Затерянные миры. Аверуан - Кларк Смит

Но сам Рейнар не забыл горгулий. Часто, проходя мимо величественной громады собора, он разглядывал их с тайной гордостью, причину которой он и сам вряд ли смог бы объяснить. Казалось, они имеют для него особое значение и их вид согревает ему душу.

Если бы его спросили о причинах его гордости, он ответил бы, что гордится искусной работой. Он не сказал бы, а может, и сам не подозревал о том, что в одной из горгулий воплотил всю злобу и обиду на несправедливость жителей Вийона и водрузил ее на крышу собора, откуда она должна была вечно взирать на суетящихся внизу горожан. Может, он не догадывался и о том, что во второй горгулье он изобразил свою страсть к Николете, безмолвную и упорную страсть, которая вновь привела его в ставший ненавистным город его юности.

Камнерезу, даже больше, чем его хулителям, они казались одушевленными, живущими собственной жизнью. И больше всего они стали казаться живыми, когда лето подошло к концу и над городом начали собираться осенние бури. Когда потоки воды низвергались с крыши собора, могло показаться, что горгульи злобно плюются в тех, кто смотрит на них снизу.

В то время, в 1138 году от Рождества Христова, Вийон считался главным городом провинции Аверуан. С двух сторон глухие леса, о которых рассказывали страшные вещи, подходили так близко к городским стенам, что их тень на закате достигала городских ворот. С двух других сторон располагались возделанные поля и ручьи, петляющие между ивами, и дороги, ведшие через открытую равнину, в земли, лежащие за пределами Аверуана.

Сам город процветал уже долгое время и никогда не разделял недобрую славу окружавших его лесов. Его освящало присутствие двух женских монастырей и одного мужского, и теперь, когда строительство долгожданного собора закончилось, горожане считали, что Вийону гарантировано заступничество святых и нечисть будет держаться от него подальше.

Разумеется, как и во всех средневековых городах, в Вийоне время от времени обнаруживались случаи колдовства или одержимости бесами; и как-то раз, а может, и дважды, бессовестные суккубы совращали добродетельных жителей города. Но никто не мог предвидеть ужасных событий, начавшихся в последний месяц осени, в тот год, когда было закончено строительство собора.

Первое из них произошло по соседству с собором, в тени священных стен, что было совсем уж непостижимо. Двое горожан, почтенный портной по имени Гийом Маспье и столь же уважаемый бондарь, Жером Мацаль, возвращались домой поздним вечером, добросовестно перепробовав все красные и белые аверуанские вина в нескольких трактирах. Если верить словам Маспье, они проходили по соборной площади и рассматривали заслоняющую звезды громаду собора, когда летающее чудище, черное, как сажа преисподней, спикировало с крыши и набросилось на Жерома. Оно сбило его с ног и вцепилось в него зубами и когтями.

Маспье был не в состоянии подробно описать чудовище, ибо судьба его товарища отбила у него всякое желание задержаться на месте происшествия. Он бежал без оглядки, со всей прытью, на которую был способен, и остановился лишь у дома священника, где и поведал о своем приключении, перемежая рассказ дрожью и икотой.

Вооружившись святой водой и наперсным крестом, в сопровождении толпы горожан, несущих факелы, священник последовал за Маспье на место трагедии, где они нашли растерзанное тело Мацаля. Лицо его было искажено ужасом, горло и грудь истерзаны когтями. В ту ночь никто больше не видел чудовища, но горожане разошлись по домам напуганные, убежденные в том, что их город посетил выходец из преисподней.

Наутро, когда весть о ночном происшествии облетела всех обитателей города, священники прошли повсюду с ладаном и святой водой, но напрасны оказались их старания, ибо злой дух был рядом и на следующую ночь снова вышел на охоту.

В узком переулке он напал на двух достойных горожан, мгновенно умертвив одного из них и вцепившись в другого сзади, когда тот пытался убежать. Пронзительные крики и утробное рычание демона слышали люди, живущие в близлежащих домах. Те из них, у кого хватило храбрости выглянуть в окно, видели, как мерзкая тварь улетала, затмевая размашистыми черными крыльями осенние звезды.

После этого происшествия очень немногие отваживались выходить на улицу по ночам, да и то лишь вооруженными группами, с факелами в руках, рассчитывая таким образом отпугнуть демона, которого они считали созданием тьмы, боящимся огня и света. Но чудовище продолжало нападать, гася факелы взмахами широких крыльев и дерзко выхватывая жертвы из толпы.

Казалось, им движет смертельная ненависть, ибо люди, на которых оно нападало, были растерзаны в клочья. Те Же, кому посчастливилось остаться в живых, не могли подробно описать чудище, сходясь лишь в том, что у него была звериная голова и огромные птичьи крылья. Знатоки демонологии утверждали, что это был Модо, дух убийства, другие считали его одним из приближенных Сатаны.

Город был охвачен суеверным ужасом, паническим ужасом, который невозможно выразить словами. Казалось, над ним клубится тяжелая душная мгла. Даже днем обывателям мерещились огромные крылья, страх проник повсюду, словно моровое поветрие.

* * *

Горожане выходили на улицу, дрожа и крестясь, архиепископ, точно так же как и подчиненные ему священнослужители, признавался в своей неспособности справиться с разрастающимся злом. В Рим отправили гонца, который должен был привести воду, освященную самим папой. Лишь это средство, по слухам, могло спасти Вийон от кошмарного гостя.

Однажды вечером, примерно в середине ноября, настоятель францисканского монастыря, покинувший келью, чтобы соборовать умирающего друга, был настигнут чудовищем прямо на пороге дома, куда направлялся, и умерщвлен столь же варварски, как и остальные жертвы.

К этому гнусному деянию вскоре прибавилось и немыслимое кощунство. На следующую же ночь, когда аббата отпевали в соборе, демон ворвался сквозь высокие двери нефа. Затушив взмахами крыльев свечи, теплившиеся у гроба, он растерзал троих священников прямо на ступенях алтаря.

Каждый ощущал теперь грозную близость смерти. Среди растерянности и хаоса последовал прискорбный всплеск человеческих злодеяний: убийства, грабежи и воровство уже казалось, никого не удивляли. Множество неофитов служило черные мессы в окрестных лесах и тайных капищах.

В самый разгар смятения и неразберихи по Вийону пошли слухи, что в городе появился второй демон, что первое чудище нашло себе товарища — духа распутства и похоти, преследовавшего женщин. Это создание до истерики напугало нескольких дам, девиц и служанок, подглядывая в окна их спален.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});