Эльф из Преисподней (СИ) - "Lt Colonel"

— На меня можешь не рассчитывать, — сказал я, — мой максимум — признать твоё существование.

— Уже хорошо, — кивнула пришедшая в себя девушка и повернулась к Петру. Тот почесал затылок, похоже, слабо представляя, как оказался в такой ситуации.

— Я не особо религиозен, если честно, — признался он, — и в России не привечают богов, кроме Иешуа.

— Я не потребую ни ритуалов, ни молитв, — подступила к нему девушка, оказавшись в опасной близости.

Хоть вырез её не был глубок, благодаря тому, что Эллеферия была на пару голов ниже Петра и тот, в сущности, нависал над ней осадной башней, открывалось соседу многое. Он сглотнул и пробормотал:

— А что будет нужно?

— Помнить обо мне, — обольстительно улыбнулась богиня, — думать обо мне иногда. Знать, что я рядом. Чувствовать меня в той свободе, которой ты обладаешь, ощущать моё присутствие…

Голос её упал до мягкого шёпота, от которого по спине побежали мурашки даже у меня. У бедного Петра же не оставалось ни шанса.

— Х-хорошо. Я верю тебе… в тебя.

— Чудесно! — Эллеферия от избытка чувств подпрыгнула, и краешек её причёски на миг утонул в челюсти Белавина-младшего, — У меня целых два последователя!

Я кашлянул, но богиня не обратила на это внимания. Увы, как и все боги, она обладала поразительной избирательностью мышления. Без этого в их деле никак.

— Милый мой Пётр, справа от кафедры валяется брошка, подбери её и прикрепи к костюму, чтобы не потерять. Это очень ценная вещь!

Покопавшись немного, дворянин с сомнением воззрился на малахитовое украшение в форме треугольника. Закрепил на задней стороне обшлага, чтобы не бросалось в глаза.

Ах вот где она прячется. Теперь при желании я смогу избавиться от назойливой дурочки. Растоптать последнее пристанище — и дух её развоплотится, словно никогда его и не было.

Эллеферия поёжилась, словно угадала мои мысли; с подозрением покосилась на меня. Я послал ей обаятельную улыбку. Пока что её полезность определялась тем, способна ли она и вправду вытащить нас отсюда. Если да, можно будет оставить её в темнице, не убивая.

Само собой, тащить её на Землю я не собирался. От богов и без того сплошные неприятности. А от мёртвых богов, на убийство и пленение которых положила столько сил могущественная сущность, тем более!

— Злой рок, коий виноват в моей судьбе, будет повержен, я знаю!

На воодушевлённую богиню было приятно смотреть, в этом я мог себе признаться. Возможно, будь она во плоти, её ценность возросла бы многократно. Даже богам не чужды нехитрые радости плоти.

На этот раз Эллеферия косилась на меня куда дольше. Я подмигнул ей. Не оправдываться же мне за, в сущности, естественные порывы молодого тела?

— Кой, — сказал вдруг Пётр. Девушка вскинула брови.

— Что?

— Рок, кой виноват в твоей судьбе, — повторил Пётр, — Не прибегай к высокопарности в языке, которым не до конца владеешь.

Эллеферия обиженно надулась и скрестила руки на груди.

— Нельзя публично поправлять свою богиню! Сейчас мы одни, но перед паствой такое не должно повториться.

— Не волнуйся, наличие паствы тебе не грозит, — утешил я девушку, и она накинулась на меня с кулачками. К несчастью для неё, они оставались бесплотными.

А может, и к счастью. Я бы не постеснялся ответить. Или, к примеру, поцеловать её в качестве компенсации за ущерб.

На площадь ворвался густой туман, раскинулся хваткими щупальцами по улицам. Его языки облизывали развалины, отчего очертания их расползались вдалеке. Звуки наших шагов тонули в этой хмари, что утешало; но точно так же они могли скрадывать поступь наших врагов. И это беспокоило.

Вела нас Эллеферия, объяснив, что чувствует выход на вершине одного холма. Неужели того самого, с которого начался наш путь?

Лёгкость разгадки раздражала. Но справился бы я сам? Я не ощущал прохода в том направлении; я вообще ничего не ощущал, кроме тошнотворного божественного вмешательства, перекроившего здешнюю реальность.

