Поколение воинов - Энн Маккефри

— Биас, я не сплю с Зебарой. Просто он мой старый друг.

— Всем известно, что происходит во время этой оперы!

— А мне — нет. — Это было почти правдой. — А откуда вы это знаете?

На этот раз покраснел Биас, весь покрывшись пятнами.

— В последнее время я… хм. Я всегда интересовался музыкой. Я слушал национальную музыку на всех планетах, где бывал. Увидев афишу, я купил билет, но они не захотели меня пускать. Сказали, что пускают только пары.

Этого Лунзи не знала. Когда первое потрясение прошло, она поняла, насколько это разумно. Биас, похоже, требовал пропустить его, ведь он заплатил за билет. Ему вернули деньги, недвусмысленно объяснив, что ему следует сделать с билетом. В конце концов один из «тяжеловесов», работавших в медицинском центре, объяснил ему, о чем эта опера и почему его не хотели пускать.

— Вы же видите, что ваши слова…

Его прервал смех Лунзи. Вместе с ними в лифте ехали врачи первой смены, и Биас вынужден был хранить молчание. Когда же они вышли, он попытался продолжить свои обвинения, но Лунзи нетерпеливым жестом остановила его:

— Биас, для меня все это тоже было неожиданно. Но они… хм-м… не следили за этим. Кроме того, — она наклонила голову, — это довольно сложно сделать в компенсационном костюме.

Лицо и шея Биаса стали свекольно-красными. Он разевал рот, словно вытащенная из воды рыба, но сказать ничего не мог.

— Все в порядке, — успокоила его Лунзи, потрепав по волосам, словно нервного мальчика-солиста перед выходом на сцену. — Мне уже больше ста лет, и я не смогла бы прожить столько, если бы позволяла себе случайно забеременеть.

Чтобы не утратить контроль над своим непредсказуемым чувством юмора, Лунзи поскорее приступила к работе. Но, увы, Биас не был единственным, кого интересовала эта тема.

— Это правда, что опера «тяжеловесов» весьма… хм-м-м… своеобразна? — осведомилась и Конниган, даже не усмехнувшись.

Лунзи постаралась казаться безмятежной.

— Это не самое подходящее слово, но возможно, вы слышали больше того, что видела я.

— Видели или чувствовали?

— Прошу вас! Даже если я кажусь вам выжившим из ума бесполезным ископаемым, я вовсе не хочу рожать «тяжеловеса»-полукровку. Опера воссоздает великую трагедию. Я всего лишь наблюдатель, аутсайдер и прекрасно осознаю это.

— Уже кое-что. Но она действительно так хороша?

— Музыка — да. Неимоверно хороша. Мне даже стыдно, что я была так удивлена.

Конниган выглядела удовлетворенной, а если и нет, то у нее хватило такта оставить Лунзи в покое. Гораздо труднее было стерпеть странные взгляды, которые время от времени бросали на нее другие члены группы и работавший с ними врач-«тяжеловес». Она не могла утверждать, что не испытывает к Зебаре никаких чувств. И даже если это было так, их пробное сотрудничество требовало хорошего отношения. Лунзи не думала, что смогла бы сыграть более эмоциональную реакцию.

И все же, где-то в глубине сознания, засела проблема, о которой ей не хотелось думать. Только не холодный сон. Ни за что! Ей хотелось выкрикнуть это в лицо Зебаре и всем, кто подобное предложил. Лучше умереть. Но ей вовсе не хотелось и умирать на Дипло, в лапах их Службы Безопасности или в их тюрьме. После восстановительного курса ей вообще не хотелось умирать, ни здесь, ни в любом другом месте, по крайней мере в ближайшее время. Впереди у нее не меньше века здоровой жизни, правда, не в тяжелом мире.

Мастер медитации говорил, что она должна быть готова к новой порции холодного сна. Она специально готовилась к этому и знала, что может это сделать. Но она не хочет делать этого, убеждала одна часть сознания другую. Она постаралась отбросить эти мысли, надеясь, что это не понадобится. Им с Зебарой наверняка удастся найти другой выход. Однако в тот вечер Зебара не позвонил, и она насладилась долгожданным отдыхом.

Только через два дня Зебара предложил ей провести с ним выходной день.

— Мы собирались посвятить этот день оценке наших достижений. — Лунзи сморщила нос, считая, что это будет напрасная трата времени. — Если я уйду с вами, у меня будут неприятности.

Собственно говоря, неприятности уже были, но Лунзи вовсе не считала, что Зебаре стоит об этом знать. Похоже, план его нанимателей сработал великолепно. Действительно, добровольным союзником легче управлять. Лунзи вздрогнула, думая о том, кто и кем манипулирует на самом деле.

Зебара нахмурился:

— У нас слишком мало времени. Большая часть вашей работы уже выполнена. Даже если вы еще раз прилетите на Дипло, меня уже не будет.

