Невыносимое счастье опера Волкова (СИ) - Коваль Алекс

Дьявол: “Кулагина? Ты потеряла кнопку “удалить контакт?”.

Конфетка: “Ты, я смотрю, тоже?”.

Дьявол: "На мое несчастье, у меня просто феноменальная память на номера. Кстати, если ты собралась подкатить ко мне через ребенка, знай, не прокатит, конфетка".

Вот же, самоуверенный бабуин!

Конфетка: "Слишком много чести, к тебе подкатывать такими сложными путями. Если бы я хотела, я бы, как твоя Лера, просто сфоткала грудь".

Дьявол: "И всего лишь? Ну нет, конфетка, давай баш на баш. У тебя есть мое видео. Требую что-то настолько же весомое в ответ".

Конфетка: "Какое видео?"

Дьявол: "Так я и поверил, ага".

Конфетка: "А, ты о той пошлятине для порносайта? Я его удалила"

Дьявол: "Могу повторить".

Вот же…

Кто бы сомневался!

– Хм, а это что такое, Тони?

– Где? – заглядываю Ру через плечо. – А-а-а, ух ты, я думала уже давно его потеряла, – откладываю телефон, так и не ответив Вику, забирая у ребенка разноцветный блокнот. – Это мой старый дневник.

– Он какой-то… странный. И тут нет оценок, – озадаченно вскидывает бровь Руся.

– Не школьный, – улыбаюсь, – личный.

– Это что еще за зверь такой?

Эх, современная детвора. Закатываю глаза. Как скучно они живут в двадцать первом веке! Никакой рукописной романтики и девчачьих душу изливаний на страницы бумаги, под плаксивые песни Максим. Жуть! Пришлось объяснять, как мы, нынешнее взрослое поколение, в их возрасте развлекались.

– Ясно. Понятно. Какая-то фигня. Вам было больше нечем заняться, да?

– Эй! Сама ты фигня! – надула я щеки.

Ру расхохоталась.

Пару часов назад, вернувшись из города, мы с моей маленькой гостьей засели на полу в гостиной. Поедая прикупленные в кондитерской пончики в сладкой глазури, копошились в одной из последних не разобранных картонных коробок, припрятанных бабулей на чердаке. Чего тут только не было: старые тетрадки, документы, плакаты, и еще бог весть какая ерунда – кладезь ностальгии. Честно говоря, выкидывать все это можно было не глядя, но ба в свое время пожалела, а мы с Русей полезли из чисто девчачьего любопытства. Перебрать перед тем, как все это отправить в урну.

– О-о-о!

– Чего там?

– Это Чип, да?! Ты и Чип?!

– Э-э-эм…

Заглядываю в фотокарточку в руках сложившей губки буквой “о” Ру. Надо же, точно. Удивительно, как хорошо сохранился снимок за столько лет. Не выцвел, не потрепался, разве что чуть уголки замялись.

– Угу. Чип...

Беру из рук Русланы фотографию, вглядываясь в лица. Я и Волков. Молодые, улыбчивые, хорошенькие. Это так странно, держать в руках наше совместное фото десятилетней давности…

Помнится, это был последний проведенный вместе день перед его уходом в армию. Тепло тогда было, мы почти весь день по городу гуляли, что было необычно для нашей пары. В тот момент хотелось тишины. Не хотелось движа, шума и толпы. Хотелось просто, тихо, вдвоем. Мы обошли, кажется, все туристические и не очень места. Сладкой ваты я тогда наелась на всю жизнь вперед, до сих пор на нее смотреть спокойно не могу. Она, кстати, и тут, на снимке, запечатлена. В руках у меня розовое воздушное облако. Это мы случайно набрели на фотобудку в одном из торговых центров. Понятия не имели, что она вообще у нас есть. Нафоткались от души. Насмеялись, наобнимались, нацеловались так, что потом губы припухли и горели, щеки полыхали, и из этой будки даже выходить-то было стремно. Что люди подумают.

Это был хороший день. Но на душе, как сейчас помню, тяжело было. Вик хоть и болтал, шутил, часто-часто прижимал к себе, то в макушку, то в лоб, то в нос чмокнет. Обещал, что все у нас будет хорошо. А я словно уже тогда чувствовала, знала, что ничего хорошего после этого дня между нами больше не будет. Виду, конечно, не подавала, но уныние в тот день зашкаливало.

И все равно, хорошие вышли снимки. Их было три разных. Один у меня, где мы с Виком корчим рожицы на камеру, и два у Волкова. На одном из них этот жук поймал и впился поцелуем в мои губы, а на другом Вик отвернулся, выскочил из кадра, и на снимке получилась я, в гордом, офигевшем одиночестве. Два смешных молодых дурака.

