Кровные узы - Роберт Асприн

Начальник гарнизона медленно кивнул, признавая справедливость ее слов. Даже люди Зипа, в большинстве своем илсиги, отвернулись от идей, выпестованны НФОС, когда общим достоянием стал тот факт, что группировка поддерживалась нисийскими повстанцами, желающими посеять смуту на дальней окраине Рэнке, в то время как их чародеи, порождение демонических сил, победно шествовали от Стены Чародеев через близлежащие царства.

— Без помощи Третьего отряда мы никак не сможем схватить Зипа, — пожаловался Уэлгрин — Что заставляет вас считать, будто обстоятельства переменятся7 Они как крысы и своим домом называют не только Крысиный водопад, Лабиринт и Подветренная также принадлежат им.

Ченая сделала еще один глоток вина, когда очередь дошла до нее.

— Любую крысу можно выманить из ее норы кусочком сыра, — сказала она. — Ловушку я уже поставила. Вы нужны только для того, чтобы помочь захлопнуть ее.

Из конюшни появился Гестус, ведущий в поводу треса. Огромное животное, похоже, совершенно обезумело под действием кррфа. Ченая готова была поклясться, что конь улыбается. Она указала на чернильницу и пергамент, которые держал Рашан.

— Пишите, жрец, — распорядилась она. — И пожалуйста, каллиграфическим почерком.

Посмотрев через плечо на полную луну, Рашан определил ее положение и устроился так, чтобы она лучше освещала пергамент. Обмакнув в чернильницу стило, он приготовился к тому, чтобы сделать первый росчерк.

— Пишите… — Ченая рассмеялась, вспомнив встречу с Риддлером в саду. — Напишите большими буквами мое имя.

Рашан неодобрительно взглянул на нее, так, как посмотрел бы Лован Вигельс. Она вернула ему взгляд, и он начал писать. Когда жрец закончил, Ченая взяла пергамент и передала его Гестусу

— Прикрепи его к седлу, — приказала она, — и отпусти треса.

Гладиатор, казалось, был поражен. В конце концов, он был вором и считал, что принимал участие в очень умной и дерзкой краже. Хороший вор не расстанется добровольно со своей добычей.

— Отпустить коня? — пробормотал он.

— Отпустить его? — эхом повторил Уэлгрин. Ченая ответила.

— Я не дура, капитан. Хотя мне и доставляет удовольствие покалывать пузырь Темпусу, я не могу недооценивать его. Через небольшое время кобыла ожеребится, и у меня будет собственный полутрес. Я смогу подождать пару лет. А оставить этого коня — значит противопоставить себя Темпусу.

Она взглянула на Сабеллию, строго плывущую по темному небу.

— Кто может знать, какие космические силы пробудит эта схватка, в какую войну богов выльется? — Она покачала головой. — Нет, если я когда-нибудь рискну, то ради чего-то более стоящего, чем конь, пусть даже тресский.

Рашан осенил себя знамением.

— Будем надеяться, что у Темпуса рассудка не меньше. Тебе он известен лучше, чем ты ему.

Гестус повел коня к воротам. Но не успел он выйти, как проникающий всюду резкий свист вспорол ночь. Ченая вскрикнула от боли, затыкая уши руками, чтобы приглушить звук. Сквозь застилавшие глаза слезы она увидела, как остальные сделали то же самое. Трес внезапно попятился, вырвав поводья из рук гладиатора. Пронзительно заржав, он скрылся из вида, отвечая на странный свист и добавив грохот копыт к раскатам грома острого, как бритва, призыва.

Звук резко оборвался, и Ченая выпрямилась. Несмотря на звон в ушах, она нашла в себе силы улыбнуться.

— Не знаю, что это было, — сказала она, — но, полагаю, наша живая легенда хватилась своего коня. — Она потерла уши и затылок. — Надеюсь, он не сорвал себе голос.

На лице Уэлгрина появилось выражение полного смятения. Он шепнул жрецу неестественно громким голосом:

— О чем весь этот разговор? Боги, космические силы и все такое? Я начинаю приходить к мысли, что Молин прав. Вы все обезумели!

Рашан покачал головой, изо всех сил пытаясь успокоить разгорячившегося капитана.

— Вы весьма скоро узнаете, — тихо ответил он. — Говорят, Темпусу несколько сотен лет. Представьте его могущество, оно, возможно, даже больше, чем есть в этой женщине, — он сделал поклон в сторону Ченаи. — Она действительно является Дочерью Солнца. Ченая стиснула зубы.

— Прекратите, Рашан. Я же говорила, я устала от этого титула и ваших фантазий. А теперь оставьте нас. Сегодня вечером вы уже выполнили свою задачу, а теперь мне кое-что надо обсудить с капитаном.

Рашан запротестовал.

— Но было же видение, — напомнил он. — Нам нужно поговорить. Саванкала призывает вас выполнить предначертанное судьбой.

Ченая замахала рукой; ее раздражение нарастало. Такие разговоры выводили ее из себя и тогда, когда происходили наедине. В присутствии же Уэлгрина она ощутила настоящую ярость.

— Я же сказала, оставьте нас, — отрезала она. — Если я действительно такая, какой вы меня считаете, вы не осмелитесь ослушаться. Идите же!

Рашан печально взглянул на нее, но не разгневанный, нет, не разочарованный — терпеливый.

— Ты не веришь, — мягко произнес он, — но ты поверишь. Он покажет тебе. Когда ты взглянешь на его лицо, ты узнаешь правду. — Подняв палец, он указал на Ченаю. — Взгляни ему в лицо, дитя. Узнай, кто ты.

Повернувшись, он подошел к воротам и скрылся за ними.

Ченая вздохнула, чувствуя, как ее ярость внезапно обратилась против нее самой. Рашан был ее другом, он желал ей добра. Девушка снова решила не позволять заблуждениям жреца помешать их дружбе. В такое неспокойное время и в таком городе преданные товарищи попадаются нечасто.

Поднеся пальцы ко рту, Ченая сама издала пронзительный свист. Рейк был приучен, будучи свободным и не на привязи, следовать за ней, куда бы она ни пошла. Обрушившись с неба, сокол уселся на руку девушки. Отцепив от пояса поводок и колпачок, Ченая погладила птицу, затем передала ее заботам Дисмаса.

Взяв Уэлгрина под руку, она сказала:

— Пойдем в дом, капитан. Там есть еще вино и найдется кое-чем закусить. — Ченая окликнула двух бывших воров. — Будите остальных, — распорядилась она. — И Дафну тоже. Это имеет отношение ко всем.

Это было время предательства, и настала пора обсудить предательство.

Восемь человек. Все, что осталось от Народного Фронта Освобождения Санктуария, заверил Ченаю Зип. И никого больше. Глядя ему прямо в глаза, девушка поверила.

Это был сброд оборванцев, некоторые даже босые. Но все были вооружены добротной нисийской сталью или таким же отлично сработанным оружием, отобранным у убитых ранканцев и бейсибцев. Они были молоды, все восемь, и когда они пробирались, прячась в глубоких тенях, вдоль старых конюшен на Амбарной улице, их оружие было холодным напоминанием об измене и смуте, которые они навлекли.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});