Заговорщик - Андрей Шаганов

- Кстати, прошу учесть, - продолжала Джонс, - что вы приговорены заочно к смертной казни и ваша жизнь не имеет для нас никакой ценности. Прошу!

Она плавно повела рукой в сторону аварийного люка корабля. Но в тот момент возникло обстоятельство, едва не изменившее весь ход событий.

До нас донесся топот десятков ног, и из черных нор горизонтальных выработок появились мои товарищи по работе. Лица шахтеров были угрожающи, многие держали в руках оружие.

- Эй, там! - крикнул огромный, как гора, землянин Дик - По какому праву вы забираете нашего товарища?!

- Он совершил тяжкое уголовное преступление и будет наказан, - не поведя и бровью, ответила Джонс.

- На этой планете свои законы, и нас не касается, что он натворил где-то там. Он - наш товарищ и останется здесь ровно столько, сколько сам пожелает.

- Там, куда мы его отвезем, - не слушая оппонента, продолжала Джонс, - у него останется очень небольшой шанс сохранить свою жизнь, но, если вы попытаетесь воспрепятствовать нам, я пристрелю его прямо здесь!

- Тогда никто из вас не уйдет отсюда, - сказал Дик, качнув проходческим лазером.

Я знал, что этой штукой прокладывают штреки - лазер прожигает сорок метров породы в минуту

- Разве что в виде пара! - хохотнули из-за его плеча.

Казалось, Джонс на секунду задумалась, но движение ее не ускользнуло от моих настороженных глаз. Окошко бластера желтым кошачьим зрачком уперлось мне в переносицу. Джонс держала свое оружие каким-то особым образом у пояса, и поэтому шахтеры ничего не заметили.

Нолли среагировала быстрее меня - она ударила мне под коленки, и мы оба упали. На стене шахты, в трех метрах от пола вспыхнула порода. В ответ кто-то из шахтеров выстрелил. Пуля ударила Джонс в предплечье, и бластер покатился по полу. Скафандр высшей защиты предохранил неустрашимого сержанта от ранения, но удар был все же чувствителен. Она упала и, болезненно сморщившись, схватилась за руку.

Девушки, сопровождавшие Джонс, вскинули свои тяжелые бластеры. В стане шахтеров заклацали затворы. Но из-за разницы в вооружении численное превосходство контрабандистов сводилось на нет. Девушки были одеты в скафандры высшей защиты и находились под прикрытием конструкций челнока, повреждение которых могло привести к катастрофе. Все это понимали, но молчаливое противостояние продолжалось. Не знаю, какого бога благодарить, однако перестрелки, вроде бы неизбежной, не последовало. Все понимали, что далеко не многим удастся покинуть поле боя целыми и невредимыми.

В тот момент я понял, что надо хоть как-то проявить себя. В конце концов корнем конфликта был я и никто другой. И если бы тогда пролилась кровь, то она была бы на моей совести. Все эти люди выполняли свой долг. Одни - долг товарищества, другие - долг службы. И не их вина в том, что они были искренни в своих намерениях, что готовы сложить головы ради своих жизненных принципов.

Поэтому я поднялся с усыпанного песком пола, помог встать Нолли и, шагнув в сторону Джонс, сказал:

- Я сдаюсь.

Джонс подняла на меня глаза, видимо, подозревая некое коварство в моих словах, потом протянула руку и, подобрав свой бластер, поднялась на ноги.

- Вот как? - Похоже, она была несколько ошарашена моим заявлением.

- Именно так, - возможно искреннее улыбнулся я. - Вверяю себя вашим заботам и надеюсь на ваш гуманизм по отношению к пленным.

- Вот как! - повторила она уже другим тоном, теперь она снова светилась торжеством. - И что же, никаких условий?

- Нет, одно условие все же будет.

- Ах, так! Какое же?

- Нолли останется здесь.

- Здесь? - едва сдержавшись, чтобы не рассмеяться, спросила сержант. - Здесь? Среди этого сброда? Да вы знаете, что от нее здесь останется через неделю?

- Я знаю наверняка, что на Хеинве от нее не останется ничего, - ответил я, чувствуя, что угадал ее мысли. - Она слишком много знает о ваших методах.

- Это не имеет значения, - возразила Джонс. - Вот уже два месяца, как она покинула Службу: ее уволили за разглашение.

Нолли стояла немного в стороне, переводя глаза с моего лица на лицо Джонс, и, похоже, не понимала, о чем идет речь. Но это было к лучшему, все вышеозначенное я говорил не для нее и даже не для Джонс, а для тех, кто по-прежнему стоял в устьях штреков и наблюдал за нами.

Я предполагал, что легко смогу на любом процессе оправдаться, поскольку не совершил ничего, за что мог бы быть передан в руки палача. Но в тот момент и это было не главным. Мне было очень нужно, чтобы Нолли осталась на Истер, ибо по глазам Джонс я понял, что моя любимая сыграла свою роль в спектакле, поставленном спецслужбой Хеинвы, и в ней более не нуждаются. Как раз сейчас от нее следовало избавиться, так как, имея некоторый вес в качестве бывшего сотрудника Службы и обладая информацией из первых рук, она могла рано или поздно оправдать меня и тем самым поставить органы правосудия Хеинвы в двусмысленное положение.

- Итак?

- Если она сама пожелает остаться, я не возражаю, - как-то слишком быстро согласилась Джонс.

- Постой, а ты? - очнулась Нолли. - Они же убьют тебя!

- Но не тебя, - возразил я. - У нас знаешь, как говорят? «Двум смертям не бывать, а одной не миновать». - Я посчитал ненужным до поры распространяться о своих планах относительно подачи апелляции.

- Черноватый юмор, - заметила Джонс.

В это время коротко рявкнула корабельная сирена. Погрузка-разгрузка закончилась, и челнок готовился к отлету.

- Эй вы, там! - обратилась Джонс ко все еще стоящим в проходах шахтерам. - Все слышали? Он уходит с нами. Добровольно!

Ответом ей было угрюмое молчание. Никто не проронил ни слова. Мне показалось, чтО теперь многие винили меня в рассекречивании поселка и считали мой отъезд на казнь актом высшей справедливости. Люди очень часто непостоянны в своих симпатиях и антипатиях. Особенно когда это задевает их собственные интересы. Готовность прощать ближнему вопреки ожиданиям проповедников самых разных религий так и не развилась, не стала основой человеческой натуры.

Вдруг в штреке, ведущем к дробильному цеху, началось движение, и на площадку выбежал мой сменщик Лонг Рома.

- Успел! - констатировал он, останавливаясь возле нас. - Мне сказали, что ты уезжаешь. А я думаю, как же ты без денег? Вот твоя доля прибыли. - Он протянул мне «золотую» кредитную карту.

- Отдай ей, - кивнул я в сторону Нолли, - она остается здесь.

Он понимающе кивнул и скорчил такую рожу, что даже Нолли, готовая зарыдать от отчаяния, невольно улыбнулась.

- Пора, - сказала Джонс.

Я еще раз взглянул на Нолли, поймал хитрый взгляд Ромы, пробежал глазами по лицам своих недавних товарищей, вспоминая их имена. Мне показалось, что на прощание надо что-то сказать или сделать, но ничего путного не пришло в голову. Поэтому я просто повернулся и пошел к трапу.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});