Нужен нам берег турецкий - Анатолий Спесивцев

Стамбулу… описать если и возможно, то для этого потребуется целый том.

Смертоносно-точный обстрел сказался, наконец, янычары были вынуждены уйти со стен, приготовившись встретить врагов во дворе.

Стена, ограждавшая Сераль, для полноценных боёв не предназначалась.

Казаки же заминировали её подножие в трёх местах. Взрывы образовали бреши, хоть и небольшие. Руководитель обороны бросил на их прикрытие последние резервы. Которые были забросаны гранатами и быстро, почти поголовно уничтожены. Чугунные гранаты с взрывчаткой – для запалов

Аркадий не пожалел капсюлей из патронов к ТТ – поставили жирный крест на организованной обороне. Начались резня и добивание уцелевших.

Хитрое это дело, государственные финансы. И крайне запутанное.

Кому как не жителям бывшего СССР это знать. Англичанин или американец может питать иллюзии о прозрачности бюджета страны для граждан и обоснованности если не всех, то большей части трат. Наивные. В государстве Османов к семнадцатому веку государственный дефицит рос со скоростью, разве что меньшей, чем у нынешних США. Денег не находилось зачастую на самое главное: армию. Бунтовали янычары, не получая месяцами своё жалованье, о других, менее привилегированных группах населения и говорить не приходится. Неудержимо падало содержание серебра в монете. Но у султанов на личные нужды финансов всегда хватало. Многие, наиболее надёжные источники пополнения казны работали не на государство, а на личные нужды правителя. Ничто не ново под

Луной…

По османским меркам в двух казнах, халифатской и личной султанской, на тот момент денег было немного, несколько миллионов акче.

Немалую сумму взял с собой в поход ныне покойный Мурад, а приход в государственную казну, в связи со смутными временами, наставшими в стране после пресечения династии, резко сократился. Но для казаков это была сказочно богатая добыча. Как это ни смешно, но при переноске сокровищ на корабли им не хватило тары. Для серебра пришлось майстрячить импровизированные мешки из подручных средств. Несколько человек даже не пожалели для этого свои шаровары. В конце концов, казаку не стыдно потерять или пропить штаны. Это же не оружие, без которого казак – не казак [- Это не шутка. На печати Всевеликого Войска Донского петровских времён изображён голый казак с оружием, кажется, на бочке. Пётр пожаловал печать, когда наткнулся возле кабака на голого, но вооружённого спящего человека. Отобрать у него оружие не удалось, мертвецки пьяный казак держал его крепко, впечатлённый царь отметил эту встречу таким образом]. Надо ещё учитывать, что переносимые сокровища были общественными, делились они по прибытию к родной земле.

Атаковать собственно сам комплекс Сераля с гаремом не стали.

Ограничились разграблением дворца султана, стоявшего рядом. Красивых баб и в Стамбуле хватало, денег награбили также немеряно.

Одной из главных целей в Стамбуле стал для казаков бедестан, крытый рынок, огромное по меркам семнадцатого века здание, служившее, в числе прочего, для торговли золотыми и серебряными изделиями, драгоценными камнями, дорогими тканями. И главным рынком торговли невольниками. В этот день, правда, работорговая часть была наполовину пустой, приток пленников с севера иссяк, некем османам было забивать казармы для рабов. Добычу оттуда пришлось тащить на корабли нескольким сотням захваченных в соседних кварталах турок. Милосердие в этот день то ли взяло отгул, то ли крепко заснуло, но дотащивших свой нелёгкий груз людей, в большинстве своём ни в чём не виновных ремесленников, беспощадно вырезали и сбросили в воды Золотого Рога. Впрочем, такому эфемерному чувству трудно выжить в невольничьих казармах.

Вот что писал об этом месте Симеон Лехаци: "Старики и старухи сидят; девочек и мальчиков, юношей и красивых женщин глашатаи, взяв за руки, показывали и продавали как лошадей либо мулов, а других собирали в каком-нибудь месте или на площади подобно отаре овец. Покупатели открывали лица и грудь молодых девушек и ощупывали с ног до головы все их тело, чтобы у них не оказалось чесотки, язвы либо других ран. А они стояли тихо и безмолвно; которые приглянутся, их и покупали и, отняв у отца с матерью и разлучив с сестрами и братьями, увозили к себе домой.

При виде всей этой причиняющей боль скорби, какой я никогда не видал, у меня разболелась голова, затрепетало мое сердце, возмутилась душа моя, и все существо мое содрогнулось".

