Стриптиз в кино - Нэнси Бартоломью

Я остановилась у главного входа. Воэн продолжал заливаться на полную катушку, я вышла из машины, забыв от волнения выключить магнитофон. Не прошло и секунды, как за баранкой моей тачки очутился неправдоподобно чисто выбритый брюнет, и музыка сразу умолкла.

— Не любите музыку? — с улыбкой спросила я.

Он улыбнулся в ответ и отогнал машину в гараж, не забыв вручить мне синюю парковочную квитанцию.

Было ровно семь, и мне не оставалось ничего другого — пронеси Господи! — как войти в гостиничный холл. Барбони уже небось ждет и кривится от нетерпения. Перед тем как скрыться за вращающейся дверью, я оглянулась в сторону берегового шоссе. Следов своего войска я там не увидела. Не то они в надежном укрытии, не то дезертировали с поля боя.

Сразу за дверью я чуть не утонула в толстом ковре ярко-красного цвета с зелеными листьями по всему полю. Высший класс! Сам холл располагался справа, еще за одними дверями, и тоже был просто люкс: десятки тонн красного дерева, бронзовых украшений, гравированного стекла, приятный полумрак. Я подождала, пока глаза привыкнут к этому освещению и роскоши, а потом сразу увидела Барбони. Красавчик устроился у стенки за угловым столиком напротив двери, в руках — бокал мартини. Интересно, почему он везде выбирает место у стены с непременным обзором всего помещения? Неужели и правда опасается кого-то?

Я дала ему время разглядеть, как я упакована, затем медленно продефилировала к столику и с улыбкой уселась напротив него, спиной к двери, как бы давая понять, что в отличие от некоторых совершенно не интересуюсь теми, кто может появиться в дверях, и не нуждаюсь в безопасном тыле. Справа, я заметила, была маленькая дверь в дамский туалет.

Барбони, я забыла сказать, поднялся, когда я подошла, выдвинул стул, на который я указала, и, склонившись, позволил себе скользнуть губами по моей щеке.

— От вас исходит аромат нагретого на солнце персика, — прошептал он. — Так может пахнуть женщина, лежащая нагая на ложе любви теплым августовским вечером.

Ох, держите меня! Бедный Шекспир перевернулся бы в гробу! Впрочем, я сроду его не читала. А подобные словечки приходилось слышать и без всякого Шекспира… Нет, это я загнула! Совсем не такие глупо-напыщенные, а гораздо проще и естественней. Но все равно они в конце концов оказывались лживыми… Это я совсем не к месту вспомнила Сальваторе Минчина, Кармина Вирилло. Все они гады ползучие. И последний из них, женатый холостяк, тоже. Барбони наверняка того же сорта.

Как раз в это время он подозвал официантку из бара. Та немедленно нарисовалась рядом с ним, улыбаясь во весь рот. Надеюсь, здесь он с ними пощедрее, чем у нас в клубе.

— Я могу что-нибудь заказать для вас? — обратился он ко мне.

Чтобы не разочаровывать его в самом начале встречи, я кивнула. Он заказал коктейль “Космополит”, из самых недорогих. Я увидела, как улыбка исчезла с лица официантки и не появилась, даже когда он попросил принести ему еще мартини.

Ох, девушки! Не надейтесь (в данном случае на клевый навар) — и не узнаете разочарований. А от таких, как этот, вообще держитесь подальше — целее будете…

Напитки появились мгновенно, я даже не успела как следует оглядеться, посмотреть, не устроились ли где-нибудь поблизости члены моей команды. Где же они вообще?..

— А когда будет обещанный обед? — поинтересовалась я. Барбони ухмыльнулся.

— В девять, — ответил он. — Я подумал, мы немного посидим здесь, а потом прокатимся с ветерком туда. В “Красный бар”.

Я провела пальцем по его рукаву как бы в знак согласия и одобрения и почувствовала крепкие мышцы, навряд ли принадлежащие страховому агенту.

— Значит, поедем обедать в “Красный бар”?.. — почти пропела я.

Мы сидели уже минут десять, если не больше, болтая о пустяках, и я подумала, что пора начать сбор информации. И еще было необходимо выяснить наконец, где сейчас мои сподвижницы, готовы ли к выполнению намеченного плана, не сорвалось ли что-то из задуманного.

Я снова взялась за свой бокал и чуть не выронила его. Это не ускользнуло от внимания Барбони.

— Кьяра, — сказал он, — что с вами? Вы какая-то странная. То и дело оглядываетесь, рука дрожит. Такое впечатление, что боитесь чего-то.

Он произнес это так искренне и участливо, что на какое-то время сбил меня с толку, и я подумала: не ошиблась ли? Не демонизирую ли этого человека — на самом деле обыкновенного страхового агента, чуть успешнее и богаче других работников на ниве страхования? А может, коктейль ударил мне в голову и я утратила точку опоры и вообще растерялась? Или очень испугалась?.. Что, черт возьми, со мной? Я ткнула пальцем в стой бокал, потом перевела взгляд на Барбони.

— Эта штука чересчур крепкая, — сказала я извиняющимся тоном.

Он покачал головой:

— Нет, Кьяра, дело не в алкоголе. Скажите мне, что с вами такое?

Теперь уже в глазах, не в голосе, я уловила подлинное участие, и мне сделалось еще более стыдно за все свои уловки и подозрения. Ладно, сказала я себе, пускай он никакой не страховой агент, но и не преступник. Не темная лошадка… Или все-таки темная?..

— Хорошо, — произнесла я со вздохом, — вы разоблачили меня. Я действительно боюсь, но вовсе не вас. Я напугана и сверх меры сосредоточена, потому что все время думаю… Думаю о своей матери.

Господи, Кьяра, что ты несешь? Ничего не скажешь, мастерица на приколы.

Барбони нахмурился, как если бы вспоминал, что это такое и имелась ли у него самого мать в те давние времена, когда религия его предков была в почете и совершить провинность, а потом каяться считалось в своем роде добродетелью, а не грехом.

— С вашей матерью плохо? — осведомился он тоном католического священника или просто примерного члена прихода.

Я мысленно перекрестилась, попросила прощения у Девы Марии и продолжала беспардонно лгать.

— У нее завтра операция, — сказала я, делая руками жест, соответствующий, как мне казалось, обстоятельствам. — Не слишком серьезная, типа исследования, но все-таки… Она даже ничего не сообщала мне до вчерашнего вечера и ни в какую не соглашалась, чтобы я приехала. Говорит, ничего страшного, но вы же понимаете… — вдохновенно врала я, сама толком не зная для чего, однако сообразила, в какую сторону повернуть, и добавила: — Пыталась перед уходом из дома дозвониться до нее, но никто не ответил. Мне показалось, что некоторое напряжение и недоверие, которое я начала замечать в глазах Барбони, уменьшилось, если не исчезло совсем. И все-таки было ясно: в нашей игре пока что он ведет в счете.

— Знаете, — снова заговорила я, — у меня на душе будет гораздо спокойнее, если до того, как мы уедем отсюда, я позвоню ей еще раз. После смерти отца у нее осталась только я. — На этот раз я мысленно перекрестилась уже дважды и попросила у Господа прощения за все, что нагородила.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});