Воевода заморских земель - Андрей Посняков

— И что… Как — привели? — Адмирал-воевода оторвался от груды бумаг. — Давайте его сюда. И зовите Геронтия.

Поддерживая под руки, слуги ввели Ваню. Да… Действительно, почти невменяем. Упился, что ли? Нет, бражкой вроде не пахнет… Какой странный у него взгляд — словно бы и не узнает. Зрачки расширены. То плачет, то смеется. Ха!

Олег Иваныч хлопнул себя по лбу.

Наркотики!

Явно чего-то нанюхался парень! Или обкурился. От чего здесь можно так забалдеть? Кокаин? Нет, тот южнее, в Перу, у инков. Значит, еще какая местная дрянь. Куда Ваня ходил-то? А к знахарю! Вот завтра этому знахарю…

— Ведите-ка его спать, — приказал Олег Иваныч. — Только, сперва умойте. Завтра, ужо, разберемся. Кто его привел-то?

— Парень один. Местный. Ушел уже.

— Ушел… Ну, ладно.

Только наркомана нам и не хватало! Олег Иваныч потряс головой. Сердито сдвинул к краю стола кучу бумаг — отчеты, карты торговых путей, списки имущества — возился с ними с утра, сам уже как наркоман стал. О доме позабыл, о жене. Бедная Софья! Последнюю неделю сидит все вечера одна-одинешенька — местные языки учит. Эх, в кино б ее сводить или на концерт. В крайнем случае — в кабак… А что? Неплохая идея.

Улыбнувшись, Олег Иваныч накинул кафтан и, пристегнув к поясу шпагу, поднялся этажом выше — в собственные жилые апартаменты.

Софья еще не ложилась, сидела грустная — ждала мужа. Дал же Бог счастье такое…

— Не спишь, Софьюшка?

Боярыня оторвалась от книги:

— Олег! Наконец-то.

— А пойдем-ка в корчму завалим!

— Так ведь… Поздно уже.

— А и что, что поздно? Идем, развеемся. Наших позовем, Гришаню с Ульянкой.

Софья лишь рассмеялась и махнула рукой. Выбрала самый красивый летник — цвета весенней листвы. Погляделась в зеркало:

— Ну, идем, что ли?

В корчме — ближней, на главной площади, что называлась по имени хозяина «У Мирона» — плясали. Народу было порядочно — почти все с кораблей. Выкушав пару кружек бражки, Олег Иваныч поцеловал жену и, вытащив ее из-за стола, закружил в танце. Местные музыканты играли на свирелях. Цыкали бубенцы и трещотки.

Welcome to the hotel California… — подпевал Олег Иваныч. Как раз в тему!

Глава 8

Ново-Михайловский посад. Зима 1477–1478 гг.

И были, кто избрал себе торговлю:

Известно, — процветают торгаши.

Ленгленд, «Видение о Петре-пахаре»

Серый-серый человек следит за нами,

Серый-серый человек с липкими руками.

Зачем ты за нами следишь, серый человек?

Сергей Рыженко, «Серый человек»

В палатах адмирал-воеводы ждали гостей — купцов из дальних земель. Суетились-бегали слуги, повар готовил угощенье — обычную в Ново-Михайловском посаде смесь русской и индейской кухонь, с пирогами, лепешками и ухой. Олег Иваныч затеял эту встречу не просто так — купчишки-то с далекой стороны пришли, из города Семпоалы, что на восточном краю земель отоми. Стало быть — знали дороги, перевалы, ночевки. Может быть, и про металлы ведали, хотя, конечно, о железной руде вряд ли — железа индейцы не знали. Камень: кремень, обсидиан, яшма, — медь, золото — это да, это использовали, а вот железо… Даже мечи из дерева делали, потом втыкали по периметру широкого лезвия острые обсидиановые кусочки — неплохо выходило, остер такой меч гораздо, правда, по боевым качествам со стальным ну никак не сравнится — тяжел и неудобен, фехтовать таким — рука устанет. Но не может же такого быть, чтоб железной руды нигде поблизости не было! Найти надо, да желательно еще и селитру.

Купцы явились к вечеру, важно вылезли из носилок, поклонились, по русскому обычаю, в пояс — встречал сам хозяин, Олег Иваныч с супругой, боярыней Софьей. Закончив раскланиваться, тощий, похожий на растрепанную ворону купец через переводчика приветствовал «белого новомихайловского владыку» в самых высокопарных выражениях. Его напарник — пучеглазый толстяк — лишь растянул толстые губы в улыбке, которая стала еще шире, как только он узрел за столом большие кувшины с октли.

Олег Иваныч усадил купцов за стол:

— Кушайте, гости дорогие!

Похоже, тех — особенно толстяка — и не надо было долго упрашивать. Уселись, сразу приступили к еде, словно только того и ждали. Переводчик — мальчишка-индеец — почтительно стоял сзади.

Олег Иваныч поднял бокал:

— За дружбу между нашими народами.

