95-16 - Ян Рудский

— Вам нужен магнитофон? — переспросил его продавец, худощавый молодой человек с кудрявой шевелюрой. — Конечно, у нас вы можете его взять напрокат. Дайте, пожалуй­ста, паспорт или служебное удостоверение. Залог составляет четверть стоимости, плата — четыре марки за первый день и две за каждый последующий.

Шель вынул паспорт.

— Вы иностранец? — Продавец заколебался. — Мы да­ем только…

— Я оставлю больше денег в залог. Магнитофон мне не­обходим. Вот двести марок, — Шель положил деньги на при­лавок. — Это почти половина всей суммы. Надеюсь, это вас устроит?

— Хорошо, — согласился продавец. — Ваш адрес в Гросс­визене?

— Эйхенштрассе, 12, у фрау Гекль. Я принесу магнито­фон обратно не позже чем через два часа. Ленту мне бы хо­телось оставить у себя.

— Разумеется! — Продавец нагнулся и вытащил из-под прилавка небольшой коричневый чемоданчик. Поставив его перед журналистом, он открыл крышку и начал объяснять, как пользоваться магнитофоном.

— Микрофон должен находиться на расстоянии от двад­цати до пятидесяти сантиметров от источника звука.

— А каково максимальное удаление?

— Около трех метров, но тогда запись будет нечеткой. Если вы хотите записать общий разговор, я дам вам спе­циальный, очень чувствительный магнитофон.

— О да! Будьте так любезны. Продавец выбрал другой магнитофон.

— Пленки хватит на полчаса, верно?

— Да. Я дам вам квитанцию на двести марок. Оконча­тельно мы рассчитаемся, когда вы вернете магнитофон. — Он набросал несколько слов в маленьком желтом блокнотике. — Пожалуйста, распишитесь вот здесь… Благодарю вас, желаю сделать хорошую запись. До свидания.

Шель в прекрасном настроении вышел из магазина. Те­перь для выполнения намеченного плана осталось позаботить­ся о мелких деталях. Он зашел в писчебумажный магазин, купил большой лист оберточной бумаги и завернул магнитофон.

— Не знаете ли вы, где здесь поблизости магазин элек­тротоваров? — спросил он у продавщицы.

— В нескольких шагах отсюда.

— Ах да, «Херлигер». Там я был. У них, к сожалению, нет того, что мне нужно. Может быть, неподалеку есть другой?

— Конечно. Маленький магазинчик на Брунненштрассе. Вторая улица направо, возле продовольственного магазина.

В маленьком магазине, в окне которого были выставлены утюги и электрические лампочки, Шель купил двадцать мет­ров тонкого провода и необходимые для задуманной работы инструменты.

Вернувшись на Эйхенштрассе, Шель превратился в элект­ромонтера. Ему пришлось провозиться больше времени, чем он рассчитывал. Распределительную коробку Шель обнару­жил над дверью. Принесенный с собой провод он провел вниз, до верхнего края двери, а оттуда вдоль косяка на пол. За­метную над дверью часть провода он затер краской и пылью. Запихивая провод под плинтус, он дотянул его до кровати и подключил к магнитофону. Проверив надежность соедине­ний, он нажал клавиш «Empfang» [31] , прикрепил микрофон под матрасом и засунул чемодан под кровать.

Отступив на середину комнаты, Шель огляделся в поисках следов, которые могли бы возбудить подозрение. Провода над дверью были едва заметны, а кроме них, ничто не указывало на какие-нибудь изменения. Он разобрал выключатель, разре­зал один из ведущих к магнитофону проводов и, подведя его концы к зажимам, снова поставил крышку на место. Потом влез на стол и выкрутил лампочку.

— Генеральная репетиция, — пробормотал он, слезая на пол.

Закончив приготовления, Шель нажал кнопку выключате­ля у двери; монотонный шум под кроватью означал, что ка­тушки вертятся. Он выключил ток и прикрыл магнитофон извлеченными из постели одеялами. Внимательно прислуши­ваясь, повторил проверку. На сей раз никакого шума не было.

Закурив сигарету, Шель опустился на первый этаж в кух­ню. Хозяйка сидела за столом, перелистывая журнал.

— О, вы уже вернулись! — удивленно воскликнула она. — А я и не слыхала, как вы прошли.

— Я только что вошел, — солгал Шель. — Можно мне позвонить?

— Да, телефон в коридоре, — подойдя к двери, хозяйка указала на аппарат. — Номер вы знаете?

— Да вот не уверен. Я хочу позвонить своему приятелю, Джонсону. Кажется, 95-16.

— Не знаю, — ответила она. — Я не знаю телефона гос­подина Джонсона.

Шель отвернулся. Старуха стояла рядом, явно не собира­ясь никуда уходить.