Недолго музыка играла.Истамбул, 17-18 Зуль-Ка'да 1047 года хиджры. (2-3 апреля 1638 года от Р. Х.)

Вскоре после полудня, ограбив и второй бедестан, старый, казаки были вынуждены покинуть основную часть Стамбула. Успев, впрочем, вывести из строя всю тяжёлую артиллерию на стенах, смотрящих на Золотой

Рог и Босфор. Малокалиберные пушки, мортиры и кулеврины были сброшены вниз со стен и башен, частично даже перетащены на корабли, заменив там балласт. Муса-паша смог прорваться с несколькими тысячами воинов к

Сералю, кварталы у стен выгорели, и местность между Едикуле и Сералем стала вполне преодолима. Но врагов мужественный каймакам там не застал.

Взорвав арсенал в бывшей церкви св. Ирины, они отступили на корабли.

Галатская часть города пока в немалой степени принадлежала налётчикам. Они поспешно дооснащали построенные недавно каторги и баштарды, готовя их к переходу через море. Мастеров, обнаруженных на верфи, посадили за вёсла, посчитав, что они будут им куда полезнее, чем намеченные для этого османами стамбульские воришки и жулики.

Криминальный элемент и прочих правонарушителей выпустили на волю, что никак не способствовало установлению в городе порядка. Топ-хана продолжал гореть. Взрывы к полудню там прекратились, но пожары даже разрослись, весьма меткие выстрелы топчи со стен этого квартала прекратились совсем. Вероятно, в этот момент его штурм был бы лёгким и не очень кровавым, но лезть в пекло, от которого словно раскалились стены домов, никто не захотел. Брать там уже было нечего, а найти мучительную смерть – весьма вероятно.

Работники с верфей, даже христиане, на галеры совсем не рвались, им и здесь неплохо жилось. Но никто их согласия не спрашивал.

Показательная казнь пытавшихся сопротивляться стимулировала остальных к повиновению. Горящая во многих местах, без опаски разграбляемая столица мира производила в тот момент на её жителей ошеломляющее впечатление.

Мир вокруг, пусть не такой уж радужно-прекрасный и не очень справедливый, но казавшийся невероятно устойчивым и надёжным, рушился на глазах. Горел ярким пламенем. На людей это производило сильнейшее впечатление, волю к сопротивлению сохраняли немногие. Не мысливших себя вне этого мира янычар, охранявших центр судостроения султаната, выбили в первый же час, а мастерам, плотникам, кузнецам, корабелам, в голову не приходило лезть в драку со страшными разбойниками.

После резни, устроенной стамбульцами франкам, тех в городе не осталось совсем. Суда, принадлежавшие им, уже сменили владельцев, причём в итоге достались они, большей частью, давшим властям большой бакшиш грекам и армянам. Налётчики реквизировали корабли в бухте невзирая на религиозную принадлежность хозяев – для вывоза награбленного они нуждались в большом количестве трюмного пространства.

Однако одно судно с западноевропейским экипажем захватить удалось.

Оно пришло в бухту – капитан и команда ничего о случившемся здесь за последнее время не знали – прямо перед казачьим налётом. Уйти назад французскому флейту, очень похожему на построенный голландцем для казаков, было не суждено. Когда же в середине следующего дня его обследовали, несмотря на протесты капитана, то проверяющие впали в состояние прострации. Трюмы судна казались почти пустыми, хотя корабль сидел в воде по ватерлинию. Выяснилось, что грузом его было серебро [Султан Мурад отказался продлить торговые привилегии для Франции, дав их Нидерландам и Великобритании. Из-за этого вести нормальную торговлю товарами французам стало невыгодно. Они нашли выход: стали завозить в Оттоманскую империю серебро, которое ценилось в ней заметно дороже, чем в Европе. Замазывая глаза таможенникам, ввозили они и оружие, французские кулеврины есть среди запорожских трофеев. Закупали же французы пряности, дорогие ткани, шерсть…], около тонны, а балластом служили два десятка новеньких бронзовых стволов кулеврин. Шестифунтовых и восьмифунтовых. На сладкое в одной из кают обнаружили около сотни штуцеров с нарезными стволами. Естественно, все попытки капитана и присутствовавшего на корабле одного из хозяев груза избежать конфискации к успеху не привели. Имевшие богатую одежду, переселились на одну из каторг, прикованные там к веслу, свободу теперь им предстояло выкупать. А матросы – за право быть отпущенными бесплатно – охотно согласились помочь довести корабль туда, куда казакам было нужно.