Лицом к лицу - Эллери Квин

Эллери молчал, пока они не вышли в переполненный вестибюль. Он морщился, как от боли.

— Тебе не обязательно уходить, папа. Можешь остаться и досмотреть шоу. Увидимся дома.

— Погоди. Что тебя гложет?

— Я просто кое-что вспомнил.

— О деле Гилд? — тут же спросил старик.

— Да.

— Что именно?

— Предпочитаю пока не говорить. Сначала я должен кое-что проверить. Оставайся, папа. Я не хочу портить тебе вечер.

— Ты его уже испортил. Как бы то ни было, остальная программа меня не интересует. Я получил удовольствие за свои деньги, даже с избытком. Ну и певица! А дело Гилд мне тоже не дает покоя. Куда мы пойдем?

— Кажется, ты передал окружному прокурору копию завещания Глори Гилд с тайным посланием между строк, которую мы обнаружили в офисе Вассера?

— Да.

— Я должен разыскать его.

— Вассера?

— Окружного прокурора.

— Хермана? Субботним вечером?

Эллери молча кивнул.

Инспектор покосился на него, но ничего не сказал. Они с трудом выбрались на Сорок седьмую улицу, нырнули в ближайший ресторан, нашли телефонную будку, где Эллери провел двадцать пять минут, отслеживая окружного прокурора. Он оказался на политическом банкете в отеле «Уордорф», и его голос звучал весьма недовольно. Банкет освещала пресса и телевидение.

— Сейчас? — переспросил он. — В субботу вечером?

— Да, Херман, — ответил Эллери.

— А это не может подождать до утра понедельника?

— Нет, Херман.

— Перестаньте говорить, как персонаж водевиля! — огрызнулся прокурор. — Ладно, таинственная личность, встречусь с вами и инспектором в своем офисе, как только туда доберусь. Но если от этого не будет никакой пользы…

— Польза — не то слово, — пробормотал Эллери и повесил трубку.

Глава 39

К тому времени как Эллери прогрызся сквозь бисерный почерк между отпечатанными строчками копии завещания Глори Гилд, он выглядел постаревшим на десять лет.

— Ну? — осведомился окружной прокурор. — Вы нашли то, что искали?

— Нашел.

— Что нашел, сынок? — спросил инспектор. — Когда я читал это вслух в офисе Вассера, то не пропустил и не изменил ни слова. В чем же дело?

— В этом самом. Вы оба должны дать мне время.

— Ты имеешь в виду, что не собираешься говорить даже теперь? — проворчал старик.

— Вытащил меня с банкета, где присутствовали все СМИ, — обратился к потолку прокурор, — да еще в субботний вечер, чтобы жена подумала, не улизнул ли я с какой-нибудь цыпочкой, и не желает открывать рот! Слава богу, Дик, что у меня нет такого чокнутого сынка. Я возвращаюсь в «Уордорф» и не буду доступен до утра понедельника, если не хочу, чтобы меня бросила жена, а я этого не хочу. Когда этот шут гороховый будет готов сообщить простому слуге народа, что у него на уме, дай мне знать. Уходя, не забудьте запереть дверь.

— Ну? — осведомился инспектор Квин, когда хозяин офиса удалился в праведном гневе.

— Не сейчас, папа, — отмахнулся Эллери.

Старик пожал плечами. Он уже давно смирился с подобным поведением сына. Домой они ехали молча.

Оставив своего отпрыска в его кабинете, инспектор отправился спать, выпятив нижнюю губу и уставясь взглядом в какой-то таинственный туннель, который, судя по выражению его лица, был населен отвратительными чудовищами.

Глава 40

Итак, лицо тайны повернулось со своей трехчетвертной позиции, и Эллери наконец увидел его анфас.

Часть четвертая ЛИЦО АНФАС

«Похороните меня лицом вниз», — сказал Диоген,[60] а когда его спросили почему, он ответил: «Потому что вскоре все перевернется».

Диоген Лаэртский[61]

Глава 41

Инспектор с трудом разбудил сына.

— Что?! — крикнул Эллери, вскакивая в кровати.

— Я еще ничего не сказал, — усмехнулся его отец. — Вставай. У тебя гости.

— Сколько сейчас времени?

— Одиннадцать, и сегодня воскресенье, если ты забыл. Когда ты лег?

— Не знаю, папа. В четыре или в пять. Что за гости?

— Гарри Берк и Роберта Уэст. Если хочешь знать мое мнение, — добавил старик, задержавшись в дверях, — эти двое что-то замышляют. Они выглядят слишком счастливыми.

