В воздухе - испытатели - Николай Бондаренко

На подходе к цели большим осколком крупнокалиберного зенитного снаряда Юрию Пыркову перебило ногу. По сути дела ее оторвало выше колена!

- Юра, ты ранен?.. Юра!.. - крикнул Малыгин, когда увидел хлынувшую из бедра Пыркова в кабину кровь.

- Андрей! - обратился он к стрелку-радисту Насекину.  - Передай ведомым и Боброву, что наш командир тяжело ранен! Пусть заместитель ведет пару к цели!

- Леня... Спокойно... Поправь на моей левой ноге ремень... - прошептал Пырков, беспокоясь за управление самолетом.

Насекин передал Боброву о случившемся. Вперед вместе с эскадрильей ушли ведомые звена.

Малыгин бросил в районе цели бомбы и, перетянув ремнем штурманской сумки бедро Пыркова, остановил кровяной фонтан. Затем, сбросив с себя парашют (читатель, вдумайтесь в это!), он пробрался узким проходом вперед, к левой педали, и плотно застегнул ремень на ноге летчика.

- Как себя чувствуешь, Юра? - повернул он голову к бледному от потери крови и от боли Пыркову.

- Плохо... Горит нога... Голова кружится, вижу плохо...

- Все уладится, Юра!

- Помогай мне... Подсказывай... Я посажу...

- Разворачивай машину вправо. Сядем на аэродроме штурмовиков в Хайлегенбайле... Разворачивайся, родной, разворачивайся... Еще, еще... Пробивай облака, они тонкие.

- Леня, говори мне... Говори, что делать...

После выхода из облаков от большой потери крови и сильной боли Пырков потерял сознание. Малыгин тут же начал массажировать его лицо, трясти за плечи:

- Юра! Юра!..

Поправляя штурвал, чтобы машина не кренилась и не теряла скорость, Малыгин расстегнул куртку Пыркова и стал массажировать ему левую сторону груди.

Наконец Пырков открыл глаза.

- Где мы?.. Что с нами?.. Показалось, что падаем...

- Все хорошо! Все будет хорошо! - сказал ободренно Малыгин. - Впереди уже аэродром, Юра. Выпускаю шасси... Возьми немножко штурвал на себя... Еще... Доверни вправо... Еще немного... Планируй так, идем нормально...

- Смотри на скорость. Говори, Леня, что мне дальше делать...

- Смотрю, Юра, смотрю... Скорость триста - сбавь газ... Много сбавил!..

На планировании Малыгин все так же помогает Пыркову.

- Выбирай машину из угла планирования... Убирай плавно газ... Добирай штурвал... Тормози...

Не дожидаясь, пока самолет окончательно остановится, Насекин покинул свою кабину, чтобы оказать помощь Пыркову.

В медсанбате Пыркову была сделана операция - ампутирована нога.

За боевую работу и героический подвиг, совершенный в этом вылете, Юрию Ивановичу было присвоено звание Героя Советского Союза.

Мы, его боевые друзья, хорошо все это помним.

Вот, что мне пишет летчик Юрий Андрианович Ермолаев: "Пырков сохранил жизнь экипажу, сохранил боевой самолет. Я на этом самолете летал. На сиденье летчика остались следы от осколков. На привязных ремнях остались следы крови. Каждый раз, когда я садился на это сиденье, брал в руки эти ремни, то и следы от осколков, и следы крови напоминали о мужестве Юрия Пырков а, напоминали о героическом подвиге героев-гвардейцев. Напоминали они и о нашей большой и крепкой фронтовой дружбе..."

Юрий Иванович Пырков - коммунист, гвардеец в защите Родины и в строительстве коммунизма. После войны он, закончив техникум, а затем институт, работал преподавателем в Саратовском авиационном техникуме.

В ноябре 1971 года Юрий Иванович Пырков ушел из жизни...

Дозаправка в воздухе

На партийном собрании испытатели бомбардировщиков, обсуждая повестку дня "Авангардная роль коммунистов в проведении опытных испытаний и внедрении в строевые части новой авиационной техники", говорили о скорейшем проведении этих испытаний, вскрывали недостатки в работе, отмечали труд лучших испытателей.

Уже выступило четыре коммуниста, как вновь послышалось:

- Товарищ председатель, прошу слова...

- Пожалуйста, Климов. Ваше время - десять минут.

- Хорошо, хорошо. Скажу коротко, - деловито начал Климов. - Сейчас я провожу испытания на конусную дозаправку в воздухе ракетоносца. Дело это новое. Летал на этот вид дозаправки летчик Юрий Сухов, веду испытания я, и летал еще летчик Виктор Кузнецов. И все. Больше в Советском Союзе никто на дозаправку горючим в воздухе этого ракетоносца не летал. А дело это, как я уже понял, прогрессивное, нужное. - Климов поднял кверху указательный палец руки. - Значит, нужно это прогрессивное дело и двигать вперед ускоренными темпами! Нужно подготовить побольше летчиков-испытателей для полетов на конусную дозаправку, с тем чтобы скорее потом внедрить ее в строевых частях. И я, как коммунист и как испытатель, которому командование доверило такое большое дело, беру на себя обязательство обучить конусной дозаправке в воздухе пять летчиков!

Тут я хочу сделать маленькое отступление. 21 марта 1944 года в 35-м гвардейском бомбардировочном авиационном полку на занятиях по стрелковой подготовке произошел в классе непроизвольный выстрел из пистолета "ТТ".

Сидящий на первой парте летчик Евгений Климов схватился рукой за грудь и повалился на своего товарища Григория Жмура.

- Ты что, Женя? - спросил Жмур, еще не поняв, в чем дело.

Из входного отверстия, образованного пулей на левой стороне груди Климова, ударила фонтаном кровь. На счастье, пуля не задела сердце Климова застряла в мягкой ткани рядом с ним.

После трехмесячного лечения пуля основательно "прижилась", и для Климова встал вопрос о выписке из госпиталя и допуске к полетам. В таких случаях врачи, разумеется, неохотно говорят "да", и Климову, желавшему всей душой летать, долго пришлось "повоевать" с ними, чтобы добиться своего. Он добился! И до конца войны летал на боевые задания, вы только вдумайтесь в это, с пулей у сердца.

Эту злополучную пулю не извлекли и после войны. С ней Климов продолжал служить и в испытателях...

- Подготовлю. Вот увидите, подготовлю пять летчиков на дозаправку ракетоносца! Не верите? - убежденно говорил товарищам Климов на собрании.

- Почему не верим? - поднялся Николай Беляев. - Верим. Но ты лучше скажи, что это такое - конусная дозаправка топливом ракетоносца?

- Что такое? - оживленно переспросил Климов. Эквилибристика! Видели, как Олег Попов ходит по проволоке без шеста. Вот так же и конусная дозаправка... Проще и понятнее сказать не могу...

В зале раздался смех.

- Тише, товарищи! - постучал пальцем по столу председатель собрания.

- Да, эквилибристика! - продолжал серьезно Климов. - Вот вы смеетесь... Многие из нас так считают, что самым сложным нашим испытательским делом является полет на срыв в штопор. А я и срыв, и дозаправки всех видов знаю и скажу: самым сложным нашим делом является дозаправка в воздухе. Вот так! Давайте с вами, товарищ генерал, - Климов посмотрел на Сергея Григорьевича Дедуха, - завтра же, если вам позволят обстоятельства, слетаем на конусную дозаправку. И вы убедитесь в этом...

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});