Судьба начертанная кровью (ЛП) - Дженсен Даниэль Л.

― Осторожно! ― Я напряглась, опасаясь, что магия раздробит его руку. Но он с абсолютным бесстрашием прижал ладонь.

Вместо того чтобы отразить его прикосновение, моя магия позволила руке Бьорна погрузиться в нее, как в воду. В тот момент, когда он дотронулся до горшка, я почувствовала легкое давление, тогда как при ударе его топора я не ощутила ничего. Ощущение прошло вверх по руке и проникло в самое сердце, словно он коснулся не магии и металла, а моей голой кожи, и я задрожала.

― Ты получаешь то, что отдаешь, ― пробормотал он, затем поднял глаза от магии и встретился с моими. ― Или, возможно, точнее, ты отдаешь то, что получаешь.

Весь остальной мир исчез, пока я обдумывала его слова, и мне казалось, что он ― первый человек, который когда-либо понимал меня.

Вот только… это было не совсем так.

Моя семья понимала меня. Мои друзья понимали меня. Но во мне были части, которые они хотели изменить, в то время как Бьорн принимал меня такой, какая я есть. Казалось, он даже поощряет те стороны моего характера, которые все остальные в моей жизни пытались подавить. По мне пробежала дрожь, мощная смесь эмоций наполнила мою грудь так, что стало трудно дышать.

Затем Снорри заговорил, разрушив момент.

― Ее магия сильнее твоей? Дева щита сильнее тебя?

Моя челюсть сжалась от того, что он использовал название моей магии, а не имя ― напоминание о том, что для Снорри я была инструментом, а не человеком.

Если самолюбие Бьорна и было уязвлено этим замечанием, он никак этого не показал, лишь пожал плечами.

― Похоже, так оно и есть.

Я ждала, что он что-то добавит. Что он возразит, что в бою у меня не будет ни единого шанса против него. Но он этого не сделал. Он не стал принижать меня, чтобы выглядеть сильным, как это делали многие мужчины.

― Еще одно доказательство того, что боги благоволят ей. ― Снорри улыбнулся. ― Что они благоволят мне.

Я не смогла сдержаться, чтобы не спросить:

― Почему? Как сила моей магии может служить доказательством того, что боги благоволят тебе как будущему конунгу Горных земель?

― Заткни свой непочтительный рот, девчонка! ― Илва протиснулась мимо Бьорна, и я опустила свой котелок, чтобы случайно не отправить ее в полет через весь лагерь. ― Инструмент хорош лишь настолько, насколько хороша рука, которая им управляет, а пророчество сделано Снорри. Без него ты ничто.

Моя челюсть сжалась, но прежде чем я успела возразить, Снорри сказал:

― Будь спокойна, любовь моя. У нее нет твоего опыта и мудрости, чтобы верить в богов.

― Это правда, ― сказал Бьорн. ― Я бы оценил опыт на два десятилетия меньше. Или три, Илва?

Снорри нанес удар.

В одно мгновение Бьорн смеялся, а в другое уже стоял на коленях, и изо рта у него текла кровь.

― Ты мой сын, Бьорн, и я люблю тебя. ― В голосе Снорри звучал лед. ― Но не считай мою привязанность слабостью. Оскорбив Илву, ты оскорбляешь меня. А теперь извинись.

Челюсть Бьорна ходила туда-сюда, глаза прищурились и наполнились гневом.

Нет, это было нечто большее.

Он ненавидел Илву. Ненавидел ее больше, чем можно было оправдать тем, что я видела и слышала. Он открыл рот, и я напряглась, чувствуя, что слова, которые сейчас вырвутся, будут не извинениями. Но Бьорн лишь глубоко вдохнул и медленно выдохнул.

Илва скрестила руки, прищурившись.

― Я была благодарна своему мужу за то, что он смог спасти тебя от наших врагов, Бьорн, но каждый день ты испытываешь эту благодарность.

― Не лги мне, Илва, ― ответил он. ― Я знаю, что тебя злит то, что я занял место Лейфа как наследник. Хотя бы имей порядочность признать это, а не прячься за ложными чувствами.

― Ладно! ― фыркнула она. ― Я не желаю, чтобы ты был наследником. Тебя не было слишком долго, и ты вырос в Северных землях. Народ заслуживает, чтобы им правил кто-то из своих. Законный сын!

Я прижала руку ко рту, потрясенная ее словами, но Бьорн даже не моргнул.

