Москау - Георгий Зотов

Что это такое, спросите вы?

Обеспечение чистоты нации. Известно, что в 1935–1945 годах в рейхе проводилась стерилизация всех лиц, страдающих хроническими болезнями, эпилептиков, слабоумных и алкоголиков, слепых и глухих. Всего было стерилизовано 500 000 человек. Тяжелобольные подлежали уничтожению, а с 1956 года — высылке на поселение в Африку. Подобные действия существенно укрепили нацию. Стерилизация в Третьей империи возможна лишь с согласия родственников больного — но, как правило, его нетрудно получить. На улицах Москау вы лишь изредка встретите психа, просящего подаяние, инвалида, катящегося в кресле, или больного старика. Как правило, они — иностранные жулики-притворщики. Все инвалиды либо высланы на африканский континент, либо изолированы в особых учреждениях за пределами больших городов. Служба врачей СС регулярно проверяет горожан, которые обязаны в строгом порядке являться на диспансеризацию: тот, кто слишком часто болеет, наносит стране финансовый ущерб.

Время доказало успешность расовой политики рейха. К сожалению, развитие копировальной техники и анонимность сети Сёгунэ все ещё предоставляют огромную возможность для махинаций с „удостоверением крови“. Известно свыше двадцати тысяч инцидентов, когда получившие „арийский сертификат“ оказались полукровками — по терминологии Третьего рейха, „мишлингами“. Согласно же „статусу Ванзее“ от 20 января 1942 года, „мишлинг“ не считается арийцем, если среди его предков на протяжении 300 лет обнаружился семит или ромаль, и это подтверждено документально. В школах Москау СС проводит игры „Распознай неарийца“. В целом, расовое сознание комиссариата находится на высоком уровне».

Куратор Министерства просвещения и пропаганды, оберфюрер СС Иван Фролов.

Глава 5

Биоматериал

(«Райский город», гостиница «Мэйдзи»)

Доктор Сорокин из «Лебенсборна» ничуть не напоминал доктора в привычном понимании этого слова. Никакой бородки клинышком, старомодного пенсне и интеллигентного вида, как у арийца Чехова. Двери полулюкса в «Мэйдзи» открыл крепкий старик с короткой стрижкой «седой ёжик», одетый в футболку с рисунками слонов и шорты до колен. Сдвинув на нос чёрные очки, он раскрыл мне объятия:

— Ладушки… Какие люди, и без охраны. Чувствуй себя как дома, мой мальчик!

То, что мальчик явился ещё и с девочкой, Сорокина вовсе не смутило.

«Райский город» вполне оправдывал свое название. Номер в оранжевой гамме — три комнаты, включая гостиную и спальню, чудесные пуфы, кресла, даже столик-бар, и тот из оранжевого стекла. Бесперебойно работают водопровод и электричество. За объятиями последовал заказ пиццы из ресторана «Дуче» (боги, вот тут и оценишь с голодухи несчастную пиццу!) и очень много местного кукурузного виски. Не слушая возражений Ольги (хоть кто-то их не слушает), доктор вызвал по телефону портного-китайца: тот снял мерку, обещая к утру доставить платье — вместо кимоно.

Через три часа, когда от пиццы остались только корки, а графин с виски опустел, я деликатно перешёл к делу — и рассказал, почему мы здесь. Сорокин помрачнел. Понимаю, наверное, так будет разочарован каждый человек, если к нему явится в гости сын, а потом попросит об услуге. Сухо кивнув, доктор вышел в соседнюю комнату.

— Вы уверены, что он не позвонит в гестапо? — шепнула Ольга.

— Уверен, — с полным ртом ответил я, уничтожая последний кусок пепперони. — Он мне как отец. Понятно, что таких же детей у него ещё человек пятьсот, но Сорокин всегда отличался от других киндерфюреров «Лебенсборна». Хотя бы тем, что действовал не согласно инструкции, а пытался вести нас по тому пути, к коему лежала душа каждого ученика. Он заметил мой интерес к скандинавской мифологии и развил его, устраивая поездки в лагеря «юных жрецов» в Норвегии. Он был моим первым учителем в таких вещах, как фехтование на мечах, японские боевые искусства, курсы «Майн Кампф», история национал-социализма… Да, сейчас этот предмет в школах уже давно отменили.

Она кивает, вдыхая табачный дым. Формально Калифорнийская Республика — клон Третьей империи с японским колоритом, но вот сигареты здесь запретить не смогли.

— Они похитили вас у настоящих родителей, — замечает девушка. — Как вы можете любить человека, который отнял у вас всё? Вы просто привыкли к нему. Он вам не отец.

