Красный Герцог - Владислав Хохлов

в Керхёфе. Помимо внешности, они и вели себя как обычные люди: смеялись, улыбались, испытывали страх и усталость. Генриха начали посещать странные мысли, ведь у того солдата тоже на родине есть семья, что ждёт его возвращения. «Нет! Моя семья важнее его, если он и пошел на войну, то сделал это добровольно, осознавая все риски!» Генрих окончательно всё для себя решил — он должен действовать ради семьи и их блага, он будет стараться выполнять все приказы малой кровью, чтобы каждый вернулся домой.

— Что нам делать? Он помешает нам не то, что войти внутрь, но и перемещаться по этажам, — раздался шёпотом голос позади Генриха.

— Его надо убить! — почти по-змеиному прошипел кто-то рядом. — Он враг и он может напасть. Лучше он, чем мы!

Несколько человек обсуждали план дальнейших действий. Неожиданно для всех, их прервал шум, доносившийся из рации. Знакомый голос с сильными помехами спросил:

— Отряд, вы добрались?

Поняв, что это может выдать местоположение группы, солдат, у которого была рация, в панике начал её выключать.

Необычный шум привлёк внимание поющего противника — он поднялся и начал вглядываться в двери на улицу. Ничего не обнаружив и взяв своё оружие на изготовку, он медленным шагом начал приближаться к источнику звука. Панические мысли атаковали группу Генриха, каждый начал бояться того, что может произойти в дальнейшем. Никто из них до этого не вступал в открытый конфликт с врагом, а тут им придётся действовать самостоятельно.

Подойдя к закрытым дверям, солдат ничего не обнаружил: по бокам, кроме кустов, ничего не было. Вдали напротив находилась совершенно пустая дорога. Он был уверен, что слышал какой-то шум. Медленно открыв дверь, он неторопливо вышел на улицу.

После того, как он сделал пару шагов за пределы дверного проёма, ему в висок прилетел удар прикладом карабина. Выскочив из-за колоны, один из рекрутов ударил точно по голове неприятеля. Сила удара была достаточной, чтобы жертва потеряла сознание. Солдат, как и ожидалось, пошатнувшись упал на землю. Он повалился, как тряпичная кукла и, находясь на земле, — перед потерей сознания, — увидел, как его окружают совершенно незнакомые люди.

Генрих уловил в его взгляде страх. В последнее время он слишком часто ощущал его на себе.

Члены группы долго смотрели на лежащее у дверей тело. Они долго обсуждали, что с ним делать. Предложений было много, они были самыми разнообразными, от нелепых до жестоких. Конечный вариант был самым безобидным — члены группы забрали всё оружие противника и закрыли его в кладовке. Они рассуждали о том, что следует его связать, но ни у кого не было верёвки. В конечном итоге они просто заперли бедолагу в тесном помещении, привязав его руки к стеллажу кожаным ремнём. Закончив своё дело, Генрих надеялся, что их действия не создадут проблем.

Теперь все они находились в больнице, оставалось только найти следы членов разведывательного отряда. Вся сложность заключалась в том, что никто не знал, где их искать. Осторожно проверяя помещения первого этажа, группа воссоединилась у лестницы наверх. Несколькими этажами выше, они слышали посторонние звуки. Их враги не спускались и тоже что-то искали.

Ожидая у лестницы дальнейший действий, Генрих чувствовал на себе тяжелый взгляд каждого бойца. Все его решения до этого момента сделали его негласным лидером среди остальных. С одной стороны, он был горд этим, с другой же, он боялся того, что под его указкой кто-то может пострадать. Не имея ни капли управленческих навыков, он вынужден делать всё возможное что посчитает нужным и полезным.

Группа медленно поднималась по лестнице вверх; каждый из них держал своё оружие наготове. Генрих знал, что если действовать тихо, то у группы будет эффект неожиданности, поэтому шанс на победу выше, чем мог быть при любом другом раскладе.

Оказавшись на втором этаже, каждый начал прислушиваться к обстановке вокруг. По звукам можно было понять, что оба вражеских солдата разделились. Один из них находился на втором этаже и чем-то шумел в дальних кабинетах. Второй отправился на последний, третий, этаж; он пару раз говорил с кем-то, но его собеседника не было слышно.

Разделившись на ещё меньшие группы, Генрих со своей частью направился исследовать второй этаж. Они медленно приближались к источнику шума. Вторая половина под командованием Фенрига Йутса пошла на верхний этаж. Генрих сказал Фенригу, чтобы тот действовал на своё усмотрение, но пытался обойтись малой кровью. Причину такой добросердечной стратегии он не высказал, на что Фенриг только косо осматривал своего негласно назначенного командующего.

Группа Генриха продвигалась через коридор маленькими и осторожными шагами. Они бережно обходили стеклянные склянки, которые могли их выдать, особо хрупкие на вид места и осколки от бывшего интерьера. Коридор был усеян гильзами и стеклами, куски стен лежали на полу.

Обои на стенах безжизненных палатах были ободраны, будто каждый, что посещал эти комнаты, бросался, царапая ногтями на стенах свои безумные мысли, стараясь оставить отпечаток своего существования. Картина безумного художника не покидала мысли Генриха, она добавляла кошмарную атмосферу, в не менее кошмарный беспорядок в стенах госпиталя.

Подойдя к кабинету, откуда доносился шум, Генрих посмотрел за угол и заметил внутри человека. Это был такой же молодой парень, как и первый, он открывал различные ящики и проверял их содержимое. Он отличался от солдата на первом этаже, и в отличии от своего коллеги, был чем-то встревожен. Его действия были быстры, из-за чего они были крайне неаккуратны; он спешил настолько, что проверяя содержимое ящиков, часть вещей просто ронял на пол.

Понимая своё преимущество перед врагом, Генрих медленно начал подходить к своей цели, подготавливая свой карабин для удара прикладом. Он подсмотрел этот удар у Фенрига, когда тот вырубил солдата у входа внутрь. Генрих показалось это крайне эффективным способом нейтрализации противника, после которого тот мог остаться живым.

С каждым шагом Генрих становился всё ближе и ближе. Когда же осталась пара метров до врага, по всему зданию разнесся громкий звук хлопка. Это был выстрел, и он пришел с верхнего этажа. Услышав его, солдат в метре от Генриха резко развернулся и сильно удивился, увидев перед собой постороннего. Стоя в ступоре, он анализировал ситуацию, и понимал, что перед ним не друг. И Генрих, и этот солдат не решались что-либо делать, они стояли и смотрели друг на друга. Вскоре солдат потянулся рукой к краю стола, о который ранее облокотил свой автомат. В тот момент Генрих поднялся и потянулся рукой к врагу, пытаясь его одёрнуть и не дать ему взять оружие.

Когда же Генрих, вцепившись в