Долги Красной Ведьмы - Наталия Ипатова

- Поменяемся, - распорядился Уриен. - Тренироваться будешь на обратном пути. Иди на мое место. Стой!

Кеннет послушно замер в позе крестьянки, сажающей свеклу. Лодка качалась под ним, волны ласково пошлепывали ее по смоленому днищу.

- Не разгибайся и ноги не выпрямляй. Так, двигайся потихоньку. Хорошо. Ты меня успокоил. Если и не разобьешь лодку, то перевернешь ее в лучшем виде.

Одетый в длинный бесформенный балахон Уриен проделал обратный путь намного изящнее и легче. Когда он созреет, чтобы переодеться в светское, будет росчерк молнии, а не человек. И лодка в умелых руках уже не плясала, как ей вздумается, а мощно летела вперед. Аранта перевела взгляд вдаль.

- Да! - нехотя признал Кеннет. - Этому обучают всех дворянских детей?

- Я родился в Фирензе, - ответил Уриен, бросая взгляд через плечо, по направлению движения, к островку с маяком. Греб он так ровно, что казалось, будто они стоят на месте, а голый скальный массив надвигается на них сам собою. - Не сложнее, чем лошадей объезжать, верно?

- Наверно. Лодки ведь они лодки и есть, а лошади все разные.

Миля пролетела буквально в несколько минут, по прошествии которых Уриен воткнул нос лодки среди мокрых валунов, ошвартовался и помог всем пассажирам по очереди выбраться на камни.

- Смотри сюда, -подозвал он Кеннета. - Здесь длинный риф. Здесь ты будешь биться. Запоминай.

Аранта подошла к ним. Внизу, под самым берегом, тянулась неровная, обросшая неопрятной зеленью и обрамленная пеной гряда. Полку, где они стояли, накрывала густая зябкая тень.

- Когда вы выберетесь из воды, ваш путь - сюда. Запоминай, потому что огня зажигать нельзя. И некогда. И несподручно.

Худой, но плечистый Уриен с трудом протиснулся в сырую щель между двумя камнями. Шедший за ним Веспасиан, встав на задние лапы, обнюхал место, где хозяин зацепился за стену. После того как он дал добро, все прочие проследовали тем же путем. Тропинка под ногами понемногу поднималась и, извиваясь в теле скалы, расширилась наконец в небольшую пещеру, где Уриен разрешил запалить факел. Тут же сложили продукты и одеяла, свернутые в узлы и запакованные в кожу, чтобы не отсырели. Пока мужчины работали, Аранта оглядывалась, воздев факел под самый свод.

- С наступлением темноты вы можете перебраться в башню маяка. Он не действует, и смотритель там не живет. Там хламно, лестница рассыпается буквально под ногами, но по крайней мере там сухо. Однако день лучше пережидать здесь. Потому что, возможно, вас все же будут искать. Я, конечно, со своей стороны постараюсь запутать поиски или вообще убедить комиссара в их нецелесообразности, но если вы попадетесь тем, кому не следует, я мало чем смогу помочь, даже будучи сам в поисковой группе.

Оставив прочих осматриваться и устраиваться, складывать дрова так, чтобы те вспыхнули от первой искры, Уриен вышел обратно к воде. Аранта, помедлив, последовала за ним.

Резкий свист и порывы ветра внушали ей сильное беспокойство. Чайки чертили небо, как белые бумеранги, и крики их раздражали.

- Глядите. - Движением руки Уриен обрисовал горизонт, море перед собой и угловатые кромки скал. - Что вы видите?

Аранта старательно перечислила все, что развернулось перед ее глазами, и посмотрела на него вопросительно. Зачем это?

- Предметы, - сказал он, - и явления, посредством которых они взаимодействуют между собой. Видите этот скалистый мыс, выдающийся в море? В бухте за ним как раз и стоит Фирензе. Скалистая гряда, служащая ему естественным продолжением, тянется и под водой. С юга идет теплое течение, благодаря которому бухта Фирензе замерзает только в суровые зимы. Зимы здесь, он помолчал, потом признался честно, - мерзкие. Ударяясь в подводную гряду, течение разбивается и отражается, и один из его рукавов идет к Маячному острову. Можете доверять моим словам, я проверял. Ветры здесь тоже преобладают удачные. Сама природа, кажется, на нашей стороне.

- Вода, - сказала Аранта, - такая холодная! Пещера сыровата... Во всем, что касается вещей сверхъестественных, я полностью доверяю Кеннету. Но вот... у нас же дети.

- Я просидел на этом самом месте, в этой пещере и в башне маяка три дня, в полном одиночестве, без еды и огня, - неожиданно сказал Уриен, примащиваясь на валун лицом к морю. - Я бы не согласился на этот план, сказать по правде, даже ради того, чтобы пощадить самолюбие вашего друга, если бы у меня не было личного опыта.

- А! - только и смогла выговорить Аранта, кляня себя за идиотизм. - Э?.. - но Уриен понял правильно.

- Мне было девять лет, и лодку я взял без спроса, полагая, что прощение получить проще, чем разрешение. Маяк интересовал меня чрезвычайно. Я был довольно неудобным ребенком, знаете ли. Правда, в нашей семье мальчик этого возраста считался уже подростком. Отец и относился к нам соответственно.

Взгляд его на мгновение застыл. Аранта прислонилась спиной к скальной стене. Теперь, глядя на него, сидевшего вполоборота, она испытывала нестерпимый стыд за тот дурашливый энтузиазм, с каким они в минувшие дни вопили на площадях: "Смерть всем Брогау!" Слова не сошли бы с ее уст, когда бы она знала с детства высокого упрямого мальчика с низкими бровями, придающими такую глубину взгляду. Из всех троих сыновей и дочек, обретающихся замужем неведомо где, более всех об убитом отце скорбит именно этот, которому больше всего от того доставалось. Ей захотелось задавать ему вопросы, не имеющие ни малейшего отношения к сегодняшнему дню. Каким было его детство, где истоки его вражды к старшему брату и что чувствовал Гай Брогау, осознав, что какой-то поп, не державший ребенка на руках спустя полчаса после рождения, не подбиравший ему под руку меч, не следивший через окно украдкой за успехами того на фехтовальном дворе, не скакавший с ним стремя в стремя, не перехвативший взгляда, которым тот вдруг впервые провожает молоденькую служанку, станет ничтоже сумняшеся называть его мальчика "сын мой"?

Ее взгляд отметил мурашки, выступившие на полоске шеи, видимой между волосами и воротником. Уриен одет был легче любого из них, и Аранта буквально силой удержала себя на месте. Был какой-то момент, когда ей захотелось подойти сзади, обнять его и прижаться щекой. Ему это, кажется, было нужно, но момент миновал прежде, чем она успела потерпеть поражение в борьбе с собой.

- И вас нашли только на третий день?

Он покачал головой.

- Мне удалось запалить маяк. Он уже давно стоит мертвый, потому что в гавань Фирензе не заходят корабли. Меня искали всюду, кроме как здесь, но когда уж луч бил в окна Фирензе, сенешаль понял, куда я делся. Теперь я ему сочувствую: он же головой отвечал перед моим отцом.

- Попало от отца?

- Не в тот раз. Он был то ли в Эстензе, то ли даже в Констанце. Приехал, как только узнал, и был со мною добр. Клемент сказал, я выживаю, как свинья. И знаете что? После той прискорбной истории в застенке у Рэндалла Баккара я заподозрил в его словах зерно истины. И это не та истина, которую я взялся бы опровергать.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});