Мой маг с высокой башни - Дарья Киселева

я думала.

— Скажи, уважаемая, — обратилась я хозяйке, — ты знаешь человека по имени Грэз? Он ваш должен быть.

Владелица постоялого двора смерила меня серьезным взглядом.

— Знаю, допустим. Ты Райла наслушалась, дочка?

Райла? Райлека, возможно? Я вспомнила, что так звали парня в колодке, которого я видела на площади. Вот почему имя Грэза показалось мне знакомым. Точно! Его упоминал тот вор.

— Слышала, да… Ну так что у них случилось? И налей, хозяйка, мне вон того, будь добра!

Я попросила самое дорогое вино, поэтому женщина подобрела. Такие напитки мне были не по средствам (не после внезапной хвори Белоножки), но я была готова заплатить за любопытство. Хозяйка подсела ко мне, и мы разговорились…

Жил в городе уважаемый мастер. Он был опытен в выделке кож, считался лучшим в своем деле, но прославился не только умением. У мастера был крутой нрав: учеников он держал в строгости, лишнего не платил, но и от себя не отпускал, чтобы не потерять умелых работников. Новость о том, что дочка мастера сбежала с помощником своего уважаемого всей округой родителя, потрясла Косель, как первая весенняя гроза. Захватив с собой второго ученика, оскорбленный отец бросился в погоню. Имелось подозрение, что именно бедняга Грэз помогал приятелю организовать побег.

К вечеру мастер вернулся вместе с беглецами. Дочка отправилась домой, а ее возлюбленного повели на площадь. Кожевенник, каким бы он ни был уважаемым человеком, не мог запретить двум молодым людям жениться, зато он мог обвинить беглого ученика в краже. Что и было проделано…

— Глупо было брать деньги, — сказала я.

— Может, они и не брали. Кому теперь докажешь…

Хозяйка раскраснелась от вина и стала говорливой.

— А что второй ученик?

— Так он не появлялся больше. Чего ему сюда возвращаться?

Мастер сказал, что прогнал провинившегося помощника. Райлек обвинял бывшего хозяина в убийстве друга, но большинство косельцев встало на сторону ремесленника, а не его ученика. Вступление в брак вопреки воле родителей в Эннаве не приветствовалось.

— Нелепая история, — сказала я.

— Глупые дети, — подвела итог хозяйка. — Ох, если бы моя Лейса такое выкинула!

— Тогда что?

— То я бы ей здравого смысла в голову вколотила! — запальчиво произнесла женщина.

Наш разговор был весьма своевременно прерван ее мужем.

— Ты что расселась! — закричал он, размахивая полотенцем. — Вставай, жена! Напиться удумала?

За окном окончательно стемнело, но ко мне сон не шел. Я лежала поверх неразобранной постели в уличной юбке и теплой кофте. Где-то там умирал человек.

Я не могла чувствовать тонкие энергии подобно магам, но мое обостренное многолетней практикой колдовства чутье твердило, что Грэз уже умирал, когда мы с ним прощались. Утром под навесом будет лежать его тело.

Меня это не касалось. Я предложила помощь, но она была отвергнута. Помощник мастера сам выбрал свою судьбу — сейчас мы оба давно могли отдыхать в тепле…

Конюх уже собирался ко сну. Пришлось вытаскивать его из постели, и ворота перед моей повозкой открывал зевающий человек в ночной сорочке. На меня он смотрел огромными глазами.

— Ненормальная! Ночью спать нужно, а не по дорогам ездить… Торговка, ишь ты! — ворчал он. — Про духа слышала хоть? Эх…

На мое счастье, ночь была ясной. На небо заглянула луна, и во множестве высыпали звезды, поэтому светильник, свисающий с крыши фургона на цепочках, даже не пришлось зажигать. Пастушья тропинка, по которой я шла днем, и без него была хорошо видна.

— Потерпи, милая, — уговаривала я Белоножку.

Бедная кобыла едва плелась. Щадя ее ногу, я не подгоняла старую лошадку, и дорога заняла немногим меньше времени, чем если бы я шла на своих двоих. И все же три здоровые ноги моей верной Белоножки, приближали нас к цели. Впереди в лунном свете показался навес — мы не заблудились.

Меня совсем не пугал дух, который якобы обитал где-то поблизости. Я даже не спросила про него на постоялом дворе — шанс повстречаться с наделенным волей проявлением магии был совсем невелик. Духи очень редко приближались к жилью людей.

Грэз спал. Он не пошевелился, когда моя повозка заехала под навес.

— Эй, Грэз! — позвала. — Ты живой?

Он не ответил. Только около его рта пузырилась черная кровь.

Спрыгнув на землю, я бросилась к умирающему. Грэз еще дышал, но я физически чувствовала, как из его существа вытекает жизнь. Я появилась почти вовремя: как раз, чтобы застать его еще живым и проводить за грань неведомого, но поздно для всего остального.

— Что же ты! Я что напрасно ехала? — зашептала я. — Не умирай, слышишь?

Если бы только уговоры могли помочь… Помочь могло колдовство, к которому я дала слово не прибегать больше никогда.

Человек, чья голова лежала у меня на коленях, снова начал страшно булькать. В нем было жизни на считанные минуты. Мы ни за что не успеем в Косель. А если бы и успели, то там ему не помогут.

Мне оставалось смириться с его смертью на моих руках или… Все ведь складывалось одно к одному! И дух этот, и нужная жертва имелась под рукой, и ослабевшая Белоножка едва держалась на ногах. Жизнь лошади, конечно, не приравнивалась к человеческой, но ее хватит, чтобы срастить Грэзу ребра, и он сможет добраться до лекаря.

Не задумываясь, что делаю, я метнулась в фургон, где отыскала ножик, которым обычно нарезала хлеб и овощи, а затем быстро распрягла лошадь. Кровь Грэза у меня уже имелась. Моя юбка была измазана ею.

Вдвоем с Белоножкой мы вошли в рощу. Старая кобыла жалобно тыкалась мне в плечо, и тогда я гладила ее. Она доверяла хозяйке, даже когда чувствовала мое волнение. Мы ушли подальше от опушки, где я привязала едва державшуюся на ногах лошадь к крепкому стволу.

Жизнь человека стоила дороже, чем жизнь животного. Я все делала правильно. Не стоило сожалеть.

Оголив плечо, для начала я порезала себя. В ритуале кровь колдуна требовалось смешать с кровью исцеляемого, но она годилась не только для этого. Наносить на лошадиную шкуру руны было бы сподручнее угольком, но я не сообразила сразу, а возвращаться в фургон мне не хотелось. Обряд относился к простейшим, и вязь для него использовалась тоже самая просткая. Не имело значения, если несколько символов размажутся…

Я обняла Белоножку за шею, прижавшись к теплой лошадиной шкуре. Кобыла дружелюбно фыркнула, а я сжала в кулак ладонь, испачканную в моей крови и в крови Грэза. Я представила, как кости встают на место, как очищаются заполненные юшкой легкие, как дыхание становиться ровным и спокойным. Однако знание, как