Кулинар - Мартин Сутер

Тем не менее он смог бы.

Наконец раздался звонок.

— Вам надо было разбудить меня, — сказал девушке Мараван. — Я приготовил бы яичницу.

— Я заглянула к вам, вы так крепко спали, — ответила она.

Они поговорили ещё, словно два любовника после своей первой ночи.

— Мой перерыв подходит к концу, — сказала, наконец, Сандана. — Вы дома после обеда? Я хотела забрать сумку, переезжаю к коллеге.

34

Время, назначенное сестрой для переговоров, оказалось крайне неудобным. «Пища любви» получила очередной заказ от Кули, и в одиннадцать часов дня тамилец должен был стоять на кухне особняка в Соколином переулке и вовсю заниматься готовкой. Однако при достаточной организованности Маравана и расторопности Андреа и то и другое можно было совместить. И вот в назначенный час тамилец, в наушниках и с блокнотом наготове, сидел перед компьютером и набирал нужный номер.

Связь сработала сразу. Сначала трубку взял хозяин лавки. Мараван назвал ему своё имя и через несколько секунд услышал голос своей старшей сестры.

— Мараван? — спросила она сквозь слёзы.

— Что-нибудь с Улагу?

Рагини продолжала всхлипывать.

— Нангай, — расслышал наконец Мараван.

«Нет, только не Нангай», — пронеслось у него в голове.

— Что с ней?

— Она умерла.

Сестра снова заплакала.

Мараван уткнул лицо в ладони и замолчал. Он не отвечал, пока наконец голос Рагини не вывел его из оцепенения.

— Брат, ты ещё здесь?

— Как?.. — только и смог вымолвить Мараван.

— Сердце, — ответила сестра. — Всё случилось внезапно.

— Но у неё было здоровое сердце.

Сестра замолчала.

— Нет, Мараван, два года назад она перенесла инфаркт, — сказала она наконец.

— Но мне никто ничего не сообщил!

— Она не хотела, чтобы ты узнал.

— Почему?!

— Боялась, что из-за неё ты вернёшься.

Распрощавшись с сестрой, Мараван пошёл в спальню, снял со стены фотографию своей двоюродной бабушки и поставил её переддомашним алтарём. Потом встал на колени и помолился за Нангай.

Мараван спрашивал себя, насколько верны были её опасения? Вернулся бы он на родину, узнав о её инфаркте?

Скорее всего, нет.

В тот день в меню «Пищи любви» были внесены изменения. Мараван готовил всё в точности так, как его учила Нангай.

Например, он отказался от блюда, которое сам называл «мужчина и женщина». Пюре из замоченного в подслащённом молоке белого маша он просто подсушил в духовке.

Из смеси шафрана, молока и миндаля тамилец приготовил тёплый напиток. А из шафранового масла гхи сдалал пасту, которую следовало запивать тёплым молоком.

Он не пользовался роторным испарителем, не делал гелификацию и не отделял аромат от текстуры. Этот ужин он готовил в честь той, кому был обязан всем. Хотя бы сегодня Мараван решил воздержаться от тех новшеств, которые Нангай никогда бы не одобрила.

И всё время готовки, как дань памяти Нангай, на кухне стояла тава с тёплым кокосовым маслом, корицей и листьями карри, наполняя комнату ароматом его молодости.

Андреа сразу заподозрила неладное. Во-первых, Мараван слишком задержался у телефона. А вскоре вся квартира пропахла смесью карри и корицы. И это при том, что он не выносил никаких запахов в помещении! Кроме того, Андреа не могла не заметить изменений в меню.

Девушка сразу сделала Маравану замечание, но в ответ поймала его сердитый взгляд.

— Это или ничего, — строго сказал он и потом до конца вечера не произнёс ни слова без крайней необходимости.

На лице клиента — постоянного посетителя — проступило разочарование, когда ему принесли «привет из кухни»: десертную ложку какой-то тёмной пасты и водочную рюмку с тёплым напитком, который Андреа представила как «белый маш с молоком». Однако сидевшая рядом женщина казалась настолько заинтригованной происходящим, что он ничего не сказал.

Незадолго перед уходом Андреа — Мараван покинул квартиру ещё раньше, не попрощавшись, — клиент зашёл на кухню, завёрнутый в махровое полотенце.

— Я было подумал, что это альтернативная версия того же меню, — усмехнулся он. — Однако должен признать, это ещё круче. Мои комплименты повару!

