Дренг (СИ) - Борчанинов Геннадий

Король Эдмунд не обманул. В указанный срок на Танете объявились перепуганные саксонские крестьяне, везущие ненасытным и прожорливым викингам свой урожай, опустошая собственные кладовые для того, чтобы какие-то даны или свеи могли ни в чём себе не отказывать.

К нам гнали быков и мы забивали их на мясо, а потом его солили, привозили хлеб, ячмень и овощи, и даже бочки пива и эля, столько, что хватило каждому и не по одному разу. Король Эдмунд решил пойти по простому пути и откупиться от северян, полагая это более выгодным решением. Потерять немного сейчас, потерпеть, нежели терять всё и сразу.

Вот только он и представить не мог, что Великая Армия Язычников на этот раз пришла не для того, чтобы просто пограбить. Не за золотом, серебром, рабами или другими товарами. Великая Армия Язычников на этот раз пришла для того, чтобы покорить эту страну, и своей бескорыстной помощью, попыткой откупиться, король Эдмунд лишь ускорял своё собственное падение.

Глава 17

Наше первое крещение прошло сразу же после того, как король Эдмунд прислал нам всё требуемое. С последним обозом прибыл священник, тот самый, что был в составе переговорщиков, выстроил нас в лагере, прочитал короткую молитву на латыни, побрызгал водой на передние ряды и уехал с чувством выполненного долга. Уверен, будь здесь фотоаппараты, он бы сделал фотоотчёт, настолько формальным и неискренним выглядело происходящее.

Некоторые из наших побаивались христианской магии, но я сумел убедить их в том, что бояться не надо, и христианские жрецы боятся нас гораздо больше. Так и родилась идея наведаться в один из близлежащих монастырей. Там совершенно точно припрятаны богатства, которые только и ждут, чтобы их кто-нибудь прибрал к рукам. А если этого не сделаем мы — сделает кто-нибудь другой, например, наши соседи из Хоммельвика, а этого допустить было никак нельзя.

Уже и здесь наступила поздняя осень, ночью подмораживало, порой выпадал снег, который таял наутро, но лёд ещё не встал, и мы с лёгкостью могли добраться до любого интересующего нас места. Здесь, в Восточной Англии, хватало рек, ручьёв и проток, достаточно глубоких для того, чтобы по ним прошёл драккар.

— Всё, собираемся и выходим, — приказал я, когда скука стала совсем невыносимой, и ни эль, ни спарринги, ни спортивные соревнования уже не могли меня развлечь.

Бездельничающий солдат — плохой солдат, я это уяснил крепко и навсегда, и не позволял своим людям расхлябаться, но дисциплина всё равно с каждым днём падала. Мне и без того требовалось много сил, чтобы держать их в узде.

— Куда? Нам же нельзя покидать остров, — спросил Торбьерн.

— Нельзя без крайней необходимости, — сказал я. — А я уже не могу сидеть без дела. Значит, это крайняя необходимость.

— Вот это я понимаю! — расхохотался Сигстейн, и на этот раз его поддержали все до единого, целиком и полностью одобряя мою затею.

Мы пошли налегке, даже не собирая лагерь, просто кинули жребий, кто останется за ним следить. В этой армии хватало тех, кто мог утащить что-нибудь просто из спортивного интереса. Впрочем, как и в любой другой. Короткую палочку вытянул Вестгейр, который от этого факта ничуть не расстроился.

А остальные дождались прилива, спустили «Морского сокола» на воду и в бодром уверенном темпе пошли на север. Там находилось устье Темзы, или Темеза, как эту вонючую речку называли здесь. Воняла она в самом прямом смысле, чуть выше по течению находился огромный Лунденвик, пока без двухэтажных автобусов и полицейских в смешных шапках, но такой же густонаселённый. А где много народа, там и вонь, и антисанитария, и всё тому подобное. Одни только кожевенные мастерские чего стоят.

Но в Лондоне нам пока делать было нечего, я собирался пройти мимо и начать с какого-нибудь городка или монастыря поменьше. На побережье хватало подходящих целей, в которых нам не придётся вдруг сражаться с превосходящими силами противника.

