О любви (сборник) - Валерий Зеленогорский

Он ушел в общагу и проспал сутки, пропустив госэкзамен.

Проснувшись вечером на следующий день, Приходько пошел ее искать – ему казалось, что нашел дом, на восьмом этаже три квартиры… Он звонил в них, путаясь, пытался объяснить, что ему нужна девушка в белом плаще, люди недоумевали, отвечали, что здесь девушек нет и никогда не было.

Он обошел еще несколько домов в округе, опять вернулся в тот, первый, и просидел на восьмом этаже несколько дней, пока соседи не вызвали милицию.

Участковый мягко намекнул, что не хочет его больше видеть на подведомственной ему территории, и попросил не беспокоить население своими дикими поисками.

Ее нигде не было.

Много лет эта ночь не давала ему покоя. Сколько раз он терял дорогих ему людей из-за этой призрачной встречи! Он даже потом поверил, что ничего этого не было, но плащ, в котором он до сих пор ездит на рыбалку (уже не белый и потрепанный), всегда возвращает его в то первобытное состояние, которое он испытал на оранжевой ветке Московского метрополитена им. В.И. Ленина.

Разговор о сокровенном в безлимитном тарифе, или Побочные явления карьерного каннибализма

Молодой топ-менеджер по строительству властной вертикали (МТМ) летел в Испанию к жене и детям с визитом недоброй воли. За семь лет семейный очаг остыл (он оказался нарисованным и довольно нежарким), обуза брака висела на нем, как гири, которыми он качался для увеличения рельефа икроножных мышц. Все в нем было хорошо, а икроножные подкачали, вот он над ними и работал. Руки, плечи взрывали любую футболку при малейшем напряжении, а вот ножульки все портили, не имели достойного вида.

Из аэропорта он позвонил своей девушке, мастеру по ушу, которая учила его индивидуально духовной практике японских самураев и культуре обращения с гейшами.

Она взяла трубку не сразу, всегда готовила нужную интонацию. Для своего мужчины у нее был специальный тихий, мелодичный голос, как будто она в саду в период цветения сакуры. Во дворе ее пятиэтажки не было не только сакуры, но и пыльного кустика, зато «ракушек» и пьяного быдла было больше чем достаточно.

МТМ тоже нашел в голосе нужный регистр и заговорил задушевно, как артист Безруков на кресте в фильме «Мастер и Маргарита». После формальных «как дела?», «как спала?» он изменил голос и стал говорить жестко, как Саша Белый из «Бригады». Он так играл образами, маскируя словами-паразитами собственную нежность. Ему нравилась эта мышка-норушка. У него в детстве была игрушка, маленькая обезьянка с двумя чемоданами на механическом заводе, на ровной поверхности она бежала и крутила сальто с этими чемоданами, а он умирал от счастья, глядя на свою очень живую обезьянку.

Мышка-норушка типа обезьянка (МНТО) знала его секреты и не обижалась на его фантазии. Он давал ей приличный доход, как ученик он был лучше прежнего, бизнесмена-строителя, который заставлял ее прыгать на батуте без нижнего белья на своей даче в поселке Шульцево и ржал при этом вместе с водителем и охраной.

Почему прыжки на батуте нагишом так разгружали нервы строителя пирамид, стало ясно, когда его взорвали за дела неправедные. Он убегал, его догоняли и догнали безооболочковым взрывным устройством, заложенным под днище его авто.

Допрыгался!

МНТО этому не радовалась, но стыд свой помнила, считала, что никто не должен прыгать по воле другого, даже если воля одного сильнее обстоятельств жизни наемного человека.

Разговор двух специалистов по ушу для чужих ушей был недоступен из-за странных смыслов и кодов, непонятных всем, кроме говорящих.

Он огорошил ее с первой фразы.

– Чего ты хочешь? – спросил МТМ.

– Я хочу карликов из Подольска, которые делают все, – ответила МНТО.

– А не хочешь ли ты Гулливера из Чигасова? (Там жил МТМ.)

– Нет! Ты большой, мне тебя много, ты пронзишь меня своим мечом.

– Я надену обруч или стану карликом, – пообещал МТМ.

– Нет, мне нужен большой мужчина, такой, как ты.

– Это невозможно, не начинай, ты знаешь, я не могу. (Он не любил разговоров о разводе.)

– Молчу! Но знай, что я желаю этого в своих сновидениях! – нежно прожурчала Мышка-Норушка, знакомая с технологией НЛП.

– Но я решил вместо обруча надеть гайку. Болт и гайка – по-моему, это здорово!

– Мне ни с кем не было так хорошо, – мечтательно сказала МНТО.

– Прекрати, а то я сейчас заплачу, – пародийно плаксиво промяукал МТМ.