По сравнению с этим запах, исходивший от Эллеферии, казался мягким и нежным. Смерть пошла ей на пользу.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Без приключений мы добрались до подножия холма, а вот забраться по нему без помех нам не дали.

Туманными призраками вынырнула из хмари пятёрка солдат. Пётр закричал заклятье, и из рук его вырвались огненные змеи, испепелили двоих, прежде чем они пошевелились. Затем, вырвавшись из-под контроля дворянина, они отрастили крылья и устремились прочь.

Я вжался в землю, над ухом испуганно завопила богиня. Свист мелких быстрых зарядов над головой, паника в голосах мертвецов.

— У них маг, повторяю…

Дотянувшись до говоруна, я слегка подтолкнул его волей. Ничего особенного — лёгкий порыв ветра. Но и мою цель, и его союзников подняло в воздух ураганом, швырнуло на землю.

Треск ломающихся костей. Вопли боли, которую я не мог выпить, ибо она была иллюзорна.

В этот раз я ограничился тончайшим вмешательством в бытие, и последствия были терпимы. Я поглотил всплеск эмоций Петра и на мгновение приник к богине, отчего она вздрогнула.

Её чувства слабо пахли надеждой, ликованием и товариществом; переварить их было трудно. А вот кровь, и безумие, и подозрительность, и упоение своими силами — эти ингредиенты в революционном супе пришлись мне по вкусу.

Конечно, она не испытывала ничего подобного. Сейчас она всего лишь боялась, что её билет наружу погибнет. Но природа её естества окрасила страх в то, что породило богиню.

Поднявшись, я отряхнулся.

— Интересный приём. Но где нам теперь ловить твоих драконов?

— Не хотел я никаких драконов. Я создавал простой огненный шар, и что-то пошло не так, — ответил Пётр, посмотрев вслед скрывшимся в тумане змеям.

— Что-то пошло не так — девиз сегодняшнего дня.

— И то верно. А ветром — это ты их? Не слышал заклинания.

— А я тихонько, про себя. Вот что, когда мы вернёмся… не рассказывай про наши приключения. Отговорись тем, что потерял память.

— Это ещё зачем?

Затем, что я желал самостоятельно найти виновного и убить его.

— Например, чтобы инквизиторы не заинтересовались твоей приверженностью французским богиням. А утаить часть с ней и при этом объяснить, как мы выбрались, будет сложно. Они из тебя всё вытащат, если позволишь узнать хоть что-то.

— Мы живём в цивилизованное время…

— Так не обращай цивилизацию против себя.

При желании мой аргумент наверняка можно было легко разбить в пух и прах, но Пётр, подумав, кивнул. Он и без того не отличался сообразительностью, а последние события его здорово обескуражили.

Наша троица продолжила подъём. Добравшись до ровной площадки, устроившейся на склоне, Эллеферия притопнула ножкой и заявила:

— Это здесь. А теперь уверуйте в меня, и я вытащу нас отсюда!

Белавин-младший честно уверовал. Я видел это по морщинам на его лбу и сведённым к носу глазам. Меня же больше интересовала практическая сторона процесса.

Нити реальности в этом кармане были переплетены столь причудливо, что я не сразу разобрал, чем занимается богиня. А разобрав — восхитился и ужаснулся.

В отличие от моей воли, которая приказывала пространству, девушка уговаривала его. Подчинялась потоку мироздания и, повинуясь его течению, направляла его. Её пальцы нежно касались нитей бытия, поглаживали их, формируя из них проход.

Приходилось Эллеферии туго. Веры Петра и моего признания явно недоставало, чтобы мёртвая богиня обрела истинную власть над реальностью.

Решившись, я направил волю ей на помощь. Мягко поддержал, слегка подстегнул, чтобы не сдавалась. Эллеферия подскочила и украдкой почесала ниже спины. Сейчас, когда наши сущности тесно соприкасались, я мог в некоторой мере воздействовать с богиней.

Она была так юна. Двести лет — что за возраст! Изучая её манеру ткать реальность, я опьянел от трогательной неопытности, неуверенности и решимости, бивших из богини. Безумие и надежда, что в равной мере составляли естество Эллеферии, манили своей противоречивостью.