– Ты улыбаешься, Тони.

– А? – отрываю взгляд от фотки. – В смысле?

– В прямом. Почему ты улыбаешься? – щурит глаза хитрая девчонка. В лицо мое вглядывается пристально. Я только сейчас понимаю, что и правда, так улыбаюсь, что скулы свело. Тороплюсь исправит свою ошибку.

– Кхм, неправда. Тебе показалось.

– Правда-правда. Ты смотрела на фотку во-о-от такими глазами и улыбалась. Так, прикольненько. Почему?

– Почему-почему… сложные у тебя вопросы, Ру!

Тяжело объяснить кому-то “почему”, когда ты этого даже себе самой объяснить не можешь. Просто рефлекс. Просто от этого снимка теплом и уютом повеяло. Морским бризом, теплым летом и ватой со вкусом бабл-гам. Молодостью и ощущением, что все у этих ребят на снимке еще впереди. Надеждой повеяло. Всего лишь.

– Тебе нравится Чип, да?

– Ч…чего?

– Ну, так глупенько улыбаются, когда кто-то нравиться.

– С чего ты это взяла?!

Плечами пожимает:

– Просто знаю. Ты ему, кстати, тоже нравишься.

Вот тут я уже не просто офигела, я поперхнулась. Воздухом. Закашлялась так, что заботливая Ру пару раз меня по спине стукнула, так и продолжая улыбаться.

– А это ты тоже “просто знаешь”?

– Не-а, это мне Агата сказала. Ну и Чип, он та-а-ак часто про тебя спрашивает! Что мы делали, что мы ели, куда ходили, что ты сказала, спросила ли что-то про него, как у тебя дела, – закатывает глаза девчонка, – как мальчишка, короче!

Вы только посмотрите, какая смекалистая проныра. Я предпочитаю игнорировать тот факт, что слова впечатлительного ребенка мое сердце восприняло слишком серьезно. Нахожу логичное объяснение услышанного, простым:

– Ты ошибаешься, он спрашивает, потому что надеется, что я как можно быстрее уеду. Всего лишь.

– Ну-у-у, я так не думаю.

– Я тебе гарантирую, Ру.

– Просто вы, взрослые, все всегда так усложняете! – вздыхает девчонка. – Вот если мне понравится какой-то мальчик, я просто пойду и скажу ему об этом.

Воуч, вот это у нас разговорчики пошли.

– А разве не мальчик должен первый проявить симпатию?

– Мальчик? – морщится Руслана. – Ну ты что, Тони, они же такие тугодумы! Пока он будет решаться, я уже его разлюблю. Сто пудов!

Логично, блин. Я начинаю тихо хохотать. Мелкая плечами пожимает и улыбается. Эх, дитя, если бы во взрослой жизни все было так просто и прозрачно, миллионы людей в этом мире стали бы гораздо счастливей.

– Пойду налью нам чай, – подскакивает с места гостья. – Ты будешь?

– Угу, с чабрецом который.

Провожаю ребенка взглядом и возвращаюсь к снимку. Снимаю блокировку в телефоне и пару раз щелкаю его на камеру. Открываю нашу с Волковым переписку и скидываю со словами:

"Смотри, что нашли".

Как вам такой баш на баш, товарищ майор? Прячу снимок в книжке Драйзера, захлопнув где-то на середине. Сгребаю мусор обратно в коробку, когда на телефон прилетает смс.

Дьявол: "Я тут получился, как всегда, неотразим".

Конфетка: "У тебя, кажется, были еще две такие фотки. Где они ?".

Дьявол: "Сжег".

Конфетка: "Врешь".

Дьявол: "Хочешь проверить? У тебя есть мелкая сообщница с ключами от моего дома. Ни в чем себе не отказывай. Тем более, где моя спальня, ты уже знаешь".

Намекает на подарок, который я ему на комод подкинула?

Конфетка: "Нет, спасибо, воздержусь. Боюсь, что найду у тебя в шкафах что-то такое, чего моя нежная психика не выдержит".

Дьявол: "Нежная психика? Я тебя умоляю, конфетка! Все, что есть в тебе нежного это твои губы, и то, только когда заняты моими”.

Ухмыляюсь. Ну, каков мерзавец, а?! Губы у меня, видите ли… нежные. Зато зубки острые. Ой, Кулагина, уже давно пора взять и не глядя кинуть его номер в "черный список", но когда женская логика была адекватной, правда?