Правила первокурсницы (СИ) - Сокол Аня

Оуэна уже не было видно, хотя прошло всего… Сколько? Не больше минуты.

Я бросилась к тротуару, колокол вдали затих, это почему-то лишь усилило тревожное чувство внутри.

Из лавок и мастерских выглядывали люди, кто-то вышел и теперь указывал пальцем на вагон, кто-то тряс кулаками перед разбитой витриной, а потом поворачивался к трамваю и начинал кричать. Водитель в форменной фуражке почему-то ругался со стюардом, что продавал билеты. Пахло чем-то сладким. Ванилью?

Я огляделась. Кондитерская, цветочная лавка, Эрнестальский золотой банк, залоговая контора, дом целителя, контора по найму прислуги. Криса — Мэрдока нигде не было. Он не мог уйти далеко. Все что ему нужно — это найти укромное место, снять личину и… Нет. Он не сможет. Оуэн не маг. Я почувствовала беспомощность.

— Он нырнул в переулок, — услышала я голос серого пса и с испугом оглянулась.

Черноглазый лакей неторопливо шел ко мне. И пусть сейчас его глаза уже стали совершенно нормальными, тьма все еще была там. Я видела ее. Чувствовала.

— Вон вот, между банком и кондитерской, — он указал рукой, и я проследила за его жестом. И тут же разозлилась на себя. Этот черноглазый мне не друг. И он не друг Крису, а ведет себя так, словно мы давеча пили чай в матушкиной малой гостиной и он небрежно восхищался гобеленами на стенах.

«Благодарю вас, леди Астер…» — эти слова то вспыхивали, то гасли у меня в голове, как угли в камине.

— Смешной вы человечек, — констатировал лакей, поравнявшись со мной. Ножа в его плече больше не было, но рана по-прежнему отказывалась кровоточить. — Вы все такие забавные.

Он сказал это таким тоном, с каким папенька обычно пенял щенку Ильберта, когда тот делала лужу на ковре. В его тоне были раздражение, усталость и ирония человека, который видел в этой жизни все и не ждал ничего нового, а вот поступки маленького щенка иногда развлекали его, но чаще вызывали досаду.

— Прекратите! — прошептала я.

— Почему? — удивился бывший лакей с любопытством.

И это испугало меня, гораздо сильнее, чем тьма в его глазах, сильнее, чем вертящийся цилиндрик, сильнее, чем «да», которое ответил Крис, когда я спросила о Джиннет. Меня испугали не слова, а то, как он их произносил, испугал неподдельный интерес в голосе, словно ему и в самом деле было не все равно, что я отвечу.

Бояться нужно не угроз и не ругани, бояться нужно именно такого вот внимания, на которое человек совершенно не имеет права. И тут же мне отчего-то вспомнился моя черная рапира. Подарок, который я ничем не заслужила, но который мне все-таки сделали.

«Девочка встала не на ту сторону» — сказал Альберт.

Мысль, пришедшая следом за этими воспоминаниями, была столь ужасающей, что я замотала головой, чтобы отогнать ее.

Закричала серая найка, как предвестник грядущей беды, а спустя миг раздался грохот выстрела, как раз с той самой стороны, куда указывал серый пес. Магические сферы бесшумны, грохот издает лишь свинец, а бляха посвященного спасает только от магии, с железом Крису придется сражаться самому. Или не сражаться и умереть.

Я бросилась в переулок, запах ванили, которым тянуло из кондитерской, только усилился. Эрнестальский золотой банк был по правую руку, лавка сладостей — по левую, тяжелый стук солдатских сапог — за спиной. Переулок между домами был достаточно широк, чтобы проехала телега и достаточно узок, чтобы не дать четверке серых псов атаковать одновременно.

Крису не повезло, переулок заканчивался тупиком. Патрульные, стоящие напротив рыцаря, справедливо полагали, что загнали Оуэна в угол. Трое лениво покачивали мечами, четвертый перезаряжал метатель. Четверо против одного, не считая того, что бежал следом за мной. Да, совсем не похоже на рыцарский турнир или поединок чести.

Как они оказались здесь так быстро? Как они вообще так быстро все узнают? Словно сами богини нашептывают им что-то на уши. Или не богини.

