треском, похожим на пистолетный выстрел.

— Видала ты нынче утром Кривого Сэла? — осведомился великан, с неожиданной ловкостью выбирая ядрышки из горки скорлупок на необъятной ладони.

— Нет еще, — отозвалась Джейн, — а что?

— Да он прошлой ночью был злющий, как черт. Орал что–то про свою дочурку и Джорджа Пузо.

— Твою… — Джейн выбранилась так, что Винтер и не снилось, и даже у Ореха брови полезли на лоб. — И что, до сих пор бесится?

— Сказал, найдет Джорджа и вспорет ему пузо, поглядеть, какого цвета кишки. Само собой, он был тогда пьян в стельку, но, похоже, не шутил.

— Я с ним разберусь.

С этими словами Джейн круто развернулась на каблуках и зашагала прочь — так стремительно, что догонять ее пришлось бегом.

* * *

— Долбаный Сэл со своей долбаной дочуркой… — бормотала Джейн себе под нос.

— Ты с ними знакома, да? — спросила Винтер. — Я так понимаю, ты всех тут знаешь.

— Сэл тот еще олух, а его дочь — просто маленькая дрянь. Жить не может без того, чтоб набаламутить. С чего бы иначе ей взбрело в голову связаться с Джорджем? Он, между нами, тот еще красавчик.

— И что ты собираешься делать?

Найти Сэла и чутка вразумить. Его девице уже стукнуло семнадцать. Если ей по нраву кувыркаться с рыбаками, страшными, как смертный грех, так это ее личная забота. — Джейн помолчала. — Тебе незачем идти со мной, если не хочешь. Сэл не то чтобы опасный тип, но если и впрямь настроился что–то отчебучить, то сейчас уже наверняка подвыпивши.

Она глянула на Винтер и почти смущенно отвела взгляд:

Всякие там свары, потасовки и прочее… ты к такому не очень привычна.

Винтер чуть не расхохоталась, но успела сдержаться. Она до сих пор не рассказала подруге о том, как жила все эти годы, а потому Джейн все еще представляла ее примерной девчушкой из приюта миссис Уилмор, уговорить которую даже на самую безобидную шалость стоило немалых трудов.

— Я сумею о себе позаботиться, — заверила Винтер вслух. — Или, по крайней мере, постараюсь не путаться у тебя под ногами.

Джейн странно посмотрела на нее, но возражать не стала. Теперь они шли быстрее, один за другим минуя извилистые портовые переулки, и если кто–то приветственно окликал Джейн, та лишь невнятно отвечала и махала рукой, не замедляя шага. Дорога вела под уклон, и то и дело в конце той улочки, что была попрямее прочих, мелькала река, искрящаяся на солнце, кишащая сотнями мелких лодок. Крупные грузовые галеры были пришвартованы у причалов или неторопливо двигались вверх по течению, словно вальяжные киты, окруженные стайками шустрых рыбок.

В паре сотен ярдов от набережной, между приземистыми кирпичными складами, Джейн свернула в узкий проулок, что выводил на обширный пустырь, застроенный бревенчатыми лачугами. Она уверенно направилась к ближайшей слева — шаткому двухэтажному строению, больше похожему на гриб, что сам собою вылез из земли, чем на творение человеческих рук. На окнах вместо стекол — холщовые занавески, свернутые и подвязанные кверху, чтобы внутрь задувал свежий ветерок; входная дверь ввиду летней жары распахнута настежь. Джейн воспользовалась этим, чтобы без лишних церемоний войти в дом, и Винтер с некоторой робостью последовала за ней.

Нижний этаж представлял собой одну просторную комнату, посреди которой располагался примитивный очаг — углубление в полу, где разводили огонь. Рядом стоял большой прочный стол, насквозь пропахший рыбой; в столешницу, словно в разделочную доску, был воткнут тяжелый мясницкий нож. Упитанная золотисто–рыжая кошка, что нежилась в полосе солнечного света, встрепенулась, вскочила и зашипела на Джейн, воинственно вздыбив шерсть.

Стоявший у стола паренек также встрепенулся и неприязненно уставился на Джейн, разве что не зашипел. На вид ему было не больше шестнадцати — худой, долговязый и нескладный, с едва пробившимся пушком на месте усов и редкими жиденькими прядями будущей бородки.

— Папаша наверху? — Джейн не стала тратить времени на вступления.

Парнишка выпятил тощую грудь, однако предусмотрительно отступил, чтобы массивный стол отделял его от незваных гостей.

— А ежели и наверху, тебе–то чего?

Не дури, Младший. Я что, похожа па, мать его, жандарма? Ступай, приведи его.

Юнец слегка увял. Демонстративно помедлив с полминуты — мол, я тут не обязан тебе подчиняться, — он подбежал к ветхой лестнице в дальнем конце комнаты и с топотом преодолел примерно половину ступенек.

— Папаша!

— 3-занятый я! — отозвался голос сверху, точно пьяный в стельку святой вещал с небес. — С-скажи ему, чтобы пшел вон!

— Папаша, это Чокнутая Джейн!

«Чокнутая Джейн?» Винтер вопросительно глянула на подругу. Та ответила самой безумной из своих ухмылок и заговорщически поиграла бровями. Это мгновенное понимание даже не с полуслова — с полужеста — было настолько знакомым, что у нее от нахлынувших чувств подкосились ноги. «Ну да, точно. — Она постаралась сдержать истерический смешок. — Удивительно, отчего мы никогда не звали ее так в „Тюрьме миссис Уилмор"».

Мальчишка поспешил убраться с лестницы наверху затопали по ступенькам куда более тяжелые шаги. Судя по всему, это и был Кривой Сэл — лет сорока с лишним, со скудным венчиком жестких седых волос вокруг гладкой, блестящей на свету лысины. С первого взгляда было ясно, почему его прозвали Кривым: нос его, судя по всему, был переломан не меньше десяти раз и теперь формой напоминал прихотливо извивающийся ручей. От кожаного жилета, распахнутого на волосатой груди, крепко несло рыбой. Позади, примостившись примерно на середине лестницы, маячил мальчишка лет двенадцати–тринадцати.

— Что, пришла совать нос в мои дела? — рявкнул Кривой Сэл.

— Именно, — подтвердила Джейн.

— Зря, ой, зря! — проворчал он. — Смотри, будешь лезть, куда не следует — прищемят его, будет как мой.

— На мою красоту ни у кого рука не подымется, — заверила она. — Так что за дурацкая свара у тебя с Джорджем Пузо?

— Этот гнойный кусок дерьма надругался над моей невинной доченькой! — выпалил Сэл. — И мое законное право — зарезать его как собаку!

Джейн почесала нос сбоку.

— Иффи — славная девочка, но тут ты хватил лишку. Как я слыхала, она сама среди ночи влезла к нему в окно.

Все равно она моя дочка! — упрямился Сэл. — И нечего было ее лапать!