Дорога на Сталинград. Экипаж легкого танка - Владимир Тимофеев

— Важная, конечно. Да вот не нравится он мне, и хоть ты тресни. На Ольгу дело завести пытался, якобы, за самоуправство. Хотя… на последнем Совете он единственный меня поддержал. Раньше всегда за оборону стоял, а тут… Впрочем, ладно, посмотрим. Оставлять его здесь нам не с руки, так что с собой возьмем, а там, глядишь… может, и ошибался я насчет него, — Бойко едва слышно чертыхнулся, затем сплюнул под ноги и громко скомандовал. — Ну все, парни, хватит лясы точить, поехали… Да, и не забудь, сержант. Выходишь на рубеж атаки, сразу включаешь ПУ и передаешь сигнал "три тройки". Понял?

— Понял, товарищ майор. Не забуду.

Бойцы разошлись по машинам. Правда, прежде чем начать движение, майор провел еще один сеанс связи. С базы пришло подтверждение, что возле канала что-то происходит. Что именно, было не совсем ясно, но какое-то оживление там, тем не менее, присутствовало. Видимо, противник все-таки проявился и обнаружился именно там, где его ожидали. Медлить было нельзя и колонна поехала дальше.

За речкой отряд разделился. Джип покатил по шоссе, а танк ушел вправо и, прикрываясь лесополосой, двинулся параллельно дороге. Его силуэт поначалу мелькал между деревьев, но где-то через километр густой подлесок и заросли сорняков полностью скрыли тяжелую машину от посторонних взглядов. "Ну что ж. Отлично", — подумал майор. — "Теперь можно начинать".

— Как действовать собираешься? — поинтересовался Тарас.

— Увидишь, — ответил Бойко, не отрывая глаз от дороги.

— Не боишься, Васильич, что грохнут нас на подходе?

— Вот это вряд ли. Машина знакомая, сразу стрелять не начнут и ладно. Хотя… боюсь, конечно. Но нам не привыкать. Нахальство, оно, знаешь ли, второе счастье.

— В нахалку, значит, пойдешь? Ну-ну.

— Ага, баранки гну. Ты, Тарас, лучше приготовься, как следует. Команду дам, из машины сразу выпрыгивай. А то, не ровен час, подстрелят тебя, как оправдываться буду?

Тарас хмыкнул и вновь замолчал, уткнувшись взглядом в боковое стекло.

До рощи перед каналом машина доехала без происшествий. А у последнего поворота из кустов вылез какой-то мужик с автоматом и, почесываясь, вразвалку подошел к внедорожнику.

— Вы-то откель здесь? — хмуро поинтересовался он в чуть приоткрытое окно, заодно пытаясь разглядеть сквозь затененные стекла, кто еще сидит в машине.

— Откель, откель? Отсель, — грубо ответил майор. Погоны на его плечах вопрошающий рассмотреть не мог, а куртки водителя и пассажира совершенно не отличались от стандартных "бандитских". — Не знаешь что ли?

— А мне не докладывают, — проворчал стоящий у окна. — Развелось тут начальников, слова им не скажи. И, вообще, какого хрена опаздываете? Все уже собрались, начинают, так что пошевеливайтесь давайте… Да, а Михась, он что, не с вами?

— Михась? — хохотнул Бойко. — Бабу себе Михась надыбал возле Конного. Развлекается щас.

— От же ж гад! — восхитился часовой. — Везет ему. Слухай, а, может, и меня опосля с собой захватишь? Ну, когда взад поедете.

— Сам туда иди, — отмахнулся майор. — Там пятеро в очередь стоят, без тебя разберутся.

— Охо-хо, — погрустнел бандит и, вяло махнув рукой, побрел обратно в кусты.

— Да уж, — пробормотал сидящий сзади Барабаш, когда незадачливый часовой отошел к обочине. — Совсем службу не знают уроды.

— Повезло, — констатировал Бойко, нажимая на педаль. — Ну что, все готовы?

— Готовы, — отозвались бойцы, опуская вниз стекла задних дверей.

Взвизгнув покрышками, машина рванулась вперед. Сразу за рощей майор, уже получивший к тому времени сигнал от сержанта, повернул руль вправо и через минуту джип вылетел на открытую площадку. Слева, прямо возле канала рычали моторами несколько тентованных грузовиков. Перед ними, выстроившись в две шеренги, стояли люди, с оружием, в "городском" камуфляже. Общим количеством не менее сотни. Справа у стены длинного здания примостилась невысокая грубо сколоченная трибуна, с которой что-то вещал собравшимся человек в черном мотоциклетном шлеме. А чуть дальше на угловатой каменной глыбе возвышалась огромная бетонная статуя. Солдат вермахта, в надвинутой на лоб каске, с примкнутым к ноге карабином. Возле постамента застыли два бронетранспортера, за ними небольшой вертолет и еще одна группа вооруженных бандитов.

