Две недели в Венеции - Фиона Харпер

— Да, я говорю именно об этом цикле. — Мужчина издал сдавленный смешок. — Если вы мне его пришлете, мне не придется тратить деньги на рождественский подарок для нее.

«Вот скряга», — подумала Руби, состроив гримасу.

— Значит, вы мне поможете? — промурлыкала она в трубку.

— Можете на меня положиться, — весело ответил он. — Как вас зовут?

— Руби. Руби Лэнг.

— Ничего себе! Вы его родственница?

«Я его бабушка», — хотела сказать Руби, но вместо этого сдержала раздражение и вежливо ответила:

— Да. Он мой отец.

Все ее многочисленные телефонные разговоры в эти дни проходили по одному и тому же сценарию.

— Должно быть, здорово быть дочерью Патрика Лэнга.

Ну конечно же! Узнав, кто она, он стал милым и общительным. До этого она двадцать минут тщетно пыталась забронировать билеты для съемочной группы, отправляющейся в новую экспедицию.

— Это проклятие, — ответила Руби, рисуя зазубренный разлом в миллиметре от пингвина.

Она еще раз вежливо поблагодарила своего собеседника, попрощалась с ним и положила трубку.

Через минуту телефон зазвонил снова.

— Мистер Лэнг просит вас зайти к нему в кабинет, — сказала Люсинда, личная помощница ее отца, и тут же разорвала соединение.

Руби поднялась из-за стола и, взяв карандаш и блокнот, вырвала страницу с рисунком и спрятала ее среди распечаток. Ее отцу не понравилось бы, если бы он узнал, что она рисует во время работы.

Пройдя насквозь большое офисное помещение, она постучала в дверь отцовского кабинета.

— Войдите! — громко сказал он.

Руби подчинилась, но садиться не стала, надеясь, что их разговор продлится недолго. У нее столько бумажной работы, что голова идет кругом.

Ее отец посмотрел на нее. Ему было около шестидесяти, но он благодаря путешествиям оставался в хорошей форме.

— Ты заказала объектив, который нужен Кэмерону?

Руби кивнула. Она уже передала их главному оператору рекламный буклет от поставщика лучшей видеоаппаратуры, и Кэмерон на днях поедет к нему, чтобы опробовать устройство перед покупкой.

— А та актриса, которую мы выбрали для озвучки, дала свое согласие?

Руби сдержала улыбку. «Та актриса» обладала множеством профессиональных наград, но обрадовалась, как ребенок, когда узнала, что Патрик Лэнг предлагает ей принять участие в работе над его новым документальным циклом.

— Да, ее агент сегодня окончательно это подтвердил, но предупредил, что весь сентябрь и октябрь она будет на съемках в Болгарии.

— Отлично. — Ее отец соединил пальцы пирамидкой. — А как насчет чая?

— Купила, — ответила она.

Лапсанг сучонг[2] обычно не так просто найти даже в Лондоне, но, к счастью, она знает маленький чайный магазинчик на углу Уордор-стрит, где он есть всегда.

— Хочешь, чтобы я заварила его для тебя?

— Да, — ответил он, и Руби повернулась, чтобы выйти из кабинета. — Но чуть позже.

Она снова повернулась к нему.

— Почему бы тебе не присесть?

Он ведь не собирается ее уволить, правда? Все эти два месяца, что она здесь работает, она отлично справляется со своими обязанностями.

Она села в кресло напротив своего отца.

— Думаю, нам нужно поговорить о твоем будущем, Руби.

«Опять двадцать пять».

— Люсинда осенью уходит в декрет, и я подумал, что ты, возможно, захочешь занять ее место, пока она будет в отпуске по уходу за ребенком.

Руби раскрыла рот. Они не знала, чему удивилась больше: тому, что он предлагает ей временную работу, или тому, что у старой мегеры Люсинды появилась личная жизнь.

— За то время, что ты здесь работаешь, ты успела произвести на всех хорошее впечатление. Да, я предлагаю тебе временную работу, но для тебя это хорошая возможность себя проявить.

Руби не поверила своим ушам.

— Прошу прощения?

Ее отец тепло улыбнулся ей, что удивило ее не меньше.

— Ты отлично работаешь. Все здесь так считают.

— А ты?

— Конечно да. Я всегда знал, что у тебя что-то может хорошо получиться, если ты займешься этим всерьез.

Похоже, она перенеслась в параллельный мир.

Неужели ее отец говорит серьезно? Руби вгляделась в его лицо. То, что она там увидела, потрясло ее.

Свое сердце она оставила в Венеции, но, похоже, взамен обрела способность видеть то, что люди прячут под маской невозмутимости.

Сейчас она видела на лице Патрика Лэнга отцовскую гордость и любовь.

— Ну? Что скажешь? — спросил он.

— Не знаю, — искренне ответила Руби. — Мне нравится каждый день решать сложные задачи, и я не собираюсь увольняться в ближайшее время, но я не уверена…

— Ты не уверена, что это твое призвание, — закончил за нее отец.

Боясь, что слова могут разрушить установившуюся между ними доверительную атмосферу, она просто кивнула.

— И я тоже не уверен, — сказал он, вставая. — Но я подумал, что все равно следует предложить тебе эту работу.

Руби тоже поднялась и в порыве чувств подбежала к отцу и крепко обняла его.

— Спасибо, папа.

Тот пробормотал что-то насчет телячьих нежностей, но тоже ненадолго обхватил ее руками, прежде чем отстраниться.

— Приготовь мне чай. Потом можешь идти обедать.

Руби посмотрела на часы. Было уже без четверти три. Ланч она сегодня пропустила из-за занятости. Неудивительно, что у нее урчит в желудке.

Десять минут спустя она покинула офис в Сохо и первым делом заглянула в свою любимую кофейню и купила латте и сэндвич. Оттуда она отправилась в маленький парк на Голден-Сквер. Там она села на свою любимую скамейку под деревом и пообедала, а потом достала из сумки альбом и черную ручку и начала рисовать Сердитого Голубя. В ее альбоме были сплошь изображения этого персонажа. Голубь на колонне Нельсона, Голубь на приеме у королевы, Голубь в метро…

Макс был прав. Рисование — это ее призвание. Она рисует по утрам, во время разговоров по телефону и перерывов на ланч и вечером после работы. Рисунков было уже столько, что ее соседка по комнате грозилась оклеить ими туалет.

У рисования был еще один плюс: погруженная в это занятие, она не думала о Максе. Они не общались с того самого вечера, когда она, быстро собрав свои вещи и тепло попрощавшись с Финой, уехала из Венеции. Поначалу она надеялась, что через какое-то время он ей позвонит, но этого до сих пор не случилось.

В любом случае сейчас у нее есть более важные дела, нежели без конца прокручивать в уме то, что произошло в Венеции, и гадать, что она сделала не так. Наконец она обрисовала свое будущее. Она не только определила, где хочет быть через полгода и через пять лет, но также начала делать первые шаги в выбранном направлении.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});