Слепой для президента - Андрей Воронин

«Проклятье, – подумал Сиверов, доставая из чемоданчика вместо автомата набор отверток, – из такой позиции стрелять нельзя – между нами люди, да и охранники смотрят на меня во все глаза».

Дюжий телохранитель Семена Георгиевича смерил Сиверова пристальным взглядом, но, обманувшись толстыми стеклами очков, потерял к лжемонтеру почти всякий интерес. Его куда больше заинтересовала группа из пятерых мужчин, сидевших неподалеку, сразу за мраморной колонной. Зато секретарша вообще не смотрела на них.

Иванов уселся на кожаный диванчик перед журнальным столиком и, развернув газету, принялся читать – так, будто ждал кого-то или просто не решался выйти на улицу. Наблюдать за ним Сиверов теперь почти не мог, ведь, устраиваясь в этом месте, он предполагал для наблюдения совсем другие точки. Чертыхаясь про себя, Глеб вновь полез в чемоданчик и, нащупав, вынул из него деревянный брусок уровня. Как и многое другое из снаряжения Глеба, этот плотницкий уровень имел небольшой секрет: вместо одного из окошечек, за которыми показываются пузырьки воздуха, в нем было вмонтировано небольшое зеркальце.

Сиверов, так могло показаться со стороны, принялся мерить, правильно ли установлен нижний брусок крепления декоративных панелей. На самом же деле, манипулируя уровнем, он навел зеркальце на сидевшего к нему спиной Семена Георгиевича и теперь мог не оборачиваясь наблюдать за ним. Видно было мало что, ведь Иванов сидел к Сиверову спиной, подавшись вперед, даже голову закрывала спинка дивана. Зеркальце вместило в себя только ноги наркодельца, да в промежутке между диваном и столешницей виднелись руки, державшие газету. Одна рука на несколько секунд исчезла. За это время Сиверов даже умудрился прочитать в зеркальном отражении инвентарный номер, неряшливо выведенный белой краской на столешнице.

Когда же рука Иванова вновь появилось в поле зрения Сиверова, тому уже не приходилось думать о каких-то там инвентарных номерах. За считанные секунды подвижные пальцы Иванова приклеили к внутренней поверхности стола небольшой продолговатый блестящий предмет. И вновь Семен Георгиевич двумя руками держался за края газеты.

«Да, временами в планы приходится вносить коррективы прямо на ходу, – подумал Глеб, сдвигая очки в толстой оправе на самый кончик носа, так, чтобы не мешали смотреть, а заодно и прикрыли часть лица, – что же он там приклеил?»

Наркоделец прождал около минуты и, хотя за это время никого нового в холле не появилось, поднялся, направляясь к выходу. Охрана двинулась вслед за ним.

Сиверов взял в руку автомат и, прижимая его к ноге, под прикрытием колонны шагнул к столику. Даже не нагибаясь, он сорвал левой рукой приклеенный предмет и, прижавшись спиной к холодному мрамору, вскинул оружие. Обычно в таких случаях Сиверов в первую очередь расправлялся с охраной, используя внезапность нападения. Хозяева жизни никогда не отличались особой прытью и меткостью, даже если и носили с собой оружие, и им можно было предоставлять фору в несколько долей секунды, а вот с охранниками медлить не следовало.

Теперь же Сиверову пришлось изменить отработанную тактику. Женщину он решил не трогать ни при каких обстоятельствах, но она – профессионалка, ей фору давать нельзя.

Первый выстрел пришелся точно в голову наркодельца. Иванов еще не успел упасть, как Глеб выстрелил очередью. Он рассчитал точно, Семен Георгиевич подобрал себе рослых телохранителей, это и сгубило их.

Сиверов стрелял, целя в головы, не боясь при этом зацепить кого-нибудь из случайно оказавшихся в холле людей.

Только один из охранников сумел выхватить пистолет, но нажать на спусковой крючок не успел. Секретарша осталась невредимой, высоким ростом она не отличалась, и все пули, выпущенные Глебом, прошли у нее над головой. Она выхватила из кармана своего делового пиджака револьвер. Взгляды Сиверова и женщины встретились, стволы их оружия безошибочно нашли цели. Это длилось всего около четверти секунды. И за это короткое время противники поняли друг друга, между ними произошел молниеносный молчаливый диалог – двух людей, знавших свои возможности, знавших цену жизни, своей и чужой.

«Ты понимаешь, что мы выстрелим одновременно?» – словно спросил Сиверов.

«Да, – словно ответила она, – я, как и ты, не промахнусь».

«Тогда – зачем? Тем более, твой хозяин мертв!»

«Я согласна – незачем убивать друг друга», – женщина чуть опустила ствол револьвера.