— К бою! — скомандовал майор, резко развернув машину боком к площадке. Хищно оскалившись, он вскочил на сиденье и, выдвинув наружу пулемет, полоснул по толпе длинной очередью. Крупнокалиберные пули легко вскрывали асфальт, кузова грузовиков и доски трибуны. От попадающихся на их пути живых тел отлетали кровавые ошметки, а сами тела кучей валились на землю без какой-либо надежды подняться. Дробное пение "Утеса" поддержали ППШ Барабаша и Кацнельсона, поливающие свинцом разбегающихся в панике бандитов. Смертельный танец закончился через пятнадцать секунд вместе с опустевшей патронной лентой.

— Ходу! — сам себе приказал Бойко, соскальзывая вниз к рулю. Оживший мотор передал крутящий момент на колеса, и коробкообразный "Гелен", качнув задранным вверх пулеметным стволом, помчался вправо под прикрытие бетонной стены старого торгового центра. Главное теперь было успеть уйти за угол и увести за собой БэТээРы. Успеть, пока опомнившиеся "фаши" не очистят сектор обстрела и не поймают удирающую машину в прицелы тяжелых КПВТ, что стояли на вражеских бронетранспортерах.

* * *

— Гриша, не гони, — прокричал в шлемофон Винарский, когда танк в очередной раз подпрыгнул на ухабе.

— Есть, — отозвался Синицын, приотпуская педаль газа и переключаясь на пониженную передачу.

Скакнувшие обороты моторов через пару мгновений пришли в норму, машина дернулась, подтормаживаемая двигателями, но тут же выправилась и споро поползла по дороге, правда, уже чуть помедленнее, чем раньше. Однако даже на спокойном ходу мехвод умудрялся ловить буквально все попадающиеся на пути ухабы… или ямы, тут уж с какой стороны посмотреть, вновь и вновь заставляя сержанта тихо материться сквозь зубы. "Ох, ядрена-матрена, никогда не думал, что так трясти может. Ну, Гриня, ну, лихач чертов…", — думал танкист, в очередной раз ударяясь о налобник командирского перископа. — "Слава богу, хоть чисто все". Башня "семидесятки", возвышающаяся над разнотравьем, то подпрыгивала наружу, то исчезала в море сорняков, густо облепивших пологие склоны невысоких холмов, уходящих волнами в сторону Волги. Саму реку сержант разглядеть не смог, сколько не пытался. "Ну и ладно, успею еще насмотреться". Лесополоса заканчивалась, переходя в небольшую рощу, за которой, по словам Бойко, должен был находиться противник.

— За ходовой следи! — снова проорал Винарский мехводу. — Медленнее, медленнее! Стук слышишь? Так вот пока он наружу не вышел, ты — водитель. А вот коли ты фрикционы спалишь или клапана прожжешь нафиг, то ручками своими танк под корму толкать будешь. Или тащить, как бурлак на Волге. Понял?

— Понял, — пробурчал Синицын. Как ни странно, после устроенной командиром встряски он действительно повел танк плавнее. Хотя, возможно, что это ему просто почудилось. А, может, дорога, еле-еле просматривающаяся сквозь смотровой прибор, внезапно стала чуть более ровной.

— Стоп, — скомандовал сержант, упираясь ногами в плечи мехвода. — Рощу видишь?

— Неа, — с двухсекундной паузой ответил Григорий. — Траву только.

— Ладно. Главное, что я ее вижу. Значит, так. Я говорю, ты выполняешь. И не дай бог, дернешься куда. Все ясно?

— Ясно, товарищ сержант.

— Ну, все. Поехали.

На самом малом ходу Т-70 осторожно двинулся вперед. "Левее. Еще…Стоп…Прямо… Направо, да не рви, мать твою…Хорошо. Стоп. Влево давай…". Грише казалось, что команды, отдаваемые сержантом, проникают прямо под черепную коробку. И не было ни единой спокойной секунды, даже для того, чтобы стереть пот, потоками льющий из-под шлема. Сквозь триплекс и застилающую глаза пелену виднелись только разбегающиеся в стороны стебли травы и темные тени, отбрасываемые стеной пламенеющих закатом деревьев. Счет времени молодой водитель потерял то ли на пятом, то ли на седьмом рывке. По его мнению, с начала движения прошел уже, наверное, час, или два, а, может быть, и все восемь. Но вот, наконец: "Все. Стоп". Долгожданная команда сержанта колоколом ударила по ушам, гулким звоном отдаваясь в сознании и принося избавление от того напряжения, что только и удерживало руки на рычагах последние три поворота. "Молоток, Гриша. Стоим, ждем трамвая". — "Надо же. А командир еще шутить может. Вон, даже про "три тройки" не забыл". Через пару минут отдающие в висках рваные удары сердечной мышцы стали понемногу затихать, уходя туда, куда им и положено — в грудную клетку. "Фух, отпустило вроде". Но отдохнуть подольше мехводу не удалось.

— Ну что, Гриня, покажем гадам хрен да малэнько?

— Угу, покажем.