— Пол? Это я, Шель… Послушай, я передумал. Я уезжаю сегодня днем. Да, но перед этим мне бы хотелось с тобой увидеться… Нет, ничего нового. Я считаю, что между нами не должно оставаться недомолвок… Превосходно! Если мо­жешь, приезжай на Эйхенштрассе. Я соберу вещи и буду те­бя ждать… Когда? В час с чем-то… — и Шель повесил трубку.

— Он приедет через несколько минут, — сказал он хо­зяйке. — Вы не забыли о моей просьбе?

— Конечно, нет! — воскликнула старуха и отправилась на кухню.

Когда Джонсон вошел в комнату Шеля, тот сидел за сто­лом, изучая железнодорожное расписание.

— Садись, пожалуйста, Пол, — указал он рукой на кро­вать. — Я только спишу расписание поездов, отправляющих­ся из Брауншвейга.

— Ты возвращаешься в Польшу?

— Я проведу два дня во Франкфурте, чтобы собрать ма­териал для репортажа, а оттуда сразу домой.

Джонсон уселся на кровати, с недоверием поглядывая на погруженного в свое занятие Шеля.

На лестнице раздались шаги. В дверь постучали. Америка­нец нахмурился и вопросительно посмотрел на журналиста.

— Это фрау Гекль с чаем, — объяснил Шель. — Входи­те! — громче добавил он, встал и подошел к двери.

Хозяйка вошла в комнату, покачивая подносом с разри­сованными чашками. Шель оперся о дверной косяк возле выключателя и незаметно большим пальцем нажал кнопку, включив таким образом спрятанный под кроватью маг­нитофон.

— Здравствуйте, господин прокурор! — с улыбкой про­изнесла старуха и поставила поднос на стол. — Я принес­ла чай…

— Фрау Гекль — толковая женщина, — сказал Шель от двери. — Хозяйничать в таком большом доме, наверное, не­легко.

— Э, да что там… — смутилась хозяйка. — Я спра­вляюсь.

— Надеюсь, неприятный случай с Леоном Траубе уже начинает забываться?

— У господина Траубе было мало знакомых, — ответила она, вытирая руки о грязноватый передник. — Никто о нем и не вспоминает. Но все это произвело такое ужасное впе­чатление.

— Особенно для вас, фрау Гекль, вы ведь сдаете комна­ты, — сказал Шель.

— Теперь уж ничего не поделаешь, — нетерпеливо вме­шался Джонсон. — Может быть, на том свете ему больше по­везет.

— Возможно, — ответил журналист. — Спасибо за чай, фрау Гекль. Прокурор Джонсон, вероятно, время от времени будет вас навещать…

— О, я буду очень рада! — воскликнула старуха, пятясь к двери. — Если только у вас будет время, господин проку­рор, пожалуйста, заходите.

Как только она ушла, Шель выключил магнитофон, чтобы не тратить зря пленку. Беседа с хозяйкой отвечала поставлен­ной задаче, позволяя установить место действия и его участ­ников.

— С какой стати я буду ее навещать? — удивился Джон­сон. — Это еще что за идея?

— Ах, я и сам не знаю, почему вдруг ляпнул такое! — Закурив сигарету, Шель присел на краешек стола. — Ви­дишь ли, Пол, я все еще не могу до конца понять, что же случилось. Однако я пришел к выводу, что повздорили мы зря. Надо было все обсудить спокойно. В ту ночь я несколько поспешил со своими заключениями и осудил тебя слишком строго, теперь же я смотрю на вещи с иной, более разумной точки зрения.

Джонсон не скрывал искреннего удивления.

— Еще полчаса назад я был уверен, что ты приготовил мне ловушку и даже принял кое-какие меры, чтобы избежать возможных неожиданностей.

Шель рассмеялся.

— Излишние опасения. Я могу быть объективным. Пораз­думав над твоими словами, я решил, что пора кончать воз­ню со всеми этими делами.

Он встал и принялся расхаживать по комнате.

— Я пытался взглянуть на Леона с твоей точки зрения… Впрочем, что тут говорить, я считаю, что ты прав, хотя и с некоторыми оговорками.

— С какими же? — спросил Джонсон, и лицо его про­яснилось.

— Я никогда не соглашусь с тем, что Леона необходимо было устранить именно таким способом; неужели нельзя было его уговорить? — Он прислонился спиной к дверному косяку и, ощутив под лопаткой выключатель, слегка нажал кнопку, вторично включив магнитофон.

— Траубе, как я уже говорил, собирался использовать свое открытие таким образом, что это затрагивало мои инте­ресы, — сказал Джонсон. Отставив чашку в сторону, он снова сел на кровать.

— Конечно, если б Леон Траубе был жив, он мог бы тебе помешать, — согласился Шель.

— Трудно сказать, что он «мог бы» сделать. Во всяком случае, в сложившемся положении лучше всего было обеспе­чить его молчание.

— Да, об этом мы уже говорили. Позволь только из лю­бопытства задать тебе еще один вопрос.