― Хватит! ― крикнул Снорри. ― Вы оба, прекратите эту бессмысленную ссору.

Бьорн, казалось, даже не услышал отца, только опустил голову на уровень Илвы и сказал:

― Я слышал, что ты однажды сказала то же самое моей матери.

Я сделала шаг назад, ибо, хотя и стояла в центре этого спора, перестала быть его частью. Воины и слуги вокруг делали все возможное, чтобы смотреть куда угодно, только не на разгоревшийся спор.

Илва покраснела от обвинения, но именно Снорри прорычал:

― Кто сказал тебе эту ложь? Илва была подругой твоей матери, и ты это знаешь.

― Это не имеет значения. ― Бьорн отвернулся. ― Это история. Все кончено. Забудь, что я сказал.

Затем он зашагал прочь в темноту.

Снорри направился было в ту сторону, куда ушел Бьорн, но Илва поймала его за руку.

― Он не станет слушать, пока злится, ― сказала она. ― И чем больше ты будешь отрицать, тем больше он будет верить, что это правда.

― Это был Харальд, ― прорычал Снорри. ― Это его манера. Шептать в уши яд и ложь, извращая верность.

― Скорее всего, так и есть, ― ответила Илва. ― Возникает вопрос, что еще он нашептывал Бьорну на ухо в те долгие годы, когда твой сын был на его попечении.

Я заскрипела зубами. Даже в этот момент Илва манипулировала обстоятельствами в своих интересах. Но, по крайней мере, Снорри, похоже, это понимал.

― Твои отношения с Бьорном были бы лучше, если бы ты не пыталась постоянно искать способы его опорочить. И с какой целью? Чтобы выставить Лейфа в выгодном свете? Я и так знаю, что мой сын ― отличный мальчик и станет прекрасным воином, но он не мой первенец. Не тот, кого Тир решил почтить каплей крови.

Я сделала шаг назад, намереваясь разыскать Бьорна, но тут же пожалела об этом, когда Илва посмотрела на меня с хмурым видом, словно все это было моей виной. Порывшись в сумке на поясе, она достала баночку и бросила ее мне.

― Лив сказала, что ты должна использовать это каждую ночь. Это облегчит боль и скованность, и ты сможешь оставаться полезной. А теперь иди и займи себя чем-нибудь.

Сунув горшочек с мазью в карман, я вернулась к костру, где рабы трудились над приготовлением еды. Илва взяла с собой нескольких из них, все примерно моего возраста и, скорее всего, захваченные во время набегов на соседние территории. Их жизнь будет тяжелой и недолгой, если только Илва не решит в какой-то момент сделать их свободными женщинами.

― Чем я могу помочь?

Одна из них открыла рот, вероятно, чтобы сказать мне, что в этом нет необходимости, и я быстро ответила:

― Илва желает, чтобы я была полезна. ― Молодая женщина бросила косой взгляд на свою хозяйку, а затем протянула мне ложку. ― Помешивай время от времени.

Я послушно повиновалась, хотя мой взгляд то и дело устремлялся на окраину лагеря, ожидая, что Бьорн снова появится. Что он имел в виду, говоря о своей матери? Была ли Илва как-то причастна к тому, что с ней случилось?

Миллион вопросов без ответов. Опустив ложку в рагу, я попробовала его и постаралась не скорчить гримасу, потому что оно было безвкусным. Дотянувшись до крошечных мешочков с приправами, которые оставили женщины, я добавила соль и еще кое-что, снова попробовала и оно пришлось мне по вкусу.

― Все готово.

Женщины раздали всем миски, а я села в сторонке, уплетая рагу и размышляя о ситуации, в которой я оказалась. Закончив, я отставила миску в сторону и открыла мазь, которую дала мне Илва. Содержимое было как воск с резким запахом, но, хотя запах не был неприятным, я закрыла ее.

― Чтобы она помогла, ее нужно использовать.

Я вздрогнула от голоса Бьорна, не услышав, как он вышел из темного леса. Он сел напротив меня у костра, взял палку и задумчиво потыкал в угли, а потом добавил еще дров. Затем он поднял голову.

― Ну что? Разве ты не собираешься сделать это?

Мои пальцы болезненно затекли, и, вероятно, утром будет еще хуже, но по причинам, которые я не могла объяснить, я отложила баночку.

В ответ на это Бьорн, поднявшись и обойдя вокруг костра, издал звук раздражения.