Я остановилась, серые обернулись, но увидев за моей спиной того черноглазого из вагона, которого я даже мысленно не могла назвать человеком, тут же расслабились. Будто, я не Криса спасать вознамерилась, а помогать им его укокошить.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Раздался щелчок, взводимого курка.

— Не пачкайте железо, — сказал серый, поднимая руку с метателем.

Крис, стоявший у стены банка, тут же опустил нож, которым приготовился защищаться. Самый обычный короткий клинок, который, я видела у него не раз. Второй, видимо остался на полу вагона, куда его бросил бывший лакей, после того, как выдернул из руки. Впрочем, это сейчас не так важно.

— Вечно ты испортишь все веселье, — попенял один из патрульных.

А остальные рассмеялись, словно компания подвыпивших парней на сельской ярмарке, а не четверка рыцарей в переулке Эрнесталя, готовящаяся убить человека. Готовящаяся любоваться не канатоходцем, а чужой смертью. Они даже не смотрели на метатель в руке товарища. На оружие, готовящееся выплюнуть свинцовую смерть, смотрели Крис-Мэрдок и я. И еще может быть тот, что все еще стоял за моей спиной. Один удар сердца и серый нажмет на курок. Я не успею даже закричать, зато, когда Оуэн упадет, смогу кричать, пока не пропадет голос. Смогу напомнить этим псам, что князь приказал взять «тиэрского барона» живым, чтобы торжественно повесить на главной площади Академикума. Все это будет после выстрела, после того, как рыцарь упадет. Кристофер, которого вынудила прийти сюда я, хотя и знала, что мои письма читают, видела тень за спиной и следы перед дверью. Я думала, что это пришелец с Тиэры. Но что если это не так? Если за мной просто присматривали как раз на такой случай? И видимо, присматривали не зря. Барон Оуэн будет застрелен в узком переулке, словно какой-нибудь базарный воришка.

«Благодарю вас, леди Астер» — эти слова будут преследовать меня до конца жизни.

Серый нажал на спусковой крючок, но за миг до этого он задержал дыхание, как задерживает его боец, прежде чем, сделать выпад шпагой. Все, что у меня было — это мгновение. Все происходило слишком быстро и слишком обыденно.

Магия бесполезна, потому что на всех участниках разыгрываемой трагедии были амулеты посвященных. Решение было принято мгновенно, я даже не могла его обдумать, признать бредовым и отказаться от воплощения. Если нельзя воздействовать на стрелка, невозможно не метатель, нереально на снаряд… Но что если воздействовать буду не я. Ты не можешь ударить врага, но ты можешь толкнуть телегу, которая собьет его с ног, а лучше переедет. И я толкнула телегу, образно говоря.

Зерна изменений собрались в ладони за миг до выстрела, собрались настолько быстро, как никогда не собирались. И отправились в полет. Воздух — не моя стихия, но я все же обратилась к нему. Подчиняясь изменению, резкий порыв ветра поднял пыль из-под солдатских сапог. Знаете, это очень неприятно, когда вам в лицо швыряют песок, он попадает в глаза, скрипит на зубах, пока ты пытаешься смахнуть песчинки с век. Неудобно, особенно когда у тебя в руках оружие.

Стрелок зажмурился на один удар сердца, рука дрогнула, метатель рявкнул огрызаясь пороховым облачком, Крис-Мэрдок пригнулся… И свинцовая сфера застряла в стене банка. Стрелок выругался.

— Отсрочка, — прошептал тот серый, что стоял за моей спиной. — Всего лишь оттягивание неизбежного.

Я даже хотела обернуться и предельно вежливо попросить его не разговаривать со мной. Никогда. Но Оуэн выпрямился, по руке рыцаря текла кровь, вряд ли его задел выстрелом, скорее царапнуло осколком стены. Крис-Мэрдок коснулся раны, продолжая, как и серые смотреть на каменную стену. На свинцовый шар. Прямо на глазах по светлому камню побежала трещина, потом еще одна. Сухой треск очень напоминал мне тот, который раздается, когда идешь по долине Павших. Хруст костей, вернее, соляных образований.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Никогда раньше такого не было, — оценил масштаб разбегающихся трещин, которые одна за другой расчерчивали стену, стрелок.

И Крис согласно кивнул, будто они с этим серым не раз упражнялись, стреляя в стены.

Что-то оглушительно щелкнуло.