Софья улыбнулась самой лучезарной улыбкой — толстяк с нее глаз не сводил, видно, понравилась. Чуть не подавился рыбьей костью, чучело пучеглазое.

После третьей кружки Олег Иваныч перешел к делу. Порасспросив гостей о красотах их родного города — те отвечали словно бы не очень охотно — адмирал-воевода ловко перевел разговор на торговые пути, тропинки, перевалы. Тут купцы отвечали подробней, но как-то… У Олега Иваныча сложилось впечатление, что говорил больше переводчик. Тощий и пучеглазый отделывались короткими фразами, а у переводчика получалась целая речь с подробным описанием местности. Олег Иваныч хорошо понимал купцов — он на их месте тоже бы не выкладывал все тайны первому встречному владыке — сегодня он для них пир горой устроил, а завтра, может, войной пойдет! Всякое бывает — осторожность, она в купеческих делах не помеха. Потому, услышав краем уха, как в перерывах между тостами тощий купец, обернувшись, что-то строго сказал переводчику, лишь понимающе усмехнулся. Видно, одернул парня купец, чтоб болтал меньше. Тот, бедный, аж съежился. Явно купчишки что-то скрывают — блюдут свои интересы. А ну-ка, поставим их ра… тьфу… как бы это помягче… в неудобное положение.

Олег Иваныч незаметно подмигнул Софье и обратился к тощему:

— Сколько еще времени почтенные купцы намерены пробыть у нас?

Купцы переглянулись, переговорили по-своему. Толстяк улыбнулся, ответил уклончиво:

— Кто знает? Может, мало, а может, много. Как пойдут дела.

— Хорошо, — кивнул Олег Иваныч. — Тогда не согласятся ли почтенные купцы, чтобы их переводчик хотя бы чуть-чуть поучил нас вашему языку? Кажется, он несколько отличается от языка, на котором говорят наши соседи-масатланцы.

Тощий нахмурился, опустил веки — видно, думал, как половчее отказать. Предложение адмирал-воеводы явно не вызвало у него особого энтузиазма.

— Э… К сожалению, мы сами плохо знаем язык новгородичей, поэтому постоянно нуждаемся в переводчике, — высказался наконец тощий. — И только из исключительного уважения и безграничного почтения к владыке белых людей мы, конечно, выполним вашу просьбу. Тламак — так зовут переводчика — будет у вас каждый вечер в течение трех дней… Смотри, порождение ящерицы, не сболтни лишнего! — строго предупредил он Тламака.

Олег Иваныч удовлетворенно кивнул. Он давно уже заметил на левой руке юного индейца изображение зигзагов и линий. Именно такая татуировка была у того скромника, что не так давно привел обкурившегося пейотлем Ваню и быстро удалился, не дожидаясь слов благодарности.

Ближе к ночи, выпроводив с почетом гостей, Олег Иваныч пересек просторный двор с хозяйственными постройками и цветником и, пройдя сквозь небольшую дверцу в стене, оказался во внутреннем дворике небольшого домика лекаря.

— Не помешал? — поднимаясь по невысоким ступенькам, весело спросил адмирал-воевода.

Геронтий — как всегда, аккуратный, подтянутый, с черной холеной бородкой — оторвался от своих дел — толок что-то в небольшой медной ступке — встал навстречу гостю, пододвинул резное кресло:

— Садись, Олег Иваныч. Завсегда тебе рады. Кваску?

Адмирал-воевода кивнул. Маисовый квасок у Геронтия был знатный — все признавали.

Выпив с хозяином, Олег Иваныч поинтересовался Ваней. Где, мол, младого вьюношу черти носят?

— На залив ушел, рыбу ловить. Скоро вернуться должен. — Геронтий заметил беспокойство, промелькнувшее в глазах гостя. — Да не волнуйся ты, Олег Иваныч, не один ведь пошел-то, с дружинниками. Хороший парень там есть, Николай Акатль, надежный, богобоязненный. В хоре у отца Меркуша поет.

Олег Иваныч кивнул. Уже вторую неделю крещеный индеец Николай Акатль работал под началом Гришани младшим опером, сиречь — приказным ярыжкой. И делал успехи. По крайней мере, Гриша его хвалил. Умен-де и исполнителен. Ха! А не Гриша ли к Ване этого Николая приставил? После того случая с пейотлем.

С улицы послышался смех, кто-то шумно, по-индейски, прощался. Хлопнула створка ворот, легкие шаги взбежали по ступенькам крыльца. Снимая на ходу мокрую рубаху, в горницу вошел Ваня, оставляя после себя влажные следы.

— Дядюшка Геронтий, во-от такую рыбину чуть с Николаем не поймали! — Запутавшись в рукавах, Ваня тем не менее попытался широко развести руками.

— Чего ж — чуть? — усмехнулся адмирал-воевода.

— Ой! Здрав будь, господине Олег Иваныч! — сняв, наконец, рубаху, радостно приветствовал гостя Ваня. Затем огорченно махнул рукой: — Как ни тянули с Колей — ушла, зараза! Самих чуть не утянула, вон, все мокрые!