Я отрицательно качаю головой:

— Я не знаю своих родителей. Кем они были? Замечательные, любящие отец с матерью? Все так уверены, что неведомые папа с мамой идеальны. Даже биография фюрера засекречена, нигде нет ни слова о его отце Алоизе, кроме как — «честный человек и патриот, верный фатерланду». Ну а то, что Алоиз избивал и фюрера, и его мать, — такое запрещено говорить, антигосударственная пропаганда. Кто знает, кем бы я стал с родителями? Многие люди сами сдавали собственных детей в «Лебенсборн» — им платили компенсацию, предоставляли продуктовые талоны и льготы для проезда в автобусе. Сорокин относился ко мне как к сыну. Сами убедились, он до сих пор рад меня видеть. Да, он носил эсэсовскую форму, но, по сути, идеология доктора никогда не интересовала.

Девушка не успевает ответить — Сорокин возвращается в комнату. В руках он держит плоскую чёрную коробочку, внешний диск от компьютера. На боку привинчена эмблема, знакомая мне с детства: треугольничек, две скрещенные молнии и надпись латиницей:

LEBENSBORN

— Ты не ошибся, мне давно известна фамилия Локтева, — глухо произносит он, включив стоящий на оранжевом столе «бух». — Его привезли в Москау примерно тогда же, когда и тебя, шести месяцев от роду. Правда, в другой приют. Вскоре этот мальчик проявил неординарные способности. Вундеркинды — не редкость, но ими всегда восхищаются, а Павел Локтев был уникален — о нём часто упоминали на конференциях «Лебенсборна». Он обладал феноменальной памятью, с пяти лет разбирал и собирал «штюрмгевер», отлично стрелял, говорил на нескольких языках. В руководстве Управления имперской безопасности внимательно отслеживали успехи таких детей. Когда Локтеву исполнилось десять лет, «Лебенсборн» в Москау посетил человек, которого доктора должны были называть не по имени, а просто Врач. Старый, худой, сгорбленный. Он привёз секретное разрешение с печатью Триумвирата: отобрать детей для «Спецпроекта МГ». Врач просмотрел сотню кандидатов из десятка приютов и увёз в Берлин двоих — Локтева и ещё одного мальчика, сына французского офицера и украинской девушки, сдавшей ребёнка в приют перед смертью от лейкемии… У него была забавная фамилия — Плотвичка или Сазанчик… Так всем докторам понравилась, что даже не стали менять.

Он разворачивает ко мне экран компьютера. Я вижу фото морщинистого, седого старика.

Ольга успевает прореагировать первой:

— Господи боже мой… Да это же гауптштурмфюрер Йозеф Менгеле!

Признаюсь, тут и я с трудом удерживаюсь на стуле.

— Простите, доктор, — произношу я. — Но как такое может быть? Менгеле умер ещё в шестидесятых годах. Да и вы сами говорили мне, что его работа в Биркенау миф, придуманный большевиками-подпольщиками с целью опорочить национал-социализм.

Сорокин вздыхает, кладёт мне руку на плечо.

— Одно из главных разочарований жизни, мой мальчик, — каждый человек имеет такое прошлое, какое ему было бы желательно забыть. Эта истина верна и по поводу любого режима. Менгеле был объявлен мёртвым в 1961 году, ты тогда ещё не родился. Телеканал «Викинг» сообщил в новостях: «опель» Врача на Анхальтерштрассе в Берлине подорвали противотанковой миной. Последовали пышные похороны, установка памятника: на деле это была спецоперация по исчезновению. Менгеле стал многим неудобен. Слухи о его изуверских экспериментах будоражили даже наших союзников-японцев. Решением канцлера Третьей империи Врача перевели на нелегальный режим работы. Официально мёртвый, он без проблем продолжал опыты в лаборатории гестапо.

У меня перехватывает дыхание. В дискуссиях с Ольгой мы обсуждали личность Йозефа Менгеле. Девушка всегда говорила о нём с ненавистью, рассказывала немыслимые вещи. Якобы Сёгунэ забито свидетельствами очевидцев о том, что творил Менгеле — работник медицинской службы в СС в Биркенау, одном из районов Освенцима. «Он колол человеку химикаты прямо в зрачок, чтобы изменить цвет глаз. Вырезал у детей органы, сшивал вместе близнецов-двойняшек. Из трёх тысяч близнецов, взятых им для опытов, в живых остались только триста. Оперировал трёхмесячных младенцев без обезболивания, стерилизовал монахинь, кастрировал мальчиков. Менгеле испытывал пристрастие к карликам и лилипутам, он погружал их в снег, чтобы выяснить, как долго человек выдержит холод».

Помнится, я тогда сказал ей: это выдумка. Леденящие кровь, мрачные, готические сказки. Существо, рождённое человеческой матерью, не может быть отвратительным чудовищем из фильмов ужасов, хладнокровно замучившим тысячи людей… Это обычный фальшунг, подделка из Сёгунэ. Информационная война куда жёстче окопной, а шварцкопфы не остановятся перед тем, чтобы соврать, преувеличить, нафантазировать. В школах рейха учат: «бесноватый Иосиф» ел младенцев на завтрак, Ворошилов был гомосексуалистом и спал с Кагановичем, а Молотов шизофреник. Кто выиграл войну, того и правда, что хочет, то и пропишет в учебниках по истории. Так, значит, Ольга не солгала. Это — истина.