— Биас довольно сухо заявил мне, что эта экспедиция послана не для воссоединения давних любовников.

— Разумеется. Я уважаю вашу работу, Лунзи. И вы знаете, что о любовниках не может быть и речи. Вы скоро улетаете, а я вряд ли проживу долго. Но мне бы хотелось увидеть вас еще раз, и если можно — пусть это будут не несколько минут при всем народе.

Лунзи подумала о всех соглядатаях и подслушивающих устройствах, которые будут следить за этой встречей. И посмотрела на висевшее на стене расписание. Оставалось всего два выходных дня, считая ближайший. Время бежит слишком быстро, а ведь, кроме дополнительных проблем, связанных с Зебарой, у нее было и основное задание, и оставалось только удивляться, как пролетел месяц.

— Прошу вас, — снова заговорил Зебара, прерывая ее размышления. Почему он так нетерпелив?

Или у него есть причина встретиться с ней именно сейчас? — Я не могу больше ждать.

— Биас будет взбешен, — пробормотала Лунзи. Когда Зебара понял, что она имела в виду, его лицо расслабилось. — Я поговорю с Тайлером. Правда, я не понимаю, почему вы не можете подождать девять дней — до следующего выходного.

— Благодарю вас, Лунзи. Я пришлю за вами после завтрака.

— Но зачем?

Однако экран уже погас — Зебара прервал связь. Черт бы его побрал! Лунзи мрачно посмотрела на экран и решила, что не откликнется на его приглашение. Но это слишком опасно. Как бы ни пошли события, по сценарию Зебары или тех, кто стоит за ним, она будет действовать по-своему.

Когда она рассказала о своих намерениях Тайлеру, тот тяжело вздохнул и оперся руками о рабочий стол.

— Вы пытаетесь отомстить Биасу? Я думал, что вы поняли. Допускаю, что он недостаточно рационален, но это позволяет нам удерживаться от того, чтобы задушить его.

Лунзи развела руками. Если все в группе осудят ее, она потеряет всякую надежду на хорошую работу позже. «Позже ты будешь просто куском замороженного мяса», — напомнила она себе.

— Простите меня, — вздохнула Лунзи. Она и вправду просила прощения. Ведь то, о чем она собиралась просить Тайлера, могло принести вред всей группе. — Я думала, что нужна для исследования влияния на человека продолжительного холодного сна, а вместо этого в меня напихали результаты последних медицинских разработок и выслали сюда. Заявляя, что они в отчаянии, что ни у кого нет такого опыта и такой подготовки. Возможно, моя реакция на Зебару является частью этого, но тот, кто не прошел через такое, не поймет, как это — проснуться и понять, что прошло тридцать или сорок лет. Вы знаете, что у меня есть прапраправнучка, которая старше меня? Это очень странно для нас обеих. Зебара знал меня тогда. Это важно для меня, меня сегодняшней. Но он скоро умрет от старости. Я знаю, что мои чувства могут помешать моим профессиональным обязанностям, но они важны и для нашей работы. Какой была бы продолжительность моей жизни, если бы не холодный сон? Двенадцать — четырнадцать десятилетий?

— Да. Хотя, возможно, и больше. Сейчас для женщины с вашей генетикой она составляет пятнадцать, а то и шестнадцать десятилетий.

Лунзи пожала плечами:

— Вот видите: даже продолжительность жизни увеличилась с тех пор, когда я впала в сон в последний раз. Дело в том, что каждый раз после продолжительного холодного сна приходится бороться с жестокой депрессией — ведь теряется связь с людьми. Этот вид депрессии сказывается прежде всего на иммунитете, вызывая преждевременное старение и болезни. Эта депрессия, ее безысходность и хаос, значительно сильнее у жителей тяжелых миров, чья жизнь еще короче. Мои ощущения — мой собственный опыт — подготовили меня к этой работе. Но поскольку я не могу сказать, что сознательно выбрала Зебару как часть исследуемой темы, я не могу не считаться с его реакцией на то, что я не постарела, и моей — на его физическое состояние.

Тайлер стоял, вытянувшись, опираясь о стол перед собой.

— Я понял вас. Здесь замешаны и интеллект, и эмоции, и порой они настолько переплетаются, что вы не можете решить, что важнее. Можете ли вы сказать, что вам ближе: интуиция или, анализ?

— Судя по моему психопрофилю — интуиция, но в сочетании с логикой.

— Я бы сказал, интуиция без рассуждений. Это выглядит так, словно вы пытаетесь анализировать происходящее, но не можете четко все сформулировать. В этом случае ваши встречи с Зебарой должны дать вам достаточно данных, чтобы сделать нужные выводы. Но пока вы отдыхаете, нас ожидает весьма малоприятное общение с Биасом.