– Не надо ни за что платить, у меня еще остались деньги от прошлого раза.

– Это плохая шутка, злая и безжалостная, – проговорил он и нажал отбой.

Пройдя таможню и паспортный контроль, он позвонил из кафе – была привычка после всех формальностей выпить за обретенную свободу в зоне дьюти-фри.

Эта привычка у него осталась с того времени, когда он начал выезжать еще при большевиках. Пьянящий воздух свободы тогда переполнял его, и он за это выпивал перед полетом.

Потом, когда понял, что свободы нет нигде и Запад – такое же говно, как и Восток с другими сторонами света, он привычку сохранил, ритуал, так сказать. Он понял, что свобода – химера, туфта, как и остальные общечеловеческие ценности. Твоя личная свобода может быть нарушена тысячами способов – дефолтом, цунами, болезнью близких. Девушка в кафе напротив через секунду из милой и желанной превратится в мерзкую дрянь и потребует денег на техосмотр поношенного авто, оставшегося от прежнего любителя данной конкретной промежности.

Он часто задумывался, почему женщины так гордятся своим лишним отверстием. Какой магический смысл они вкладывают в гордость его обладанием, почему торгуют им все – праведные мамаши и вульгарные пэтэушницы, каждая за свою цену, желая денег и влияния и шантажируя папаш, желающих видеть своих детей.

Он давно перестал обманывать себя. Сколько раз бывало – ослепнешь от кого-нибудь, обрадуешься чистоте помыслов и бескорыстию светлой души, а она вдруг скажет, что нужно срочно деньги на операцию бабушке, или сплетет другую лапшу о форс-мажоре, и ты, обломавшись в очередной раз, позвонишь своей сутенерше и попросишь девушку по вызову, которая исполнит все профессионально и четко, после расчета мгновенно уйдет и не станет говорить чепуху о том, как ей было хорошо.

Как им бывает хорошо на такой работе, он однажды услышал в Хорватии, когда в знойный день от полного безделья пригласил девушку, которая оказалась украинкой, что является бонусом для русского туриста, больше любящего поговорить.

Она жила в Хорватии со времен балканской войны и обслуживала миротворческие силы Евросоюза.

Когда МТМ после ее работы спросил, есть ли у нее любовь настоящая, она ему сказала, что ей хватает по работе и на любовь в свободное время нет желания. Да и как можно любить мужчину и ходить на такой промысел!

Он набрал номер Мышки-Норушки, забыв о том, что только полчаса назад изобразил обиду. Он очень часто изображал лицом, походкой, голосом нечто – в разное время разное. Коллегам и партнерам он демонстрировал характер и дерзость, женщинам – пылкость и темперамент, милиционерам – высокомерное презрение, предъявляя одновременно удостоверение о неприкосновенности. Так было всегда, с детских лет, – играя придуманные роли, он прятался от собственных страхов.

Телефон Норушки молчал.

Все его добродетели были лишь прикрытием собственного эгоизма, он желал своим близким здоровья исключительно для того, чтобы они не раздражали его своим нытьем и просьбами о сочувствии. Он выстроил вокруг себя мир, где был и альфой и омегой. Счастливее он при этом не стал – когда очень слишком усилий тратится на приготовление обеда, то жрать не хочется.

Ему почему-то ничего не хочется, все вроде есть.

Раньше хотелось всего, цена этого оказалась весьма высокой, пришлось много дров и костей наломать, потом самому не раз поджариться на этих дровах. Надоело быть шашлыком, подаваемым к чужому столу, хвалить себя: ешьте меня, я вкусный – и при этом источать из себя горько-сладкий соус и самому себя поливать перед употреблением.

Сколько раз его ели и выплевывали его же кости, скольких он съел, даже не подавившись? И что?!

Он вспомнил ночной разговор под Новый год, когда он приехал поздравить человека, которого съел на прежней работе, и привез ему подарок – не хотел в новый год вступать с грехом. Тот, удивленный визитом, вышел во двор со своей собакой, слепо щурясь от уличного фонаря.

Оба знали все о том, что произошло. МТМ понимал, что лишил его последней работы, просто так, чтобы встать на следующую позицию. Уже бывший старший товарищ принял его конверт с компенсацией морального вреда, не бросил в наглую рожу, а взял – деньги были нужны. МТМ обрадовался, что грех списан, зачтен и не надо больше мучиться, что вышло не очень ловко – вышло вполне ловко, даже очень, очень ловко, это бизнес и ничего личного (сколько подлецов спасаются этой формулой от угрызений несуществующей совести!).

Он сидел в кафе аэропорта и не мог есть, не хотел, ковырялся в еде вполне достойного качества.