Глеб бросился вперед, но не к выходу, хотя, глядя на него со стороны, можно было подумать, что именно дверь является его целью. На полпути он очередью из трех патронов разбил стекло большого, во весь простенок, окна и рванулся к нему. В этот момент прозвучал еще один выстрел, и, если бы Сиверов неожиданно для всех не менял траекторию прыжка, пуля угодила бы ему в спину, а так – вспорола предплечье. Уже летя сквозь разбитое окно, группируясь перед падением, Сиверов увидел стрелявшего: им оказался один из тех пятерых мужчин в плащах – он стрелял, держа пистолет двумя руками, лицо его выражало полную растерянность. Четверо остальных бежали к разбитому окну, на ходу выхватывая оружие. До этого преследователи бросаться в погоню не спешили, боясь попасть под пули своего главаря.

Приземлившись, Глеб выпустил пару коротких очередей, но лишь для острастки, целя повыше, чтобы не зацепить никого из прохожих, затем – один прицельный выстрел, мужчина с пистолетом в вытянутых руках схватился за плечо, и тут же Глеб откатился под прикрытие невысокой подпорной стенки цветника.

Послышались женский визг, крики. Сиверов, сломя голову, побежал к подземному переходу.

«Кто они? – недоумевал он, – почему ввязались в перестрелку?»

Глеб уже не видел, как мужчина, которого он ранил, бросился к журнальному столику, нагнулся, заглядывая под столешницу, и в бешенстве заскрежетал зубами.

Капсула, оставленная для него Семеном Георгиевичем Ивановым, исчезла.

Полковник Руднев, а это был именно он, ощутил, как немеет раненая рука, его люди, давя осколки стекла толстыми подошвами ботинок, уже выбирались на улицу.

Полковник видел спину стремительно несущегося к подземному переходу Глеба, но понял, что с такого расстояния попасть в него не сможет, тем более, стреляя с одной руки. И тут он заметил секретаршу Иванова – женщина спешила спрятать оружие, на которое во всеобщей суматохе, возможно, никто не обратил внимания.

Мозг Аркадия Борисовича сработал в нужном направлении: «Она вместе со своим хозяином одна видела меня в ложе театра, она одна знает, что посылка с капсулой предназначалась мне. Нет, – решил, Руднев, – не знает, а знала…»

Из-под раненой руки полковник Руднев трижды выстрелил в женщину, почти в упор. Первая пуля вошла в живот, вторая в грудь, третья в голову. Револьвер, уже готовый было лечь на дно дамской сумочки, выпал из пальцев с ярко накрашенными ногтями на ковер. Аркадий Борисович, поскальзываясь на битом стекле, добежал до окна и выпрыгнул на улицу.

Сиверов, пригнувшись, сбежал в переход, всего трижды успели выстрелить его преследователи. И, если не считать легкой раны в предплечье, отделался он пока легко.

Руднев, завидев, что беглец заскочил в переход, злорадно усмехнулся и крикнул своим людям:

– Двое под землю с одной стороны, двое – с другой!

Двое крепко сбитых молодых мужчин перемахнули через поручни ограждений, петляя среди машин, пересекли улицу и, перескочив парапет, спрыгнули в переход, они даже успели заметить своих напарников и полковника Руднева, бегущих по ступенькам с другой стороны. В этот момент в переходе, заполненном людьми, резко погас свет. В темноте грохнул выстрел. Кто-то истошно крикнул:

– Убивают!

Этот крик и раскатистое эхо выстрела отозвались визгом, топотом. Глеб рванул на себя дверь электрощитовой. Он моментально освободился от комбинезона, сбросил кепку и грязные башмаки. Пользуясь здоровой рукой и зубами, туго затянул на раненой руке шелковое кашне, нырнул в пальто, нахлобучил шляпу, сунул ноги в ботинки. И вновь оказался в погруженном во мрак переходе.

Руднев и его люди метались по ступеням, пытаясь отыскать в толпе человека в комбинезоне. Горожане, завидев на ступеньках вооруженных людей в штатском, бросались кто обратно в переход, в надежде выбраться с другой стороны, кто – на улицу.

– Он там, там, – твердил полковник Руднев, – в переходе только два выхода, ему не уйти.

Аркадий Борисович схватил за плечо мужчину в яркой куртке, который попытался прошмыгнуть мимо него, втянув голову в плечи, и развернул его к себе лицом.

– Нет, не он, тот был выше.

Глеб Сиверов – в длинном пальто, в шляпе, с зонтиком в раненой руке – пробрался к выходу, обращенному к гостинице «Космос». Его толкали, наступали на ноги. Он поднимался все выше и выше.

– Что ты по ногам топчешься! – возмутился Глеб, поравнявшись с полковником Рудневым, и оттолкнул от себя какого-то парня, – мои «беркешптоки», между прочим, двести баксов стоят!