Христо-люди - Аркадий Стругацкий

Я добросовестно выполнял свою роль и поэтому полностью раскрыл свой мозг для восприятия. Это было ошибкой. Последовала ослепительная вспышка. Общее впечатление было такое, будто меня ударила молния. Ошеломленный, я упал и на некоторое время потерял сознание.

Конечно, никакой картины я не увидел. Но когда я очнулся, до меня донеслись протестующие мысли остальных. Я объяснил, что произошло.

- Ради небес, будь осторожен, не позволяй ей вновь проделывать это. Я чуть не всадил топор в ногу, - сердито сказал Майкл.

- Я обожгла руку у котла, - донеслось от Кэтрин.

- Успокой ее, - посоветовала Розалинда.

- Она не беспокоится, просто она очень сильно передает, сказал я.

- Но мы не можем этого воспринять, - ответил Майкл. - Она должна уменьшить силу передачи.

- Я знаю… Я попытаюсь. Может, у кого-нибудь возникла идея, как объяснить это ей? - Спросил я.

- Ну что ж, в следующий раз предупреждай нас до того, как она попытается, - сказала Розалинда.

Я отключился и вновь перенес внимание на Петру.

- Ты слишком сильно думаешь, - сказал я. - Нарисуй маленькую картинку, очень далекую и неяркую. Делай это медленно и осторожно, как если бы ты делала ее из паутины.

Петра кивнула и вновь закрыла глаза.

- Начинается, - предупредил я остальных и сам собрался, надеясь, что в этот раз смогу воспринять.

И на этот раз последовал маленький взрыв, он тоже несколько ошеломлял, но я успел ухватить очертания мысленного образа.

- Рыба, - сказал я, - рыба с повисшим хвостом.

Петра радостно рассмеялась.

- Несомненно, рыба, - донеслось от Майкла. - Ты на верном пути. Теперь остается только сократить силу передачи до одного процента, прежде чем она прожжет нам мозги.

- Теперь ты показывай мне, - сказала Петра, и урок продолжался.

В следующий полдень у нас состоялось еще одно занятие. Это было трудное и утомительное дело, но прогресс был налицо. Петра начала понимать, что такое передача мысленных образов, понимать по-детски, как мы и ожидали, но теперь она воспринимала верно, несмотря на помехи. Наибольшая трудность по-прежнему заключалась в том, чтобы уменьшить силу ее передачи: когда она приходила в возбуждение, ее мысли били, как молот. Остальные сообщали, что они не могут работать, пока мы занимаемся. Это было все равно, что пытаться не обращать внимания на удары молотка по голове. В конце урока я сказал Петре:

- Сейчас я попрошу Розалинду передать тебе мысленную картинку. Закрой глаза, как раньше.

- А где Розалинда? - Спросила Петра, оглядываясь.

- Ее здесь нет, но для маленьких картинок это неважно.

Смотри в темноту и ни о чем не думай. А вы все, - мысленно обратился я к остальным, - отключитесь и не мешайте. Давай, Розалинда, посильнее и поярче.

Розалинда представила себе пруд, окруженный тростником. В нем плавало несколько уток, смешных добродушных уток разного цвета. Они легко плавали, будто танцуя, кроме одной, неуклюже спешившей за другими. Петре понравилось, она засмеялась от радости. Затем внезапно мысленно передала свое удовольствие. Это ошеломило нас всех. Мы очень устали, но прогресс был очевиден.

На четвертом уроке она научилась воспринимать мысль, не закрывая глаза, что было еще одним шагом вперед. К концу недели мы многого достигли. Ее мысленные образы были еще резкими и неустойчивыми, но они постепенно улучшались. Она начала улавливать наши мысли, передаваемые друг другу.

- Очень трудно видеть всех сразу, - сказала она. - Но теперь я различаю, кто посылает мысли, ты или Розалинда, или Майкл, или Салли, но дальше я путаюсь. Остальные очень сильно сбивают меня, и я их плохо слышу.

- Кто это остальные? Кэтрин и Марк?

- О, нет. Этих я знаю. Совсем-совсем другие. Они очень далеко отсюда, - нетерпеливо сказала она.

Я решил воспринять это спокойно.

- Мне кажется, что я их не знаю. Кто они?

- Не знаю, - ответила она. - Разве ты их не слышишь? Они не здесь, а далеко-далеко, - и она указала на юго-запад.

Я обдумывал услышанное.

- Ты их все еще слышишь? - Спросил я.

- Да, слегка, - ответила она.

Я постарался уловить что-нибудь, но не смог.

- Попробуй, передай мне, что ты воспринимаешь от них, - сказал я.

Она попыталась. Что-то донеслось до меня, причем такое, чего никто из нас раньше не слышал. Оно было непостижимо и весьма туманно. Возможно потому, - подумал я, - что Петра пытается передать то, чего и сама не понимает. Я так ничего и не понял, несмотря на то, что очень старался. В конце концов, я позвал Розалинду. Но и она ничего не поняла. Петра старалась изо всех сил, поэтому после нескольких попыток разобраться, мы решили отложить это на будущее.

Несмотря на склонность Петры время от времени производить то, что выраженное звуками воспринималось бы как сплошной рев, мы все гордились ее успехами. Мы были возбуждены, как если бы обнаружили неизвестного человека, которому предстояло стать великим певцом. Только для нас это было гораздо важнее.

- Очень интересно, - сказал Майкл. - Но только как бы она не выдала нас, пока не научится контролировать себя.

Примерно через десять дней после гибели пони Петры, за ужином дядя Аксель попросил меня помочь ему установить колесо, пока еще не стемнело. Внешне просьба выглядела обычно, но что-то в его тоне заставило меня согласиться без колебаний. Я последовал за ним, и мы направились к стогу, где нас никто не мог увидеть и услышать. Зажав соломинку в зубах, он серьезно посмотрел на меня.

- Ты был неосторожен, Дэви? - Спросил он меня.

Можно быть неосторожным в разных делах, но только об одном он мог спросить с таким видом.

- Не думаю, - сказал я.

- Может, кто-нибудь из остальных?

Я вновь ответил, что вряд ли.

- Гм, - пробормотал он. - Тогда почему же Джо Кэрли расспрашивал о тебе? Как ты думаешь?

Я не знал почему, и сказал ему об этом.

Он покачал головой.

- Мне это не нравится, мальчик.

- Только обо мне, или об остальных тоже?

- О тебе и о Розалинде Мортен.

- О, - неуверенно сказал я, - если только это Джо Кэрли… Может, о нас пошли какие-то сплетни, и он хочет устроить скандал?

- Может быть, - сдержанно согласился дядя Аксель. - С другой стороны, именно Джо инспектор использует, когда хочет провести какое-нибудь тайное расследование. Мне это не нравится.

Мне это тоже не нравилось. Но Джо прямо нас не расспрашивал, и я не знал, где он мог взять улики против нас. Вообще, трудно было бы подобрать обвинение, которое внесло бы нас в число официально включенных в список отклонений.

Дядя Аксель покачал головой.

- Эти списки никогда не заканчиваются, - сказал он. - Нельзя перечислить миллионы отклонений, которые могут встретиться: только наиболее частые. Когда же встречаются новые, то их подвергают испытаниям. Это часть работы инспекторов, и они обязаны проверять полученную информацию.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});