Таймыр - край мой северный - Н. Урванцев

Обо всем этом нас предупредил Пальковский, который должен был отправиться с нами, чтобы подготовить все в Норильске для предстоящих летних разведочных работ. От него же узнали, что лошадей на станках будет мало, много подвод уходит на извозный промысел по доставке грузов в Енисейскую тайгу. Обсудив все это, мы решили разделиться: я и Норис с небольшим багажом на двух подводах отправимся вперед, а дня через два выедут Пальковский, Макарьин и Беспалов со всем остальным грузом.

Из Енисейска выехали 18 февраля. Двигались медленно. Местами на станциях не было ни одной лошади — все в разгоне, приходилось ждать. Багажа на подводу более 48 килограммов не берут. Там, где снег глубок и дорога занесена, шли пешком, и чем дальше, тем было тяжелее. От Енисейска до села Ярцева за три дня осилили только 200 километров. Решили с Норисом двигаться днем и ночью, останавливаясь на ночлег только на третьи сутки. Чем дальше на север, тем реже встречались поселки, перегоны между ними увеличились (40 — 50 километров не редкость), так что в дороге находились часов по 10 — 12. Возчик, как правило, один. Лошади шли медленно, и нам, чтобы не мерзнуть, надо было брести рядом. К счастью, мало пург, зато морозы стояли до 30 градусов и ниже. Пельмени на стоянках нас крепко выручали. На приготовление и еду уходило не более получаса, так что, пока нам готовили лошадей, удавалось иногда час-другой вздремнуть.

В селах народу немного: кто на промысле в тайге, кто бондарил, заготовляя бочки для рыбы, а те, у кого были лошади, возили мороженую рыбу на прииски и в Енисейск. Узнав, что мы едем на север, многие спрашивали, что будем искать, не нужна ли рабочая сила. Некоторые помнили разработки графита на Курейке, Нижней Тунгуске и Фатьянихе. Интересовались поисками золота. Уверяли, что на Вахте были хорошие знаки, но этому трудно верить, поскольку геологическое строение здесь неблагоприятно для процессов формирования золотых месторождений.

До Туруханска добрались 2 марта, проехав за две недели 980 километров. За сутки в среднем удавалось делать по 70 километров при ночевках через две ночи на третью. Остановились здесь на несколько дней, чтобы отдохнуть и подождать приезда Макарьина и Беспалова. Город стоял на высоком правом берегу реки Нижней Тунгуски при впадении ее в Енисей. Место тут удобное для причала судов непосредственно к берегу. А до этого Туруханск лежал на низменном болотистом левом берегу Енисея при устье реки Турухан, где он возник еще в XVI веке.

Туруханск являлся административным центром обширного Туруханского края, расположенного к северу между Енисеем и Хатангой. В городе только что прошел съезд делегатов кочевых поселковых Советов. Сюда приехали и представители красноярских организаций. Обсуждались вопросы экономического и культурного развития всего Туруханского края, методы перехода от кочевого образа жизни к оседлому, кооперирование охотничьего промысла и другие проблемы.

В городе я встретил П.С.Бурякова, работавшего фельдшером и увлекавшегося пушным звероводством. По поручению Туруханского союза кооперативов в шести километрах от города, вверх по Нижней Тунгуске, Буряков организовал звероводческий песцовый питомник. И конечно, я поехал к нему, чтобы посмотреть, что он успел там сделать.

Питомник расположился в заказнике среди кедро-пихто-еловой тайги с порослью березняка. Территория питомника (40x90 метров) была обнесена проволочной сеткой высотой три метра с козырьком внутрь, чтобы звери не могли убежать. В вольере стояли клетки, где животные могли отдыхать и укрыться от непогоды. Здесь содержались десять пар песцов и четыре пары лис-огневок. Для песцов закупали рыбу и разводили кроликов (серебристых, голубых и горностаевых), тушки которых шли в корм, а шкурки сдавали в кооператив. Кроме того, песцам давали молоко, яйца, сухари по рецепту Соловецкого зверопитомника. По словам Петра Степановича, хозяйство было малорентабельным, поэтому он собирался разводить более ценных зверей. Пару чернобурых лисиц ему обещали прислать из Соловецкого питомника, а голубых песцов он надеялся получить с Командорских островов.

Затем я побывал у председателя райисполкома, рассказал ему о задачах экспедиции и просил помочь в передвижении по Хатангскому тракту. Он распорядился выдать нам открытый лист (такой же, как в Красноярске). Мы обменялись мнениями о методах перехода кочевого населения на оседлый образ жизни. Я высказал твердое убеждение, что экономическое развитие края наиболее перспективно на базе использования его полезных ископаемых, поиски которых надо расширять.

Приехали Пальковский, Макарьин и Беспалов; отдыхают после тяжелой дороги. Теперь поедем с Пальковским, он поможет мне подготовить в Дудинке оленный караван. Уже начало марта, время не ждет, впереди дальняя дорога.

Утром 5 марта выехали на двух подводах. Енисей здесь делает ряд крутых излучин на запад. Самая большая, 50-километровая, лежит ниже селения Денежкино, а по прямой здесь не более 20 километров. Поэтому поехали напрямик, тайгой. Лошади еле идут, мы бредем за ними, увязая в глубоком снегу. За сутки проехали 53 километра. В Ангутихе, небольшом поселке из пяти дворов, сменили лошадей. На другой день к ночи добрались до Сушкова, одолев за 36 часов 110 километров. Лошадей здесь не оказалось. Воду, дрова и прочее для хозяйства возят на собаках. Но зато в 12 километрах отсюда стоит долганин Дмитрий Яроцкий с оленями. Один из хозяев предложил поехать к нему, чтобы пригнать оттуда оленей. Теперь поедем быстрее, но надо подождать, пока оленей соберут, запрягут и подадут. Радуясь этой задержке, мы повалились спать.

На другой день утром с тремя санками приехал сам Дмитрий. Летом он рыбачил на Малом Хантайском озере, а оленей держит на плато у Хантайского камня. Именно его лабаз и сети видели мы прошлым летом на одном из островов Хантайского озера во время маршрута по Хантайке. Яроцкий меня помнил еще по Норильску, куда приезжал продавать рыбу и гостевать. Встретились мы с ним как старые друзья. Он довез нас до Игарки за четыре часа, проделав путь в 56 километров. Здесь мы с ним распростились. Игарка того времени — маленький поселок, состоящий из четырех домов на левом берегу Енисея. О том, что напротив, на правом берегу Енисея, в Игарской протоке, в будущем возникнет морской порт, тогда никто и не помышлял.

На следующий день пришли другие олени, и мы быстро добрались до Хантайки. Здесь застали двух заболевших нганасан. Их беспокоила высокая температура, но, вместо того чтобы отлеживаться в избе, они выбегали на улицу, ложились на снег и даже глотали его. Снабдив их аспирином и уротропином, я наказал принимать лекарства утром, днем и вечером и ни в коем случае не лежать на снегу, а тем более не есть его. Лечиться все северяне любят, поэтому мою помощь приняли с удовольствием, а вот совета насчет снега едва ли послушались.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});