Становление (СИ) - Денис Старый

от такой России, что не помогает ей, как только потерпит первое поражение. Ну, а если австрияки и пройдут в Париж парадным маршем, то им вообще не нужна Россия.

К чему всё это приведёт? Как минимум, будет новая война с Османской империей. Россия уже сколько её била, не так страшно, но теперь османы могут сражаться европейским оружием, а пушки на русских солдат станут наводить иностранные советники.

— Вы, канцлер, и вам объясняться. Но можете пообещать новый торговый договор, ещё более выгодный, чем с… предыдущем правителем, — после некоторой паузы Павел Петрович решил не советоваться, а сообщить свою волю. — Какие бы глупые и невыгодные договоры Россия не имела нынче, мы не можем все их взять и разорвать или же фраппировать. Это бесчестно, а бесчестие недопустимо для русского императора. Но вот улучшить договоры я согласен. С Англией, чтобы не ссориться. А ещё вот, прочтите!

Император взял бумагу со стола и передал её Безбородко. Канцлеру не нужно было читать всё письмо целиком. Он сохранил за собой возможность перлюстрации писем, и это послание императору для канцлера, конечно, переписали.

— Вы знаете, что это за письмо? — с удивлением спросил Павел Петрович, заметив, что Безбородко почти и не читал бумагу.

— Я бегло читаю, Ваше Величество, — нашёлся Александр Андреевич.

— И? Что же скажет мне мой канцлер? — в тоне государя звучали нотки сарказма.

Павел Петрович был уверен, или почти уверен, что именно он наиболее компетентный человек в политике. Что касается Безбородко, то, да, спасибо и молодец, что повлиял на восхождение Павла на престол, но то, что Александр Андреевич якшается с англичанами, для государя было неприемлемо. Он не хотел ни англофилов возле себя, ни тем более, франкофилов, которые нынче сплошь якобинцы и им сочувствующие.

Безбородко понял, куда именно дует ветер, способный превратиться в ураган, оттого решение пришло быстро. Нужно уговорить Павла на вмешательство в кавказские дела, тем более, что без этого Россия заимеет ворох проблем в том регионе. Если в итоге будет упразднена или слишком ослабнет опора для России в виде христиан на Кавказе, то нужно, как минимум, укреплять линию обороны на Северном Кавказе и не давать возможности усиливаться Османской империи, как и персидскому шаху. Без Кавказа с турками будет сложно, да и персы могут стать серьёзной силой.

Для государств в этом времени ещё играли важную роль в политике вопросы чести и достоинства. Если монарх проглатывает обиды, то государство сильно теряет в статусе. Обида России была нанесена. Ага Мухаммад-хан Коджара разгромил союзника Российской империи и высказал столько нелестных слов в сторону России, что прощать нельзя. А те люди, которые хоть что-то знают о Кавказе, могли бы сказать, что после обиды, если не последует жёсткая реакция, то никто более не станет на сторону северной империи.

Но Англия… Как её интересы соблюсти?

— Ваше Величество, — заговорил после долгой паузы, на грани терпения императора, Безбородко. — Я согласен с вами, и нам нужен новый торговый союз с Англией, что несколько остудит англичан, и разрыва отношений не произойдёт. Тем более, что вся Европа замерла в предвкушении громких побед австрийцев над республиканцами в Италии. Но не отвечать за нанесённые обиды… А ещё это письмо…

— Да, именно, меня тут призывают, как рыцаря на защиту чести дамы. Мне не нравится, что моими чувствами и принципами чести пытаются играть… И вообще, я не желаю воевать. Отчего мой предшественник не отправил войска ранее? Взяли бы город-два, показали бы свою силу, да и домой, строить новую, сильную армию. А нынче… Я что, по-вашему, вынужден расписаться в никчёмности своих слов о неспособности русской армии хорошо воевать? Старые екатерининские генералы положат кучу ресурсов, людей, чтобы доказать мне обратное, — размышлял вслух император.

И раньше Безбородко понимал, что Павел Петрович — образованный человек, имеющий представление во многих областях управления государством и обществом. Сейчас канцлер осознал, что монарх в курсе творящегося рядом с ним, как и за его спиной. Но возникал вопрос: если в курсе, так отчего же начинает вести себя так, словно нарывается на нелюбовь и презрение со стороны общества?

Вот и сейчас стало понятно, почему Суворов сидит в приёмной. Все решения уже приняты, и канцлер тут только для того, чтобы Павел потешил своё самолюбие, ну, или всё же услышал аргументированные возражения. Англичане будут недовольны. Потому Безбородко решил сам сесть за составление нового торгового договора с островитянами или даже посадить рядом с собой посла Уитворда. А ещё английский посол потребует гарантий того, что Россия будет воевать только на Кавказе, что не станет входить в Афганистан и искать сухопутного пути в «Жемчужину Британской Короны» — Индию.

— Суворов? Ваше Величество? Его ставить на кавказские войска повелите? — спросил канцлер.

По мнению канцлера, странный выбор. Безбородко слышал от государя, как тот клеймил Александра Васильевича Суворова за действия в Польше. Много крови за свою карьеру пролил гениальный русский полководец, но неизменно добивался цели и решал все задачи, которые перед ним ставились. Так произошло и в Польше.

Павел Петрович вообще сперва повелел вернуть полякам те их земли, где в большинстве проживали представители именно этого этноса. Монарх уже сделал попытку выглядеть рыцарем, когда предложил Тадеушу Анжи Бонавентуре Костюшко свободу и даже немалые деньги, а взамен попросил слово от лидера восстания в Польше, что тот не станет более бороться против России. А тут назначение Суворова…

— Вижу, что смутил вас, граф. Я не скрывал своего отношения к генералам своего предшественника. Но тут… Иное, — сказал Павел и несколько смутился.

Государь понимал, сейчас понял, что пока он не создаст систему управления под себя, несколько, но мириться с екатерининскими людьми придётся. Ну, а лучше всего посылать таких людей подальше, например, на Кавказ. Суворов стар, пусть и выглядит пока что моложаво. Пусть он добывает славу русскому оружию… Но как же не хочется воевать!

— Мы живём в бесчестное время, граф. Как же я желал того, чтобы собрались монархи всех стран и устроили дуэли, дабы решить все разногласия, — несколько мечтательно сказал Павел Петрович и резко, в своей манере, перешёл на другую тему. — Третьего апреля, на третий день Великой Пасхи, коронация. Всё ли готово? Уже следовало отбыть в Москву.

Даже опытному царедворцу Безбородко было нелегко перестраиваться с одной серьёзной темы разговора на другую. Но коронация, которая не собиралась быть слишком пышной и особо затратной,