Так что мы шли на вёслах мимо устья, Гуннстейн стоял за рулём, а я, в полном боевом облачении, прохаживался между банок, периодически взбираясь на нос драккара и поглядывая вперёд. Жаль, нет ни бинокля, ни хотя бы подзорной трубы, мне бы они здорово пригодились.

— Мы наконец-то идём за добычей, друзья! — громко произнёс я.

Викинги заухмылялись. Они тоже засиделись без дела.

— Саксы стаскивают всё золото и серебро своим христианским жрецам! — продолжал я. — И оно лежит там без дела в их сокровищницах! Значит, надо его забрать, верно?

— Да! — откликнулись сразу несколько гребцов.

— И мы его заберём! — рявкнул я. — Нам не нужны ни рабы, ни пленные, только золото и драгоценности!

— Да! — закричали викинги.

— Ну так вперёд! — прокричал я.

Жаль, у нас не было карты этих земель, хоть какой-нибудь. Было бы гораздо проще. С другой стороны, у нас имелся Гуннстейн, избороздивший все окрестные моря и побывавший почти в каждой бухте. Он-то нас и вёл. К одному из многочисленных местных монастырей.

Восточная Англия, пронизанная реками вдоль и поперёк, была удобной мишенью для грабежей, а люди здесь, так или иначе, селились у воды, потому что больше селиться им было негде. Им некуда было даже убежать, тем более, монахам, привязанным к своим книгам, святым мощам и прочим реликвиям.

Некоторое время мы шли под парусом, когда пришлось взять чуть мористее, и нам в лицо хлестал противный мокрый снег, но вскоре он прекратился, и мы зашли в какую-то бухту, оказавшуюся устьем очередной безымянной речки.

— Узнаешь места, Кеолвульф? — спросил я у единственного нашего сакса.

— Нет, здесь я не бывал, — покачал головой он.

Он тоже напросился с нами, но я не желал, чтобы он участвовал в мероприятии, так что Кеолвульф останется охранять «Морского сокола» ещё с кем-нибудь на пару. Опыт, сын ошибок трудных. Вновь остаться без корабля будет уже не смешно, а так даже двоих человек хватит, чтобы поднять тревогу или даже отвести корабль от берега.

И очень скоро мы увидели каменную церковь на острове, окружённую деревянными хибарами. Как раз то, что нужно.

— Давай к берегу! — приказал я.

«Морской сокол» скользнул в камыши, разглаживая жидкую холодную грязь дубовым килем, норманны один за другим начали выпрыгивать на берег с топорами наперевес. Двое остались на борту, караулить, а вот все остальные устремились вверх по склону, к посёлку.

Тут у меня имелось два варианта развития событий. Либо нас сейчас встречают с хлебом и солью как дорогих гостей, либо нас встречают вилами и косами. И уже от этого будет зависеть моё будущее отношение к местным.

Они сами выбрали свою судьбу. Кто-то из местных метнул копьё в Хромунда, видимо, со страху, и нам не осталось ничего другого, кроме как начать резню.

Воздух наполнился криками, мольбами и стонами. Саксы просто ничего не могли противопоставить нам, те немногие мужчины из местного ополчения, что осмелились поднять оружие, умирали без единого шанса.

Я подбежал к дверям каменной церкви, на пороге меня попытался остановить сакс с копьём. Он ударил, целясь мне в брюхо, и я принял этот удар на щит, уходя вправо. Копьё оставило на нём глубокую борозду, проходя вскользь, и я ударил топором сверху, по шлему, разрубая и кожаный шлем, и стёганый подшлемник, и косматую голову сакса.

— Пленных не брать! — проревел я.

Но викинги и не собирались. Фридгейр остервенело рубил топором щит ещё одного храбреца, не подпуская его на расстояние удара тесаком, Токи неторопливо шёл от крыши к крыше, поджигая дома, из которых уже выгребли всё ценное, Лейф и Олаф забавлялись тем, что кололи пузатого священника копьями с двух сторон.

— Оставьте в покое эту ворону! — приказал я. — Пусть он лучше расскажет, где золото!

Этот священник в чёрной рясе, простой, но достаточно новенькой, рухнул на колени, не в силах удержать слёзы. Он не успел добраться до спасительного убежища вместе с остальными, двери церкви закрылись изнутри, оставив его наедине с норманнами.