Арлекин - Бернард Корнуэлл

— Бог знает, да не скажет, — ответил графский латник.

Сначала он вел Томаса к жилищу Ричарда Тотсгема, но потом свернул в темный переулок.

— Там в конце есть таверна, с якорем на двери, — объяснил он.

— Хорошо, — кивнул Томас.

Будь он не так пьян, то понял бы, что Тотсгем и Скит вряд ли могли вызвать его в таверну, тем более в самую маленькую в городе, расположенную у реки, в глухом темном переулке. Но он ничего не заподозрил, пока не достиг середины узкого прохода. Из ворот ему навстречу вышли двое. Только получив от одного из них кулаком по затылку, Томас начал что-то понимать. Он упал на колени, и второй человек ударил его ногой по лицу. Потом оба обрушили на него удары и пинки и продолжали бить, пока он не перестал сопротивляться. Тогда они схватили его за руки и поволокли через ворота в маленькую кузницу. Его губы были разбиты в кровь, нос снова сломан, ребро треснуло, и его тошнило от выпитого эля.

В кузнице горел огонь. Заплывшими глазами Томас различил наковальню. Потом его окружили какие-то люди. От полученного пинка Томас покатился по полу, тщетно пытаясь защититься от новых ударов.

— Хватит, — раздался чей-то голос.

Открыв глаза, Томас увидел сэра Саймона Джекилла.

Те двое, что привели Томаса из таверны и казались столь дружелюбными, вошли в кузницу и сняли чужие камзолы с эмблемой графа Нортгемптонского.

— Хорошо сработано, — похвалил их сэр Саймон и посмотрел на Томаса. — Простые стрелки не советуют рыцарям шпарить задницу.

Высокий здоровенный парень с жидкими желтыми волосами и почерневшими зубами подошел к Томасу, собираясь дать ему пинка, если тот вздумает ответить какой-нибудь дерзостью. И стрелок прикусил язык, вознеся молчаливую мольбу святому Себастьяну, покровителю лучников. Положение было слишком серьезным, счел он, чтобы полагаться на собаку.

— Сними с него штаны, Колли, — велел сэр Саймон и повернулся к огню.

Томас увидел на раскаленных докрасна углях огромный котел на трех ногах и про себя выругался, поняв, кому сейчас ошпарят задницу. Сэр Саймон заглянул в котел.

— Ты получишь урок учтивости, — сказал он.

Томас застонал. Желтоволосый громила перерезал ремень и стащил с него штаны. Другие обыскали Томаса, взяли найденные монеты и хороший нож, а потом перевернули на живот, так что его голая задница оказалась готова к ошпариванию.

Сэр Саймон с удовлетворением посмотрел на первые струйки пара, поднявшиеся из котла.

— Давайте, — велел он.

Трое солдат сэра Саймона прижали Томаса к полу. Он был слишком избит и слаб, чтобы бороться. И потому сделал единственное, что оставалось: набрав полные легкие воздуха, закричал: «Убивают!» Он орал во всю мочь, надеясь, что в маленьком городке кто-нибудь да услышит его отчаянный призыв о помощи и поднимет тревогу.

— Убивают! Убивают!

Кто-то пнул его в живот, но Томас продолжал кричать.

— Заткните его! — прорычал сэр Саймон.

Колли, желтоволосый громила, опустился на колени и попытался заткнуть Томасу рот соломой, но тому удалось ее выплюнуть.

— Убивают! — вопил он. — Убивают!

Колли, выругавшись, взял пригоршню вонючей грязи и запихал ему в рот. Крики стихли.

— Ублюдок! — сказал он и ударил Томаса ногой по голове. — Ублюдок!

Томас давился грязью, но не мог ее выплюнуть. Сэр Саймон встал над ним.

— Сейчас тебя научат хорошим манерам, — сказал он, глядя на дымящийся котел.

Но тут ворота отворились и во двор вошел человек.

— Ради Бога, что здесь происходит? — спросил он. Если бы не забитый грязью рот, Томас запел бы гимн во славу святого Себастьяна, поскольку его спасителем оказался отец Хобб, видимо услышавший неистовые крики и прибежавший в переулок узнать, в чем дело.

— Что вы делаете? — спросил священник сэра Саймона.

— Это не ваше дело, святой отец, — сухо ответил сэр Саймон.

— Томас, это ты? — Священник снова перевел взгляд на рыцаря. — Именем Бога, это мое дело! — Отец Хобб был вспыльчив и теперь вышел из себя. — Кем, черт возьми, вы себя возомнили?

— Поосторожнее, священник, — прорычал сэр Саймон.

— Поосторожнее? Мне? Ваша душа будет пылать в аду, если вы сейчас же не уберетесь! — Маленький священник схватил огромную кузнечную кочергу и стал размахивать ею, как мечом. — Все ваши души будут в аду! Убирайтесь! Все вон! Именем Господа, убирайтесь! Прочь отсюда!

Сэр Саймон попятился. Одно дело — пытать стрелка, но совсем другое — драться со священником, чей голос звучал достаточно громко, чтобы привлечь в кузницу нежелательных свидетелей. Рыцарь прорычал отцу Хоббу, что он ублюдок, сующий свой нос куда не следует, но все же отступил.

Отец Хобб опустился на колени рядом с Томасом и выковырял у него изо рта липкую грязь вместе со сгустками крови и осколками зубов.

— Бедняга! — сказал он и помог Томасу подняться. — Я отведу тебя домой, Том, отведу домой и умою.

Томаса стошнило. Натянув штаны, он с помощью священника поковылял к дому Жанетты. Дюжина стрелков встретила его возгласами; всем хотелось узнать, что случилось, но отец Хобб оттеснил их прочь.

— Где кухня? — спросил он.

— Она нас туда не пускает, — неразборчиво прошамкал Томас распухшими губами.

— Где? — настаивал отец Хобб.

Один из стрелков кивнул на дверь. Священник толкнул ее и чуть ли не силой втащил Томаса внутрь. Он усадил его на стул и пододвинул тусклые светильники, чтобы рассмотреть избитое лицо.

— Боже милостивый! Что они с тобой сделали?

Священник ободряюще похлопал стрелка по руке и отправился на поиски воды.

На кухню ворвалась Жанетта. Она тряслась от ярости.

— Что ты делаешь в моей кухне? Убирайся!

Тут она увидела лицо Томаса и осеклась. Если бы раньше кто-то сказал ей, что она пожалеет страшно избитого английского лучника, она бы плюнула этому человеку в глаза. Но теперь…

— Что случилось? — спросила Жанетта дрогнувшим голосом.

— Это сэр Саймон Джекилл, — попытался объяснить Томас.

— Сэр Саймон?

Услышав это имя, из помещения для мытья посуды вышел отец Хобб с большой чашей воды.

— Порочная тварь, полная зла и греха, — проговорил он по-английски и обратился к Жанетте: — У вас есть какая-нибудь тряпка?

— Она не говорит по-английски, — сказал Томас. Его лицо заливала кровь.

— На тебя напал сэр Саймон? — спросила Жанетта. — Почему?

— Потому что я посоветовал рыцарю ошпарить задницу, — ответил Томас и был награжден улыбкой.

— Неплохо, — сказала графиня.

Она не пригласила Томаса остаться на кухне, но и не прогнала его. Жанетта стояла и смотрела, как священник обмывал ему лицо. Потом отец Хобб снял с Томаса рубашку и перевязал грудную клетку.