Виктор Розов. Свидетель века - Виктор Кожемяко

В.К. Наверное, для многих Родина уже не мать, нет у них чувства Родины. Другие не осознают нависшую сейчас над нами опасность, третьи просто устали… Вот вы, Виктор Сергеевич, ведь не молодой человек. Скажите, что дает вам силы для такой активной борьбы?

В.Р. Я не хочу жить в скотском обществе. Не хочу, чтобы мои дети, внуки, правнуки жили в скотском обществе. Криком кричу и буду кричать: не хочу!

Верно, многие устали. Порой можно слышать: да отстаньте вы с вашей историей, с вашей победой, с вашей борьбой. Эту, довольно большую числом, часть нашего общества важно подбодрить и оживить. Чтобы пополнить ею ту часть, которая хочет жить по-человечески, а не по-скотски. Вот я свою задачу так и вижу: будить и не давать уснуть.

Я ни в какой организации не состою. У меня индивидуальный окоп. Но в стране, где все очевиднее опасность лишиться самой этой страны, я не могу быть одинок.

В.К. А чувствуете какие-то реальные результаты своих усилий? Есть ли, по-вашему, желанный отзыв в обществе на подвижнические усилия истинных патриотов и радетелей в защиту России, русского народа, культуры русской? Еще раз вспомню Лакшина. Одна из самых тревожных его статей заканчивается все же так: «Россия, по моим наблюдениям, не собирается отдавать Богу душу, рассеиваться по другим народам и терять имя… Катафалк заказывать рано». Прошло два года. Что сказал бы он, на ваш взгляд, сейчас?

В.Р. Думаю, сейчас он сказал бы то же самое, но еще более твердо. По-моему, народ постепенно очухивается, приходит в себя. Признаки есть разные.

Фильм «Шумный день», снятый Георгием Натансоном и Анатолием Эфросом по пьесе «В поисках радости», проникнут верой в человека, его доброе начало

Вот хотя бы один – положение в театре нашем. Шла-шла тут всякая иностранная дребедень, дешевка всякая, и народ смотрел, глотал, получал удовольствие. И вдруг остыли. И что пошло? Пошел густо Островский, самый русский писатель. Сколько я за последнее время спектаклей пересмотрел, очень хороших и просто хороших! И как принимает зритель! Вы знаете, замечательно. Вот это меня очень подбодрило, что густо пошел Островский, и народ пошел на Островского. Это русская культура нанесла удар по швали, которую хотят нам внедрить.

Мне кажется, уже меньше смотрят боевики эти кровавые, похабство это. Конечно, они еще многих приманивают и будут приманивать. Я понимаю, враг наш предлагает людям внешне привлекательную конфетку, заманчивую побрякушку. Но человеку-то этого мало. И молодежь, слава Богу, это постепенно понимает.

Должен сказать, что среди учителей и школьников-старшеклассников настроение сейчас «антисовременное». Они с большей симпатией относятся к нашему прошлому, чем к настоящему. Я даже удивляюсь, насколько едины многие в неприятии чуждого образа жизни и чуждой эрзац-культуры. Это обнадеживает. Это укрепляет уверенность, что мы выдюжим, отстоим наши ценности.

Думаю, одолеть нас все-таки не удастся. У меня вот какая мысль. Мы проиграли «холодную войну», да? Но мы, говорят, проиграли и Бородинское сражение. А что было потом, а? Даже Москву сдали. А что было потом? Нет, русский дух проявит свою силу, свою мощь и – победит.

НЕТ ПЕВЦОВ У РАЗРУШИТЕЛЕЙ

Диалог: Виктор Розов – Сергей Кара-Мурза

Вот мое предисловие к этой публикации в «Правде» 1995 года:

«Рады предоставить тебе, читатель возможность встретиться с двумя нашими интереснейшими постоянными авторами. Причем на этот раз они выступают вместе.

А история публикуемого материала такова. По просьбе журнала испанской ассоциации режиссеров «Театр» виднейший русский и советский драматург Виктор Сергеевич Розов дал интервью, в котором поделился мыслями о состоянии культуры в сегодняшней России. Испанский журнал эту беседу напечатал. Но мы посчитали ее интересной и для читателей «Правды». Беседовал с Виктором Розовым замечательный ученый и публицист Сергей Кара-Мурза».

С.К.-М.: Сегодня в России мы переживаем тяжелый кризис. Как, по-вашему, до какой глубины этот кризис проникает в сознание и подсознание человека? Рушатся ли только идеологические структуры? Ставятся ли под сомнение социальные институты, привычный способ совместной жизни людей? Затрагиваются ли ценностные основания, наши культурные архетипы?

В.Р.: Я думаю, что кризис культуры, как и всего общества, идет по всем уровням. Культура и искусство в этом кризисе мечутся, пытаются найти свое место. И лучшие их представители в этом урагане, который проносится над страной, пытаются удержаться на ногах и что-то спасти. Это и делает честь некоторым нашим художникам. Я видел некоторые только что поставленные спектакли – они хороши, несмотря на все то, что вокруг происходит! Но в целом идет неслыханное разрушение нашей культуры. Сказать отечественной культуры – это даже мало. Я думаю, наша отечественная культура – общечеловеческая. Она, в своих лучших выражениях, питала весь мир. Я не беру только XIX век, русскую литературу, которая оказала важное влияние на мышление всех наций. Но и советская культура, несмотря на очень сложные условия ее взаимодействия с властью, не теряла связи с духовной основой той культуры, преемницей которой она была. А вот сейчас идет вторжение какой-то чуждой нам культуры.

С.К.-М.: Разве взаимодействие культур может быть губительным?

В.Р.: Полезно и необходимо, когда взаимодействуют культуры. Но сегодня внедряется иное понимание смысла своей собственной жизни. Важна ведь личность. Каждый сам себе хозяин, сам себя выстраивает. На него со всех сторон действует множество сил, но если в нем есть, скажем, божественное начало и он его хранит, он неприступен соблазнам. А сейчас наносится удар именно по этому началу. После поражения СССР в «холодной войне» идет натиск псевдокультуры – чужого понимания чести, чужого понимания совести, разрушение тех сфер, на которых держится в своей жизни человек как личность.

С.К.-М.: Но многие идеологи реформаторов более или менее открыто проводят мысль, что русской культуры или, шире, российской цивилизации как самостоятельного явления не было, что это – фантом. Что есть единая мировая цивилизация, и различия определяются лишь степенью отставания от ее авангарда – Запада. Каковы, на ваш взгляд, те ценностные основания нашего типа человека, которые задавали ориентиры и для нашей культуры?

В.Р.: Возьмем хотя бы привычное обвинение русского человека в лени. Вот я рос в деревне и помню, как после страды, убрав урожай, люди отдыхали. Я видел умиротворение, и так мне это нравилось, – а кто-то видит лень. А люди не рвались заработать еще и еще. Понятие достойной жизни у них было связано с достатком. Подумайте, как много смысла в этом русском понятии: достаток! Человек должен искать не богатства, а достатка – того, что достаточно для жизни, а лишнего не надо. И у нас это сохранялось – вплоть до недавнего времени. А раньше это было общим у многих культур, и потому-то человечество с достоинством выдержало испытание бедностью. А вот испытание сытостью, похоже, выдержать труднее.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});