С этими словами он положил на стол три купюры по две сотни франков, в дополнение к основному гонорару.

35

И снова Маравану пришлось провести в приёмной доктора Кёрнера больше двух часов. Разбросанные вокруг газеты пестрили заголовками на тему предстоящей инаугурации первого чернокожего президента Соединённых Штатов Америки Барака Хусейна Абамы.

Волновало это событие и ожидающих в очереди пациентов. Тамильцы надеялись на изменение политики в отношении правительства Шри-Ланки; иракцы — на скорейший вывод американских войск с территории их страны; африканцы — на более активное вмешательство США в события в Дарфуре и Зимбабве.

Мараван не принимал участия в разговорах. У него были свои проблемы.

Наконец его пригласили в кабинет.

— Как ваша двоюродная бабушка? — поинтересовался Кёрнер, поднимая глаза от его истории болезни.

— Она умерла.

— Примите мои соболезнования, — вздохнул доктор. — Вы сделали всё, что могли. Что же привело вас ко мне на этот раз?

— Я снова пришёл поговорить о ней, — ответил Мараван. — В прошлый раз вы спрашивали меня, как у неё с сердцем. Зачем?

— При определённых проблемах с кровообращением нельзя назначать минирин, — сказал Кёрнер. — Он способствует свёртываемости крови и может в таких случаях вызвать инфаркт или инсульт. Отчего же она умерла?

— Инфаркт.

— И теперь вы беспокоитесь, что минирин стал причиной её смерти, — догадался доктор. — Это маловероятно. Другое дело, если бы у неё и раньше были проблемы с сердцем.

— Два года назад она перенесла инфаркт.

Кёрнер с испугом взглянул на Маравана:

— Вы должны были предупредить меня.

— Я не знал, — ответил тамилец. — Она скрыла это от меня.

36

В конце января деловой мир потрясло одно коротенькое сообщение, настолько неожиданное, что ему нашлось место и в обычной прессе.

«Кугаг» — фирма, занимающаяся возобновляемыми источниками энергии и бросившая вызов экономическому кризису, — объявила о своём слиянии с голландским предприятием «Хоогтеко» — крупнейшим поставщиком солнечной и ветровой энергии в Европе и главным конкуретом «Кугага».

Те, кто знал о стремительном развитии этой отрасли в последнее время и о том, какое значение имеет для неё внедрение новых технологий, удивлялись такому решению. Ведь объединение двух предприятий представлялось невозможным без обмена ноу-хау.

Эксперты гадали, какие последствия будет иметь этот шаг для меньшего по размерам, но динамично развивающегося «Кугага». Его исследовательский отдел считался одним из самых эффективных в мире, объёмы продукции росли, равно как и число заказчиков, а аналитики поговаривали о перспективных разработках, связанных с трубопроводом.

С имиджем у фирмы также всё было в порядке. Её генерального директора выбрали «руководителем года» в номинации «новые технологии».

Если кто и выигрывал от этой сделки, то только «Хоогтеко».

Генеральный директор «Кугага» Ханс Штаффель стал на этот раз жертвой неудачной информационной политики. Соглашение о слиянии обнародовал «Хоогтеко». «Кугаг» поначалу отказывался комментировать это известие, объясняя, что окончательного решения пока нет. Однако потом выступил с коротким коммюнике, подтверждающим заявление голландцев.

За это в понедельник «Кугаг» потерпел неудачу на фондовом рынке. Для «Хоогтеко», напротив, неделя началась хорошо.

Пресс-секретарь «Кугага» — пресытившись советами своей службы по связям с общественностью, фирма наняла пресс-секретаря — представил это происшествие как малозначимое и не выходящее за рамки повседневной деловой жизни. Просто с позиции силы.

Один из комментаторов, сомневаясь в этой силе, рассуждал о неблагоприятных последствиях, которые могут возникнуть на американском ипотечном рынке. Другой спрашивал, как могло руководство «Кугага» допустить такое и не превысил ли господин Штаффель своих полномочий?

От самого генерального директора, который обычно не скрывал своей точки зрения от общественности, на этот раз получить разъяснений так и не удалось.

Февраль 2009

37

Сейчас Мараван больше работал во второй половине дня, однако ближе к обеду уходил на небольшой перерыв, чтобы встретиться с Санданой. Обычно он ждал её возле бюро путешествий, а потом они шли в кафе, ресторан или закусочную на вокзале. Они хотели как можно больше рассказать друг другу о себе и своём прошлом и использовали для этого каждую свободную минутку.