Шаг вперед, два шага назад. Часть 1. Чудовище - Маруся Хмельная

с подозрением покосился на меня.

– Что ты меня разглядываешь? Мне щекотно.

Я хмыкнула и отвернулась. И молчала до подъезда к посёлку. Уже сгущались сумерки, надо было поторопиться. Проделав тот же путь, что и со Стасом, я с удивлением выяснила, что Алекс остановился на тех же двух вариантах, что и Крекшин. О чём ему и сказала на обратном пути.

– Вы со Стасом как два разлучённых близнеца в детстве. И ещё он к тебе неравнодушен! Вкусы у вас сходятся. К пентхаусу, он, кстати, тоже примеривался, но не потянул. Даже сейчас, вы оба остановились на двух одинаковых вариантах. И что-то мне подсказывает, что оба выберете потом один и тот же. Так что, кто раньше определится, того и выигрыш. Советую поторопиться.

– Стаса предупредишь или у меня есть фора?

– Предупрежу. Люблю справедливость и равные шансы.

– Ну и ладно, хотя я люблю иметь преимущества.

Он усмехнулся:

– Главное, чтоб вкусы в женщинах не сходились, а то точно передерёмся. Дом я ещё могу уступить, а женщину – нет.

– А ведь точно – сходятся. Если не брать меня в расчёт, то Вика Гранина уже как минимум одна точка пресечения.

А Жанна, быть может, вторая, подумала я.

– Стас к ней до сих пор неравнодушен?

– Не знаю, – пожала я плечами. – Уверяет, что нет. Не далее как несколько часов назад, сделал мне очередное предложение руки и сердца.

– Почему не соглашаешься? Стас хорошая партия для тебя.

– Для меня! – оскорбилась я. – А для кого плохая?

– Не кипятись. Я не ставил целью унизить тебя, почему ты всегда ищешь в моих словах подвох?!

– Тогда что ты имел в виду, когда сказал, что для меня?

– Не люблю оправдываться, но объясню, – разозлился зверь. – Я имел в виду всего лишь то, что Стас не только богатый и привлекательный мужчина, но и вас связывают общие интересы и работа. Вы оба журналисты, любите докапываться до истины, расследуете дела. Вы подходите друг другу.

– Хорошо, извини, – буркнула я.

– Что, не расслышал? – издевательски приложил он руку к уху.

– Я была не права, извини! – повысила я голос.

– Почему вы расстались? – спросил он.

Он спросил без интереса, почти равнодушно, словно желая просто поддержать беседу, а я поняла, что хочу рассказать. Я не могла ни с кем поделиться раньше, потому что мне нужно было именно это – чтобы меня хладнокровно выслушали. Без оценок, без комментариев, без эмоций. Эффект попутчика, когда ты можешь бесстрастно рассказать, не приукрашивая и не утаивая. Когда твоему слушателю нет дела ни до тебя, ни до других героев рассказа. В этом случае не примешиваются симпатии и антипатии, не ставится субъективная оценка поступкам.

Я не могла это рассказать друзьям Стаса, не могла рассказать своим близким, потому что они были на стороне Стаса. И даже Нине, которая была против него, тоже не могла рассказать. Именно по этой причине. Она бы поддержала меня, но была бы необъективна к Стасу.

Равнодушие Алекса к нашим двум персонам – вот что мне было нужно. И я начала рассказ.

Всё случилось в один момент. И я не знала как это объяснить даже самой себе. Любовь, а она была очень крепкой, даже подслеповатой – это подтвердят все те, кто мог наблюдать развитие наших отношений – вдруг исчезла в один миг. Испарилась, словно не было пяти лет влюблённости, слёз в подушку по ночам, крыльев за спиной в счастливые моменты, фантазий о счастливой семейной жизни и маленьких ребятишках с розовыми пяточками. В тот день как-то все маленькие случайности, на которые не обращаешь внимания или легко забываешь и прощаешь в другое время, вдруг соединились как кусочки мозаики в кривое зеркало, в котором я увидела искажённую картину наших отношений. Я словно прозрела, и моя любовь развеялась, как дурман.

Ничего такого страшного на самом деле не произошло. Накануне вечером я не осталась, как обычно у Стаса, а ночевала дома. По телефону попросила его захватить на работу крем, хорошо помогающий при кожных высыпаниях, которые часто случались у меня в критические дни. Он пообещал, но забыл. Вместо того чтобы извиниться, утром он перед всеми сотрудниками редакции опустил меня, пошутив, что мои прыщики выглядят очень мило, как мухоморы на полянке, так и хочется их съесть. По его мнению, это была милая шутка, даже комплимент. Потом я зашла к нему, чтобы поговорить, но ему было всё не до меня. И только когда я начала скандалить, он смог отвлечься на пять минут. Мне нужна была его помощь.

Я осталась ночевать дома, потому что у нас были очередные проблемы с Шуркой. Он пропал, не вернулся домой, и я не спала ночь, разыскивая его. Я звонила Стасу, он был нужен мне, но его телефон был отключен. Как оказалось, Шурик был в отделении полиции, но нам не сообщили, потому что он отказывался называть своё имя. Он тогда связался с плохой компанией, ему хотелось быть похожим на тех «крутых парней», и с ними попадал во всякие переделки. Я с ужасом вспоминала то время, мы чуть не поседели, ожидая, что он ещё выкинет. Мы верили, что Шурка не сделает ничего плохого, но не были уверены, что не произойдёт ничего плохого с ним.

В тот раз их поймали на краже в магазине. К счастью, видеозапись охраны показала, что Шурик был ни при чём, но он мог пойти соучастником. И прощай тогда диплом о высшем образовании на последнем курсе института. Я хотела, чтобы Стас воздействовал своим авторитетом и на Шурика и в институте. Но Стас, выслушав меня, сказал, что в этот раз помогать не будет. Он на днях уже помогал. И что в итоге? Снова здорово.

И это было правдой. Буквально неделю назад, в институте с участием Шурика случилась драка. У Шурика было оправдание для своего поступка: тот, кому он вмазал – мальчик-мажор, оскорбивший бедного студента ботаника-дрища. Он издевался над ним и унижал. Но все закрывали глаза, потому что папа мальчика дружил с деканом факультета.

Шурик спросил нас, разве он был не прав, что заступился? И как нам было ответить, учитывая, что декан под давлением папы избитого студента требовал немедленного отстранения Шуры от учёбы? Я могла обратиться только к Стасу. Тот уладил дела с папой потерпевшего, и Шурика допустили к учёбе. При этом Стас нажил врага в виде этого папы, потому что, чтобы уладить дело, пришлось прибегнуть к шантажу, имея сведения о кое-каких тёмных делишках этого товарища. И