Это соответствовало действительности. Шотландец энергично посасывал давно погасшую трубку, его рыжеватые брови двигались, как поршни, бычья шея пламенела, а прозрачные гдаза отплясывали джигу. Правой ручищей он сжимал левую руку Роберты, которая явно не возражала против этого. Эллери еще никогда не видел ее такой оживленной. Она весело засмеялась, как только он вышел из спальни в полинявшем старом халате и стоптанных шлепанцах.

— Попробуйте угадать, Эллери! — воскликнула она. — Мы собираемся пожениться!

— А я по этому поводу должен пуститься в шотландскую пляску? — буркнул Эллери. — Это потрясающее известие дошло до меня уже некоторое время тому назад.

— Но мы изменили наши планы, Эллери.

— Мы не станем ждать, пока шоу Берти сойдет со сцены, чтобы отправиться в Англию, — возбужденно объяснил Берк. — Она уволилась оттуда, и мы намерены пожениться здесь и сейчас.

— В моей квартире? — мрачно осведомился Эллери.

— Я имел в виду, в Нью-Йорке и сегодня.

— Вот как? — Эллери оживился. — И какова же причина перемены стратегии? Пожалуйста, садитесь оба. Не выношу людей, которые скачут, как попрыгунчики, воскресным утром. Папа, в холодильнике есть томатный сок? Сегодня мне нужна лошадиная доза.

— Это все Гарри. — Роберта опустилась на стул у обеденного стола в нише гостиной. — Он такой нетерпеливый — совсем не может ждать.

— Не могу, — подтвердил Берк, садясь рядом с ней и снова беря ее за руку. — Какой смысл ждать? Если подумать, нам нужен только священник.

— Вам также нужна маленькая вещица, именуемая разрешением на брак… Спасибо, папа. — Эллери сделал большой глоток из стакана с кроваво-красной жидкостью. — Реакция Вассермана,[62] трехдневный срок и так далее. Как вы предполагаете проделать все это сегодня?

— О, мы уже неделю назад получили результаты анализов и разрешение, — сказала Роберта. — Можно и мне сока, инспектор? Он выглядит так аппетитно, а я не завтракала и даже не ужинала. Гарри был так настойчив…

— Не сваливайте все на Гарри, — недовольно сказал Эллери. — Он не мог сдать за вас кровь на реакцию Вассермана. Ну, полагаю, я должен вас поздравить. Могу я сделать что-либо еще?

— В вас не чувствуется особого энтузиазма, — заметил Берк. — Вы нас не одобряете?

— Не злитесь, приятель. Чего ради мне испытывать энтузиазм? Ведь женитесь вы, а не я. У нас есть яйца, папа?

— Спасибо, инспектор. — Роберта с жадностью глотнула сок.

— Не за что, — отозвался старик. — Хотите еще что-нибудь?

— Я бы с удовольствием. — Девушка поставила стакан. — А ты, Гарри?

— Пошли, Берти. — Берк сердито уставился на Эллери. — Позавтракаем в кафе.

— Гарри!

— Не надо кипятиться, Гарри, — сказал Эллери. — В воскресенье утром я не в лучшей форме. Папа готовит самую лучшую яичницу-болтунью во всем Вест-Сайде. Попробуйте.

— Нет, благодарю вас, — чопорно отозвался Берк.

— И побольше тостов, пожалуйста, инспектор, — попросила Роберта. — Гарри, не будь занудой.

— Сейчас. — Инспектор снова исчез в кухне.

— Эллери мог бы проявить хоть какой-то энтузиазм, — пожаловался Берк. — И при чем тут воскресное утро?

— Все дело в том, что оно наступает после субботнего вечера, — объяснил Эллери. — А я лег спать, когда утро уже наступило.

— Нечистая совесть, головная боль или аппетитная бабенка? А может, все три причины сразу?

— Мы с папой вчера смотрели ревю Оррина Стайна.

Берк выглядел озадаченным.

— Ну и что? Его смотрели многие и, как я слышал, получили большое удовольствие. Иногда вы порете чушь, Эллери.

— Лоретт пела одну песню… — Эллери оборвал фразу. — Не важно. Мы говорили о вашем вынужденном браке. — Эллери выглядел так, словно проглотил что-то горькое.

— Вынужденном? — негодующе отозвалась Роберта. — Не знаю, где частные детективы заработали дурную репутацию. С Гарри девушка в большей безопасности, чем с фиалкой. Мы с Гарри долго обсуждали, идти нам смотреть Лоретт или нет. — Роберта резко переменила тему. — Яичница и бекон пахнут восхитительно! А лучше запаха поджариваемых тостов вообще ничего не бывает… Она действительно так хороша, как о ней говорят, Эллери?

— Что? Да, великолепна.

— Тогда мы не пойдем. Не выношу чужих успехов. Этого ты еще обо мне не знаешь, Гарри. И мы все равно не сможем пойти, так как будем в Англии…